Валерий Вульферт - Булат. Страшный суд

„Бабуль, хватит дерево гипнотизировать, давай чай пей, а то совсем остынет! Кушай тортик“: обратилась девушка к бабушке. Та, в свою очередь, вообще продолжила разговор не в том русле. „Ты говорила, парня встретила, якобы случайно, так вот люди случайно не встречаются, запомни. А самые судьбоносные встречи не только случайные, но еще и неожиданные!“ Речь пожилой женщины была очень чёткая и правильно сформулированная, и ни коим образом, не смахивала на маразм.

Булат поднимался по лестнице и думал, что сказать Ирине Григорьевне, соседке с четвёртого этажа, почему он в таком виде. Когда он заехал сюда, пятнадцать лет тому назад, это была крепкая энергична семидесятилетняя бабулька. С ней он сразу нашел общий язык. Он даже не имел представления, что у неё уже почти два месяца живет внучка, с которой ему предстояло встретится, через какие-то десять секунд.

Анастасия хотела уточнить, кое что из сказанного Бабушкой, но её прервал громкий дверной звонок. Бабушка, повернув голову в сторону двери, сказала: „Внученька, глянь, кто к нам пожаловал?“ Девушка подошла к двери и посмотрела в дверной глазок. И тут же прикрыла рот ладонью, задержав смех. „Ну кто там?“: спросила бабушка вставая со стула. Убрав руку ото рта, девушка шепотом, со смехом сказала: „Бабуль, там какой-то мужик в простыне!“ „Мужик в простыне?“: повторила старушка, ковыляя к двери. Дверной звонок ещё раз громко прозвонил, в этот раз на мгновение дольше. „Кто там?“: громко спросила хозяйка квартиры, повернувши правое ухо к двери. За дверью раздался мужской голос: „Ирина Григорьевна — это я Булат, тут у меня оказия такая, ключик запасной надо“. Старушка принялась отпирать дверь, а её внучка спряталась за спину бабушки, хотя сперва хотела уйти в комнату, но любопытство пересилило стеснение. Открыв дверь, Ирина Григорьевна тут же сказала: „А что это ты голубчик, в простыне разгуливаешь? А хотя можешь не врать, всё ровно не умеешь. Вот, познакомься, внучка моя, Настенька, приехала ко мне жить. А это Анастасия наш сосед с пятого этажа, Булат его зовут“. Девушка смущенно, немного выйдя из-за бабушки, улыбнулась и сказала: „Очень приятно Булат, может чаю“. Мысли в то мгновение в голове Булата говорили: „А может мне провалиться под землю от стыда!“ И он ещё раз попросил ключ от своей квартиры. Ирина Григорьевна сняла с гвоздика, вбитого в косяк входной двери ключ, и протянула его Булату. Перед тем как закрыть дверь, соседка сказала: „Ты бы босиком поменьше ходил, а то заболеешь! Кто тебя сироту казанскую выхаживать будет!“ Булат пошёл домой, сгорая от стыда, а Анастасию жгло тоже какое-то непонятное чувство. Шёки горели, а в животе пробежал холодок. Усевшись за кухонный стол, девушка взяла кружку с чаем, сделала глоток и поставила её на стол. Ей не хватало воздуха, и Настя вышла из кухни на балкон. Сделав пару глотков прохладного осеннего воздуха, девушка вроде пришла в себя, и зашла в квартиру. А Булат, открыл дверь, снял с себя арендованный плед, повесив его на одежную вешалку, и прошёл в ванну. Постояв там всего мгновение, он понял, что у него нет сил даже помыться. Вернувшись в комнату, с мыслью „полежу пару минут“ он рухнул лицом вниз на разложенный двуспальный диван.

