Владимир Поляков - Осколок империи

Но лишние полчаса-час жизни он себе урвал. Наверно. Есть смысл как бы поверить, а под это бело вынуть из него то, чего в архиве может и не существовать, до чего придется добираться окольными путями. В общем. проверим, есть шансы.

- Допустим... Но тогда скажи мне, будущий 'информатор РОВС', что ты знаешь об агентах ОГПУ, в РОВС внедренных? Про Скоблина и его женушку мне уже известно, хотя и насчет них дополнительная информация лишней не станет.

Неприятный сюрприз, да? Это я про то, что Руцис никак не ожидал того, что мне известно о Скоблине. Сейчас ему, борющемуся за собственную жизнь, было сложновато держать лицо. Вот и не удержал, показав тем самым, что про Скоблина знает. И хватило ума понять, что я это сразу заметил.

- Если вам и так известно про Скоблина, то что я могу добавить? И может меня развяжешь?

- Рано, - отрицательно покачал я головой. - Да и мне спокойнее. Не будете дергаться, если дергаться попросту невозможно. А насчет Скоблина... Известно многое, но не все. К примеру, нужна его агентурная кличка, личность вербовщика. Да и другие агенты, вами завербованные. Сейчас есть лишь догадки, хочется их подтверждения.

- У него и спросили бы!

- Не заставляй принимать тебя за дурака, Руцис! Ты совсем не такой. А Скоблин сейчас - канал для слива ВАМ, чекистам, ложной информации. Нельзя его мелкими ломтями резать, хоть и очень хочется. Говори давай, если хочешь получить что-то более приятное, чем смерть, обставленную оч-чень неприятными процедурами. Ты ж из Иностраного отдела. Да еще озабоченный сбором компромата на коллег. Наверняка что-то да знаешь, слышал краем уха. Или по хорошему у нас не получится?

Привязанный к креслу чекист изобразил недовольство, но ничего сверх оного. Понимал, что если хочет успешно провернуть свою идею с ложной подпиской, то перед этим надо делом доказать свою нужность и важность.

- Сейчас только слова. Остальное потом, - выдавил из себя чекист. - Часть есть в архиве, часть нужно будет достать у тех на кого у меня компромат. Копии, не оригиналы.

- На другое я и не смел рассчитывать. Давай уже. Не делай вид, что ежика против шерсти рожаешь через известное место. Сам захотел свою шкуру спасти, вот и не привередничай.

- Скоблин, кличка Фермер, завербован своим бывшим однополчанином Петром Ковальским с предварительным влиянием жены. Сентябрь прошлого, то есть тридцатого года. Достаточно?

Я кивнул, подтверждая это. Действительно, подобной информации хватит для того, чтобы. При наличии желания, раскопать поседение Скоблина с супругой и найти компрометирующие генерала встречи с агентом ОГПУ. Благо личность его теперь известна. Дальнейшие действия очевидны. Надавить на Плевицкую, она женщина артистического склада. Нервная и экспрессивная, к подобному стилю бесед непривыкшая. Сломается и выдаст все и вся. Ведь предавший однажды, второй раз делает это куда легче. Сломанные души, что тут еще можно сказать.

- Одним Скоблиным вы не ограничились. Мало! Назови другие фамилии, чекист...

- Дьяконов Павел, тоже генерал, а еще и масон. Там, в этой среде, у нас позиции хорошие, потому было легко завербовать. Работал на нас еще с двадцать четвертого. Вы его подозревали, но он сумел оправдаться. Помогло знакомство с этим вашим Кириллом Владимировичем Романовым, целым великим князем, - издевательски процедил Руцис. - А он ведь лично принимал участие в похищении бывшего главы вашего РОВС, Кутепова. Руководил похищением Серебрянский Яков Исаакович. Были еще два его агента. Французские коммунисты. Имена...

- Сейчас запишу. На слух имена лягушатников плохо воспринимаю

Та-ак, а вот теперь точно не забуду! Хорошие имена, в том смысле. что этих агентов не ликвидировали, аки отработанный материал. И с ними никто из боевиков РОВС церемониться точно не станет. Они просто исчезнут и очнутся в глухой деревне или в подвале одного из трущобных строений. Там все и расскажут. Остается лишь передать информацию куда надо, а это... самое сейчас сложное. Хотя не помещали бы и документы. Об этом я и поинтересовался у Руциса. Ответ последовал почти мгновенно:

- Прямых нет, только обрывки. Но могу достать его отчеты о похищении. Я многое могу!

- Хорошо. А из новых? Наверняка пытались кого-то внедрить 'на перспективу', чтобы с низов. Вот как я у вас.

- Знаю только одного, - вздохнул чекист, понимая, что я отступаться не собираюсь. - Абрамов Николай. Сыночек Федора Абрамова, заместителя председателя РОВСа. Вот его мы и внедрили, чтобы 'с низов' начал. А сейчас можно водички и покурить?

- Можно... А заодно и расскажешь, почему да как.

Развязывать я чекиста не стал, это очевидно, но напоить и сунуть в зубы прикуренную папиросу - всегда пожалуйста. Мысли же были заняты другим. Руцису все же удалось меня удивить. И кратенький рассказ о сыне белого генерала. Истинного патриота России, заставил недоумевать еще больше. это же надо было, зная своего отца и его вклад в борьбу с красной чумой, стать... вот этим.

Стать предателей своей крови, рода, при этом не получая от советской власти ничего, помимо положения 'лишенца'. Не понимаю!

А 'лишенец' - это страшно. 'Лишенцы' были, по сути своей, лишены практически всех прав, являлись людьми даже не второго, а третьего сорта по отношению к разным там 'товарищам'. Кому же досталось подобное клеймо? О, это отдельная матерная песня!

Как мне удалось выкопать в архивах ОГПУ, по переписи двадцать седьмого года их было более трех миллионов человек. Чудом оставшиеся в живых офицеры, священники, служащие Российской империи. Занимавшие пусть самую малую, но все же ступень в 'табели о рангах', купечество. И, само собой разумеется, члены их семей. ВСЕ члены семей. В общем, те, кто отличался умом, знаниями, талантами, способностями. Именно их объявили изгоями и не заслуживающими ничего в сравнении с 'лучшей частью советского общества'...

У них отняли все. Объявленные 'лишенцами' не могли получить высшее образование, часто фактически лишались права проживать в Москве Санкт-Петербурге, нынешнем Ленинграде. Мало того, они не имели право получать пенсию и пособие по безработице. Дескать, если хочешь - иди с протянутой рукой, кончай жизнь самоубийством или просто сдохни под забором от недоедания.

Ну и тому подобные нюансы вроде запрета вступать в профсоюзы, ведь не члены профсоюза не допускались в руководство промышленных предприятий и организаций. Ах да, еще им либо не выдавались продуктовые карточки, либо же выдавались по самой низшей категории.

Дальше - больше. В середине двадцатых началась кампания по выселению 'лишенцев' даже из поганых коммуналок и бараков. Дескать, вперед в голую степь, на помойки и в прочие места, самым лучшим образом подходящие 'эксплуататорам'. А еще краснопузая сволочь и на их детях решила отыграться. Ведь они, даже родившиеся уже в СССР, носители неправильной, дурной крови. Той самой, которая не склонна лебезить и пресмыкаться перед возомнившим о себе сбродом из люмпенов и прочих маргинальных элементов.