Вячеслав Кумин - Взлет Роя

Роев послал таракана-марионетку вперед по коридору в качестве разведчика, на тот случай, если в его зоне обитания появился босс уровня. Справиться с таковым без использования тяжелого вооружения, только используя пси-силу, Владислав не факт что смог бы, и он это прекрасно осознавал, так как некоторые так называемые боссы имели некоторый иммунитет к ментальному воздействию.

Роев из «трофейной» памяти даже понял, почему они имеют такую защиту и как ее можно использовать в защите простых людей. Надо только сделать операционное вмешательство в мозг и прикрыть специальными биоимплантатами участок мозга, отвечающий за ментальное восприятие. Правда, если человек при этом был хоть немного псионом, то после такого вмешательства он может забыть о своих способностях напрочь. Также из-за такого вмешательства падал интеллект, так как эти два показателя были взаимосвязаны, но тут уж ничего не поделать…

А таскать с собой пулемет или огнемет с кислотником не хотелось из-за лишней тяжести. Тем более что пока одолеешь броню того же крамба или молотобойца, не говоря уже о черепахине из того же пулемета… В общем, Роев считал, что лучшая битва – это та, которой не было.

К счастью, никаких боссов уровня в его зоне обитания не обнаружилось (повывел, новые же пока не успели вырасти), а для обнаглевшей пузатой мелочи хватало либо притвориться невидимкой в ментальном плане, либо, если это не срабатывало, послать волну страха.

Но чем ближе Владислав подходил к зоне обитания Эхинацеи (а поселил он ее в «желтой зоне», практически вычищенном от местной биосферы секторе, где тварей было не так много, как в «красной» зоне), тем медленнее двигался, разворачивая свое восприятие до предельно возможного в его состоянии максимума, на предмет возможной засады. Даже лишний раз проверил, как хорошо выходит пистолет из кобуры. Существовала ненулевая вероятность, что им придется воспользоваться по прямому назначению.

«Прошла у нее амнезия или нет?» – несколько нервозно подумал он.

Ведь если она все вспомнила, то неминуема мощная ментальная атака, и не факт, что он сможет отбиться, и пистолет не поможет. Она его самого из этого пистолета, превратив в марионетку, может заставить застрелиться.

Вновь появилась мыслишка, что с ученой следовало поступить по формуле «нет человека – нет проблемы», но если он не смог убить ее сразу после схватки, еще находясь во взвинченном состоянии, то сейчас и подавно.

Роев также осознавал, что дело не только в невозможности убийства вроде как невинной ученой, ставшей таковой вследствие потери памяти и не отвечающей за забытые действия, но и из-за того, что ему стало невыносимо тяжело оставаться в одиночестве. Увы, человек – стадное животное (всякие одиночки – это психически нездоровые люди), и чтобы не слететь с катушек, ему время от времени требуется обыкновенное общение. Не говоря уже о чем-то большем…

Подойдя к двери, отсекающей «желтую зону» от «красной», Роев не засек ничего подозрительного в ментальном фоне и потянул рычаг, сдвигая дверь.

Гостья обнаружилась сидящей неподалеку возле модуля, что подогнал ей Владислав еще до того момента, как «выпал в осадок», и жарила какую-то скорпионообразную тварь, используя в качестве костра огнемет в режиме горелки, потому как с дровами в «желтом» секторе откровенно никак. Да и в «красном» не лучше, они там так сильно насыщены влагой, что больше дымят, чем горят. Хотя если их хорошо прокалить в пламени огнемета, то получаются неплохие угли для вдумчивой готовки шашлыка.

– Привет… – поздоровался Роев, силой воли заставив себя не хвататься при виде женщины за пистолет и остаться внешне расслабленным. – Как успехи?

– Здравствуй… – вскочив еще в момент открытия дверей, ответила Эхинацея.

Женщина настороженно рассматривала Владислава, не спешившего закрывать проход.

Так и стояли некоторое время, изучая друг друга, как два хищника пусть и одной породы, чтобы в следующий момент либо начать смертельную схватку, либо обхаживать друг друга для… установления более тесных отношений.

Будучи сильным псионом, Эхинацея не могла не ощутить исходящую от Роева агрессивную опаску в отношении нее. Впрочем, истинную причину такого поведения она прекрасно знала, Владислав, ничего не скрывая, еще в самом начале поведал обо всем, что произошло между ними, так что понять его было можно. Потому и не делала ничего, что в принципе могло его спровоцировать на атаку. Хотя еще неизвестно, кто бы победил в этой схватке, он или она, но даже если и она, то это будет не то. До противостояния дело доводить не следовало.

Ее девичья резкая импульсивность откровенно шла в диссонанс с довольно зрелым обликом, что Владислав невольно стушевался. А может, еще и от того, что помимо настороженности в чувствах Эхинацеи проскользнула радость.

«Непонятны только причины, – думал он. – То ли действительно это просто радость от встречи той восемнадцатилетней девушки, то ли радость пришедшей в себя ученой, что жертва не откинула копыта и сама пришла в силки…»

– Хорошо, – чуть притушив свои чувства, добавила Эхинацея после паузы, когда обстановка немного разрядилась, так как никто не спешил немедленно атаковать.

– Это хорошо, что хорошо… – буркнул Роев, также стараясь приглушить свои эмоции, одновременно закрывая дверь.

Чувствовал он себя все еще неуверенно. В конце концов, не дело, когда с твоей стороны сквозит опаска, так и откровенным трусом могут посчитать, что совсем нехорошо для имиджа и дальнейших отношений.

– Как я понимаю, память к тебе не вернулась, – констатировал Владислав, присаживаясь напротив женщины, что также вернулась к очагу и перевернула жаркое, чтобы не подгорело.

– Нет…

– Наверное, это жестоко с моей стороны, но я этому рад, – невесело усмехнулся Роев, невольно представляя, что сейчас с ним сделала бы Эхинацея, вернись к ней помять.

«Самоубийство» было бы для него самым простым и даже желанным вариантом. Потому как та, сумасшедшая, всласть покуражилась бы над своей жертвой.

– Я тоже.

Ответ Эхинацеи Владислава откровенно удивил.

– Почему?

– А зачем она мне нужна?

– Ну как же?.. – совсем уже опешил Роев.

Понять такое отношение к собственной памяти ему было сложно.

– Я получила то, о чем мечтала, а именно высокий ранг ментоактивности, а то, как я этого добилась, уже не важно, тем более что ничего хорошего там точно нет.

– В смысле?

– Я более чем уверена, что все эти годы с момента установки нейросети я была занята изучением многочисленных высокоранговых баз данных под разгоном. То есть сутки напролет лежала в учебной медкапсуле, потом несколько дней приходила в себя, подтверждала достигнутые показатели на тестировании и снова ныряла в медкапсулу. Так что из тех десятков лет, что мне потребовалось на получение необходимых знаний, я четыре пятых этого времени провела в медкапсуле. Так о чем, о каких личных воспоминаниях мне жалеть, если у меня в принципе при таком учебном графике не могло быть никакой личной жизни? А даже если и было что-то, то она регламентировалась кланом и от моих желаний ничего не зависело, все на пользу клана, так что жалеть там, скорее всего, не о чем.