Владимир Абибок - На Западе Диком. Трилогия [СИ]

В целом с пацанами посидели душевно, жаль Добрыня маловат пока, а то можно было бы включить в работу по воспитанию подрастающей смены. Поговорил с вожатыми, вместе обсудили методы воспитания, я порекомендовал телесные наказания применять в крайнем случае, лучше трудотерапия. Как говорится, от каждого по способности с утра и до ночи. Один из вожатых прошёл школу единения имени Тлехи, но в данном ключе, как ни странно, поддержал идею с минимальным телесным воздействием.

— Слушай, так ты умеешь в городки играть, верно? — Вспомнил я свой совет Тлехи по единению.

— И в городки и в лапту тоже умею.

— Вот отлично, но у меня есть ещё одна игра. — Повернулся к Локо. — В фургоне лежит синяя сумка, принеси сюда.

— А если кто не захочет играть, тогда как быть? — Задал вопрос один из вожатых.

— Ничего страшного, значит будет сидеть на лавке и смотреть, может у человека другие в жизни интересы. И привыкайте к главному — все люди разные, для кого мёд всласть, а кому-то море страсть.

— Твой сумка, шеф. — Поставил на лавку рядом и молча ждёт.

Я стал доставать из сумки мячи свежесшитые и резиновую дулю, наконец свершилась мечта и у нас будет чем занять народ, кроме резни и мордобоя. Когда достал насос, Локо протянул руку.

— Мой будет качать. — Уж очень ему нравилось чудо превращения смятой кожаной тряпицы в ровный шар, по чести сказать, не очень ровный, шнуровка никак не получалась скрытой и мяч был похож на тот, с которым играли в первую мировую.

— Сейчас Локо покажет, как надо накачивать и делать шнуровку.

Как назвать футбол по-новому я не придумал, поэтому оставил это на волю народа. После все вместе пошли на поле, поставили ворота, как я объяснил, натянули сетку, крюки я тоже захватил с собой.

— Так, кто сможет быть ответственным за правила и судьёй этой игры? — Бодренько я поискал глазами желающих.

— Я готов, товарищ директор! — Смело, из нескольких десятков мнущихся юношей, сделал шаг на встречу неизвестному городошник.

— Держи, — протянул я ему листок плотной бумаги с наспех и по памяти написанными правилами, увы, ни я, ни Олег не являлись апологетами этой игры миллионов, — это правила игры, только их можно дополнять при необходимости. Играть можно 6х6 или 10х10 и вратари в воротах.

Минут сорок я ещё показывал, как управляться с мячом, некоторые финты, что умел сам, долго объяснял, что сначала нужно научится с мячом обращаться, а уже потом выходить на поле. Накачали ещё четыре мяча, глядя на алчную толпу в почти три сотни пар горящих глаз, пожалел, что сделал так мало мячей. Просто подумал, пока научатся, пока понравится, а тут ещё и не начали, но даже мелкие уже выползли смотреть. Наконец, после всех объяснений, начали играть пока 6х6, я же принял временную должность судьи, чтобы будущий главный арбитр пока посмотрел на это со стороны. Поиграв 20 минут, объявил перерыв.

— Товарищ директор, а когда мяч попадает в ворота всегда нужно кричать гол? — Выдал вопрос один из футболистов.

— Можно просто молча радоваться, но обычно все игроки кричат гол и болельщики за полем тоже.

— А почему называется «гол»? — Это уже другого вопрос.

— Раньше сетку вешали без крюков и когда мяч попадал в ворота, то сбивал сетку и ворота становились голы. Потому и поныне называется так. — На ходу придумал версию.

Дольше вопросы посыпались как из рога изобилия, пока резкий детский крик не провозгласил: «Играть давай!» Тут уж я не выдержал и отсмеявшись, пожелал успехов в воспитании ребят и попрощавшись, уехал в Аркаим.

Вернувшись поздно вечером, в столовой обнаружил загрустившую Машу и хлопочущую возле Анушку.

— Привет, что грустим? — Уставшим, но весёлым голосом определил текущее настроение домашних.

— Потому что, Игорь, у всех тоэнов по две-три жены, а у самого большого тоэна-директора одна! — Удивительное прочтение женской логики, завести себе конкурентку, чтобы потом биться за право любимой жены — мужчинам не понять.

— У Ольги была?

— Не только, отца видела в порту, он мне тоже сказал, что все тоэны должны иметь много рабов и много жён, рабов у тебя много, а жён — нет. — Как я теперь догадался, с напускной грустью склонила голову первая жена, пока единственная.

— Это не повод для грусти, найдём жену — вон сколько молодок привезли. Расскажи лучше как Добрыня, Ставр наш младшенький? — А сам думаю, на кой мне это надо, я и Машу взял в жёны, лишь бы Йэлшан выделил парней для дружины. — С мячом играет? Я вон сегодня в Зюзино ребятам показывал новую игру с мячом. Все были в восторге.

— Да не просто играет, Игорь Владимирович, спит с ним. Едва отобрала, чтобы помыть, так бы с грязным и лёг. — Вставила свои пять копеек неугомонная домработница.

— Все фигурки стеклянные, что Кетл приносил, пришлось в отдельную комнату относить, он же не только во дворе, но и по дворцу гоняет. — Пожаловалась на сына мать.

— Ничего, я завтра ему проясню время и место для игр. — Добрыня в свои 3 года, слушался хорошо, что удивительно, но только меня. — Да он и сам, думаю так, поиграет неделю и успокоится, на железной дороге уже редко просит покатать, а раньше не стащишь.

С моим пополнением разобрались, что до тех, которых привёз Олег с ними было сложнее. После обязательной прививки и двухнедельного карантина, решено было отправить всех мелких в Кочиму и там распределить по семьям и общежитиям, а может они там уже все с семьями определились, мужчин там было на порядок больше, но мы планировали девушек из айнов напрямую везти на южную границу и создать там второй центр текстильной промышленности с упором на хлопок. В столице будет больше шерстяная, шёлковая и синтетическая нить, не капрон пока, но вискозу мы учились варить уже два года и чувствую близки к освоению процесса. Перед отправкой решили сделать изящный ход, ведущий к лояльности женщин испанок, вместе с Луисом пришли к женщинам отобрать тех, кто лучше всего выучил русский и тем предоставить отдельный барак и вернуть детей.

— Дорогие женщины, кто хоть немного понимает по-русски, подходим ко мне. — После построения на площадке возле их бараков, объявил я.

— Ла… — Дёрнулся было переводить ушлый еврей.

— Погоди, я скажу что переводить. — Одёрнул я торопыгу.

Часть женщин то переминаясь с ноги на ногу, то теребя подол или платок в руках вышли после моей краткой речи, впрочем не сильно ко мне приближаясь.

— Моя мало говорить, но понимать. — Как-то на такой уровень понимания языка вышли около сорока женщин.

— Вот теперь будешь переводить. — Обратился я к Луису де Леону Пинело, именно так звали того еврея, который только благодаря знанию английского, да и тому, что я его знаю, выжил почти чудом. Напомню, все богатые, а он был раньше таковым, были казнены после бунта. За два с половиной месяца он наловчился и по-русски неплохо говорить.