Светлана Кузнецова - Метро 2033: Уроборос

– Это в каком бреду, интересно, они призраков увидали? – поинтересовался Влад, припоминая недавнюю перестрелку южного дозора неясно с кем (или даже с чем).

Под это дело к южному туннелю подогнали огромный огнемет, созданный одним из умельцев с Тульской. Рассказывали, будто прототипом оному послужил агрегат с Савеловской, спасший когда-то и эту станцию и, возможно, многие другие от нашествия крыс. Только не понадобился огнемет: никто со стороны Нагорной не полез, а хорошо вооруженная группа, вскоре отправленная в тот туннель, дошла до установленного в трехстах метрах от станции пограничного столба и не обнаружила ничьих следов – даже крысиных.

Южный туннель то ли вымер полностью, то ли затаился. Очень хотелось верить в первое, но здравый прагматизм выступал в пользу второго. Потому дозоры здесь сменялись через каждые три часа, пацанов зеленых в них не брали, в пятидесяти метрах от станции установили тот самый огнемет, который в случае чего должен был уничтожить все физическое, а если повезет, то и ментальное на многие километры к югу.

– Да уж, – усмехнулся Глеб. – Сдается мне, не на нас одних ноябрь действует.

– Не знаю, – отмахнулся Миха, – но пальбу тогда открыли – любо-дорого послушать. Патронов израсходовали… Глава и Хрящ орали в унисон, причем матом.

Глеб захохотал, представив.

– Вот ведь придурки, – сказал он через некоторое время. – Попроситься к ним на юг, что ли?

– Мечтай. Так тебя и взяли, – ответил Миха, почесывая затылок. – Еще скажи – с кем-нибудь поменяешься. У нас же скукотища… смерт-на-я, – протянул он. – Совершенно спокойный туннель, широкая дорога до Тульской, и никаких приключений. Что здесь нормальным мужикам делать-то?

Влад передернул плечами. Вот как раз эти самые «нормальные мужики» наверняка с удовольствием поменялись бы местами с зелеными пацанами вроде них. Другое дело, что у нормальных мужиков имелись в наличии мозги и какая-никакая, но совесть. Ведь они сами успеют если не предотвратить угрозу, то хотя бы предупредить о ней, а вот пацаны, скорее всего, просто погибнут, причем тихо и даже не осознав, откуда и в каком обличии пришла смерть. Парню в свое время приключений выпало более чем достаточно – как выражался Винт, на всю оставшуюся жизнь, – и новых совсем не хотелось.

Сталкер оказался первым человеком, встретившим его когда-то на Добрынинской. Не будь его, Симонова наверняка там вообще объявили бы красным шпионом и к стенке поставили бы, невзирая на юный возраст. Ну, а почему бы и нет? Неизвестно кто приходит из туннеля, пароля, разумеется, не говорит, документов не имеет, несет какую-то ахинею про дело коммунизма и рассказывает про фашистов, напавших на родную станцию, от которых и сбежал, имя такое, что лучше бы помалкивал… ну, и все в этом роде.

Винт тогда первым делом заставил его сесть, сунул в руки кружку с какой-то невыносимой гадостью, подождал, пока Влад ею подавится, гаркнул, чтоб не страдал фигней и пил залпом, а после начал допрос.

Парень смысла многочисленных вопросов, посыпавшихся на его и без того больную голову, почти не понимал; сначала отмалчиваться пытался, пока не получил несколько подзатыльников и затрещин. Боялся, как бы добрынинцы не решили на его родную Фрунзенскую напасть (бред, конечно, хотя напали же на нее фашисты). Только Винт ведь спрашивал не про охрану и не про ремонт после взрыва топливного склада, а выяснял детали, казавшиеся Владу несущественными: чем питались, как одевались, имя завскладом и все в таком роде. Под конец Симонов уже откровенно зевал, слушал вполуха и отвечал машинально, не слишком задумываясь о том, что именно несет. Помнил еще, как сталкер заверил ничем не примечательного человека, присутствовавшего на допросе: парень правду говорит и действительно вырос на Фрунзенской. И сбежал, похоже, на самом деле от фашистов – иначе попросту не ответил бы на вопросы. Потом они совещались. Ганзейцы хотели Влада со станции вышвырнуть, но Винт почему-то не дал, заступился. Симонову настолько к тому моменту все равно сделалось, что он послал всех к черту, свернулся калачиком и уснул.

– Эй… не спи – замерзнешь! – растолкал его Глеб и кивнул в сторону Нагатинской. – Вон, Хрящ на всех парах несется, неймется ему, болезному.

Влад вздрогнул. Вроде бы всего на пару секунд глаза прикрыл, не более, а прошло не так уж и мало времени. Раньше он никогда не дремал в дозоре, да и спал сегодня нормально, никакими кошмарами не мучился. Снилась какая-то муть, но он ее не запомнил совершенно. После пробуждения остался лишь незначительный неприятный осадок, но от него очень быстро удалось отмахнуться.

– Хряк он, а не Хрящ, – фыркнул Миха. – Сейчас опять заведет то же самое: не прибыла еще моя посылочка? А я жду ее, прям, заждался.

Глеб прыснул, уж больно похоже спародировал Миха интонации казначея станции.

– Ребятки, ну как?! Не прибыла еще моя посылочка?! – донеслось издали, и Симонов согнулся от смеха рядом с Глебом, а затем и Миха к ним присоединился, очень довольный собой.

Бравые дозорные успели отсмеяться аккурат к тому моменту, когда казначей затормозил рядом с ними, шумно дыша и пританцовывая на месте. Хрящ был лысоватым, обрюзглым и тучным до неприличия. Винт говорил, будто необъятные размеры казначей приобрел из-за болезни, а не от переедания, но ему никто не верил, особенно молодняк. То, как Хрящ за спинами у нагатинцев нажирается от пуза, стало притчей во языцех и отдельным поводом для шуток.

– Не приходил пока никто, Анатолий Борисович, – ответил ему Влад, первым взявший себя в руки и нацепивший на лицо серьезное выражение.

Хрящ покачал головой, с полминуты отдувался, переминаясь с пятки на носок. Достав из кармана платок, отер красноватое потное лицо, промокнул лысину и выдал:

– Ну, как же так, а? Еще ж три часа назад прийти должны были.

– Мало ли, задержались, – ответил Глеб и пожал плечами. – Может, они решили переночевать на станции, а завтра утром к нам отбыть.

– Нет, ну это… – Хрящ похлопал ладонями, будто стремился привлечь внимание (зря, дозорные и так смотрели на него). – Просто ни в какие ворота! Как так можно?! – воскликнул он и развел руками. – Как так можно, я вас спрашиваю, а?

Вопрос, разумеется, был чисто риторическим.

– Не волнуйтесь, Анатолий Борисович, – сказал Симонов, – наш туннель – мирный, по нему от Тульской и обратно люди ходят спокойно, а тут еще и не пара-тройка человек, а большая вооруженная группа. Ничего с ними не случится.

– Помяните мое слово, – перебил его Миха, – какая-нибудь тетка решила родственников навестить и задержалась. Языками зацепились. Вы ж знаете этих баб. А может, с торговцами о поставках вовремя договориться не вышло.