Владимир Поляков - Осколок империи

- Знаю. Если начальство что-то хочет, ему надо что-то дать. И срочно.

- Так и есть, - кивнул Руцис, против моих ожиданий, не обратив внимания на один оч-чень интересный элемент, прозвучавший в моем ответе. - У тебя светлая голова. Лешенька. Ты это уже доказал. Докажи и еще разок. Сумеешь - к двум кубикам в петлице третий добавится. Про орден... Молодой ты еще. Не уверен, что удастся продавить второе награждение. Но тут все будет зависеть от успеха...

Мотивирует! Звание, возможная награда, уже вторая по счету. И ведь доказал на деле, что своей полезной креатуре способен посодействовать. Правда не мной единым, это однозначно. Наверняка уже нескольких обошел, да и на мне обход не закончится. Сейчас такая ситуация, что хитрый и матерый зверь будет использовать все возможности. А как иначе? Себя выставить в лучшем свете, остальных волной помоев окатить. Все как всегда, как и везде.

Я же... осторожно буду вести свою игру. Ту самую, которая должна привести меня не абы куда, а к личному архиву Руциса, заполненному компроматом на всех и вся. Это достойный приз, к тому же очень мне необходимый.

- У меня есть некоторые соображения. Но разве... - вполне определенный жест, показывающий, что мне ну совершенно не хочется рисковать, что наш разговор вдруг станет достоянием чужих ушей. - Разве вам самому не хочется немного отдохнуть после стол насыщенного и утомительного трудового дня.

- Ты верно говоришь, Леша. Отдыхать всегда надо. Лишенный отдыха человек, особенно сотрудник ОГПУ, не может работать столь продуктивно, как надо. Жаль не все понимают такую простую истину! Поэтому... Не составишь компанию немолодому чекисту, а то в мои годы слишком скучно идти с работы в одиночестве.

- Разумеется. Аркадий Янович.

Люблю с ходу понимающих намеки людей, пусть даже они мои враги. А вот тупоумных на дух не выношу, что доставляет немало неудобств как по жизни, так и по нынешней моей работе. Откровенно слабо соображающих тут немало, и это я еще мягко выражаюсь. Отрицательный неестественный отбор. Умные при советской системе не столь важны, сколько верные и выполняющие приказы, при этом даже не пытаясь их обдумывать. И не спорящие ни при каких условиях. А подобная система обречена на регресс, вырождение, распад. Вот только время того самого распада может оказаться слишком велико. Это и есть самое печальное!

Впрочем, сейчас речь не о том. Пока я сопровождал Руциса к выходу, разговоры были буквально ни о чем. Так, болтовня о рабочих моментах, что не представляли из себя ничего секретного и ничего интересного. Зато стоило немного удалиться от 'здания на Лубянке', как тон Руциса резко сменился.

- Понимаю твою осторожность, Леша, но теперь никто не подслушает. Говори.

- Прямо вот так, на ходу? Нет, я могу...

- Да, на ходу не стоит, - пожевав губами, согласился чекист. - Вот скамейка неподалеку. Присядем.

Скамейка так скамейка. Хоть меня вполне можно назвать барином, но мне даже терпеть не придется. Нормальное место.

- Я слушаю твои соображения, мальчик мой, - цепким взглядом окинув окрестности, вымолвил Руцис. - Не хочу торопить, но времени сегодня у меня мало.

- Понимаю. Поэтому постараюсь покороче обрисовать положение дел, как я его вижу. А дальше вы сами станете решать, нужно ли вам более подробное толкование и тем паче обсуждение. Итак, я полностью согласен, что у убийств зарубежные организаторы, а их цель - устрашение сотрудников ОГПУ. И на первый взгляд выгоднее всего это делать белоэмигрантским организациям. Скорее всего самой крупной, то есть РОВС, но нельзя исключать и те, которые помельче. Вот только...

- Тебе не нравится версия с РОВС. Причины?

- Она слишком очевидна, Аркадий Янович. Лежит на поверхности, сверкает, как свежеотчеканенная монета из фальшивого серебра. А попробуешь такую монетку на зуб - сразу ощущается неестественность, неправильность. Вы же помните террор-группы, засылаемые в СССР Кутеповым. Под руководством Захарченко-Шульц, Мономахова, других. Все они, как успешные, так и нет, были ориентированы на выполнение задачи: убить, взорвать. И все! Простите. Я могу быть откровенным до конца?

Пронзительный и оценивающий взгляд, короткое раздумье. И кивок, дающий добро на ту самую 'откровенность', которую я собирался скормить чекисту.

- Белые никогда не знали толка в терроре. Для них верхом были расстрелы после военного суда или быстрое уничтожение врагов. Ну бомбы кидать научились... спустя долгие годы, - легкая усмешка, показывающая с каким скептицизмом я отношусь к подобному 'устрашению'. - Зато мы, ВКЧ-ОГПУ, умели это с самого начала, сразу взяв все возможное у эсеров и анархистов, а еще добавив своего.

- Вот ты куда клонишь. Рискованное дело!

- А пусть другие не рискуют и ковыряются среди белой эмиграции, стремясь найти жемчужину в навозной куче до той поры, пока жареный рак на горе три раза свистнет. Не они это, Аркадий Янович! Конечно, можно громко объявить, что это злобные беляки из-за рубежа гадят советской власти и даже арестовать кого-то. Но толку то? Убийства все равно продолжатся. И тогда пошедшие по легкому пути будут выглядеть не то что глупо, а совсем даже жалко.

Я смотрел на чекиста и видел, как на его лице отражалось, как писалось в некоторых романах, 'нешуточное борение'. Оно и понятно, ведь одно дело вылавливать тех, кто однозначно заклеймен партией как враг, а совсем другое - перетряхивать грязное белье разных 'товарищей'. Могут не просто не понять, а и жестко ответить. И хотя я знаю, как именно добавить Руцису бодрости, но сначала все ж выжду. Полезно знать, до каких пределов простирается его желание отличиться.

Ага, закурил, жадно затягиваясь. Таким манером папиросу в три затяжки сжигают. Ну да, так и есть. Те самые три затяжки и окурок летит в сторону. Сам же чекист тихо, но уверенно говорит:

- Если ты ошибаешься, Алексей, потеряешь все. И мне достанется... - ясно. Таким образом дает понять, что, случись неприятности, он сдаст меня со всеми потрохами как инициатора. - Подумай, есть у тебя действительно убедительные доводы?

Нормально. Подобный вариант меня устраивает. Готовность сыграть опасную партию у Руциса есть, но в ней он будет защищать свою персону всем и всеми, кто попадется под руку. Правильно я тебя оценил, чекист, и это очень хорошо. Сейчас остается лишь понизить градус опасности. Тогда ты чуток расслабишься и станешь самую малость менее подозрительным.

- Все не так серьезно, как вам показалось, Аркадий Янович. В этом деле явно прослеживается заграничный след, без него организаторам было бы намного сложнее. И есть местные сообщники, назвать которых 'товарищами' значило бы сильно им польстить.

- Даже так? Кого ты имеешь в виду?

- Вспомним не столь далекие события. Дело Блюмкина - того самого, что был расстрелян за ярый троцкизм и связь с, собственно, самим высланным из СССР Троцким. Еще раньше были слова Вячеслава Рудольфовича Менжинского на XV съезде ВКП(б) о попытках троцкистов связаться с определенной частью белоэмиграции. Безуспешной, поскольку те Троцкого и его сторонников ненавидят, но попытка действительно была. Это доказано. Прочие дела, масштабом поменьше и не столь известные, разнообразные беспокоящие сигналы...