Жуткое ощущение сухости во рту, разгоняло глубокую дремоту Булата. Именно дремоту, а не сон, так как во сне мы не слышим, что происходит вокруг нас. А ему казались отдаленные звуки какого-то копошения на кухне. Перевернувшись на спину, Булат приоткрыл глаза. В комнате было темно. Запрокинув голову, он посмотрел на будильник, который стоял на одной из полок компьютерного стола Зелёные крупные цифры показывали пятнадцать минут седьмого. Тусклый свет, освещавший угол комнаты возле двери в коридор, исходил из кухни. Собравшись с силами Булат сел на край дивана, подперев лицо руками. Медленно выдохнув воздух, он сделал глубокий вдох, и с мыслями „вот приснится же такое“ выдохнул. Выдох, немного освеживший рассудок и наполнивший кровь кислородом, остановил резкий короткий звон, донесшийся из кухни. Звон не мог быть ничем другим как короткий удар чайной ложечки о блюдце. Булат напрягся, зрачки его расширились. Сжав простынь в кулак, он почувствовал перстень на безымянном пальце левой руки. В голове пронеслись короткие воспоминания с пепелища! Судорожно нащупав махровый халат, на спинке дивана, Морозов накинул его, и наспех, абы как, завязав узел на поясе, выскочил в кухню.

На кухне за стеклянным бежевого цвета столом, на мягком стуле сидел тот самый черт! Выражение его лица, было беспристрастное, сравнимое разве что с министерским, из окружения самой английской королевы. На столе лежала газета, которую он читал, наслаждаясь ароматным кофе из керамической кофейной чашечки, оттопырив мизинец. Пот самым потолком, просматривались серо-голубые разводы табачного дыма. В кухне стоял неприятный для Булата запах сигарет.

„Кофе?“: произнес чёрт, жестикулируя рукой с чашечкой. Булат молча развернулся, с мыслями: „Я пожалуй воды, из под крана в ванной попью!“, зашёл в ванную комнату. Чёрт, с таким же аристократическим апломбом, сказал: „Ну, моё дело предложить, так сказать“. При прошествии пяти секунд, дверь ванной комнаты открылась со страшной силой, ударившись о стену, слетела с верхней петли. В коридор, вылетел Булат, чем-то напоминая испанского быка, и тут же начал стремительное движение в сторону любителя кофе и светских манер. В глазах у гостя вспыхнул ужас! Все волоски на его теле встали дыбом, невозмутимое рыло за мгновение превратилось в мордочку на которой кроме страха, ничего не было. Залетев в кухню, Булат со скоростью молнии произвёл фронт-кик, прямой удар ногой в стол, с противоположной стороны которого сидел чёрт, за спиной у него была стена. Со звериной реакцией жертва прыгнула вверх! И со скоростью убегающей от собак кошки, за долю секунды, оказался на холодильнике, сжавшись в комок, дрожа от страха. В то место, где он только что находился, с оглушительным грохотом врезался стол. И калёная столешница рассыпалась на десятки острых как бритва осколков. „Тварь! Какая же ты тварь!“: заорал Булат, пытаясь снять кольцо с пальца, которое поддаваться даже не собиралось. „Я из-за тебя людей убил, преступником стал!“: кричал Булат, крутя это проклятое кольцо на пальце. „Вы что думаете, я вам душу продал!“: продолжал, уже упав на колени человек. И со славами: „Плохо вы меня знаете!“, вскочил и схватил весивший над раковиной разделочный топор. Чёрт, увидел, что страшный кухонный инструмент предназначен не для него, потихоньку стал восстанавливать осанку. Человек же был в полном отчаянии. Положив руку на столешницу, размахнувшись со всей силы, с криком, он ударил себе по пальцам выше кольца. Стальное, тяжелое, погнутое лезвие, с грохотом полетело по полу, куда-то в груду осколков, оставшихся от разбитого стола. На лопнувшей столешнице лежала целая рука, всё с тем же перстнем. Человек, захныкав как маленький ребенок, медленно осел, прислонив изнеможённое лицо к стеклу духовки. Грохот утих, и отдаленные стуки кого-то из соседей по батареям, отдавались эхом в глубине головы Булата. Это побоище слышал весь подъезд. А как известно, все люди разные, кому то вовсе нет дела, у кого-то самого бывают фестивали не хуже. Но всегда найдется гнилой человек, который настолько ничтожен и унижен своим образом жизни в глазах окружающих людей, что не упустит шанса покачать сваи права. В этом случае — постучать по батареям нотой протеста о нарушении его гражданских прав. Такой на следующий день, напившись до белочки, будет сам же орать как жертва инквизитора. И мучить догадками своих соседей.