Константин Калбазов - Гренада моя [litres]

Вырвавшись из теснины коридора, машина тут же сбавила ход, дабы дать возможность подтянуться десанту. И тот не заставил себя долго ждать. Снаружи послышались возня и стук подошв по броне. Солдаты поспешно взбирались обратно на броню.

К этому моменту «тридцать шестые» уже ворвались на позиции второго эшелона и двинулись вдоль траншей, утюжа засевших в них защитников. Следом к брустверу подошла вторая рота, высадив часть десанта.

Когда взвод Азарова достиг-таки первой линии, там все было кончено. Двигаясь дальше, обстреляли из орудий вторую линию, добавили из пулеметов. Не останавливаясь, перемахнули траншеи и пошли дальше. Захватом второй линии должны озаботиться десантники, остававшиеся на броне второй роты, которых высадили непосредственно в траншеи.

Сопротивления им практически не оказывали. Франкисты сдавались в плен пачками, в надежде на то, что их пощадят. Вовсе не пустые чаяния. Приказ генерала Слащева относительно сдающихся однозначен – никакой излишней жестокости. Добровольческому корпусу и правительству, которое он поддерживал, вовсе не нужна слава душегубов и палачей.

Девушки с веселым щебетом вбежали в дверь казармы и направились прямиком в оружейную комнату, чтобы сдать свои винтовки. Ну а то. Как можно принимать воинскую присягу без оружия? Это же нонсенс!

Алина осмотрела свою «драгунку», не подцепила ли где кусок грязи. Петроград по своему обыкновению в последние дни разразился дождями, а потому грязь не грязь, а мутные капли вполне могут остаться. Дело вовсе не в требовательных девицах-старшекурсницах, временно обретающихся на должностях младшего комсостава. Давняя традиция училища в свете преемственности поколений. Просто она привыкла содержать оружие в порядке.

Поговаривают, что вроде как появились новые самозарядные карабины под патрон ТТ, разработанные специально для броненосных войск. Легкие и компактные. Было бы неплохо. Броненосники вооружались пистолетами, но при необходимости покинуть машину все же желательно иметь что-то более подходящее. Поэтому офицеры сплошь и рядом приобретают маузеры. Так себе замена. Как ни крути, он больше для боя накоротке.

Выходя из оружейной, Алина уже снимала с себя парадный ремень. Разумеется, в увольнение можно пойти и в нем. Но, признаться, ей не очень нравились собираемые им складки. И это даже при том, что сшита форма персонально по ее фигуре. Что не является чем-то из ряда вон.

Хватает и тех, кто не может себе позволить пошить мундир, а потому вынужден довольствоваться выданным со складов. Но по заведенной традиции, выходцы из обеспеченных семей брали шефство над малоимущими и оплачивали подгонку обмундирования у портних. Традиций в военном училище хватает. А уж у девчат так и подавно.

Все три девичьих взвода разных курсов проживали в одной казарме, рассчитанной на роту. И службу несли поочередно. В основном все же первокурсницы – ввиду их численного большинства. Но сегодня у них праздник, и в наряде по расположению стоят старшекурсницы. Вон дневальная на тумбе встретилась с Алиной взглядом и многозначительно подмигнула. Девушка, прекрасно осознав смысл этого, залилась краской смущения.

– Вы как хотите, но я непременно выберу испанца. Есть среди них один. Бог весть, какая кровь там понамешана, но просто голова кругом, – едва приблизившись к расположению их взвода, услышала она голос Татьяны Травиной.

Эта невысокая, русоволосая, но весьма статная девица из рабочих, с добродушным характером, нравилась Алине. А еще ее высокая грудь была предметом тайной зависти Дробышевой. Аккуратные такие дыньки.

Признаться, понаслушавшись россказней, одно время девушка тайком ела капусту в неприличных количествах. Их кухарка примечала это, но старательно изображала из себя слепую. За что Дробышева была ей благодарна и продолжала налегать на продукт, способствующий росту женской гордости. Но, как видно, не в коня корм. Хм. Ну или не в кобылицу.

– И даже думать не смей! – вскинулась их взводный сержант.

Якина уже носила на погонах лычки сержанта и значилась заместителем командира взвода. И все было за то, что останется таковой и впредь. Мария обладает непреложным авторитетом среди юнкеров, умна, исполнительна, напориста. Словом, настоящий лидер. Впрочем, не для Алины. Дробышева не чуралась общения с остальными, но держалась наособицу.

– А что такое? – наивно вскинула брови Татьяна.

– Традиции не на пустом месте пишутся, вот что. Юнкера – это нонсенс, сударыни. Офицеры, и только гвардейские, – назидательным тоном произнесла Мария.

– Так они же испанцы! А значит, служить в нашей армии не станут. Когда традиция рождалась, этих южных красавцев тут не было, – не унималась Травина.

Татьяна имела в виду появившихся в училище пару недель назад юнкеров из Испании. Целая рота. Российская империя брала на себя обязательства по обучению офицерских кадров для республиканской армии. Причем речь шла не об ускоренных выпусках, а о полном курсе обучения. Делалось это открыто, напоказ, вызвав множество кривотолков и настоящую истерию в зарубежной прессе.

– Они юнкера, и этим все сказано, – отрезала Якина. – То, что укладывается в рамки традиции, укладывается и в рамки приличий. Все, что вне, – блуд и разврат. Подумайте сами, нужно ли оно вам. – Мария обвела строгим взглядом девушек, крутящихся у своих тумбочек, и закончила: – Поэтому будьте добры, сударыни, в девятнадцать часов гостиница «Европейская», ресторан «Крыша». Можете не сомневаться, жеребцов стоялых там будет предостаточно. Найдется из кого выбрать.

Традиции. Армия ими буквально пронизана. Так, в двадцать четвертом году состоялся первый набор девушек-юнкеров в Павловское училище. Несколько офицеров лейб-гвардии, желая поддержать девиц, в день присяги заказали и оплатили банкет в ресторане «Крыша». Ходят слухи, что причина крылась в делах амурных. Но, как бы то ни было, традиция прижилась. Разве что со временем оплату банкета взяли на себя офицеры из женского «батальона смерти».

Поначалу эти посиделки были вполне целомудренными и без какой-либо подоплеки. Однако девушки не просто служили в гвардии, но и участвовали в боях. В тридцатом году сразу две бронеходчицы попали в плен. Их потом нашли и отбили. Вернее, то, что от них осталось. Перед тем как предать мученической смерти, девушек долгое время насиловали. Всяк и каждый, без разбора. И это при том, что в плену был и мужчина-бронеходчик, с которым как раз обходились нормально.

Что делает солдат, видя надвигающуюся на него стальную смерть? Правильно. Он мочится и гадит под себя. А тут вдруг оказывается, что испугала его маленькая девчушка. И как тут мужику с уязвленным самолюбием не рассвирепеть, когда она попадает к нему в лапы? Вот они и звереют.