Константин Калбазов - Гренада моя [litres]

– Только ты забываешь о том, что он двухместный.

– Не забываю, а опускаю этот момент. Парень осваивал «Витязя», значит, в одиночку работать умеет. Подгоним управление под одного пилота. Дадим недельку-другую освоиться с машиной, а там, глядишь, и толк выйдет.

«Богатырь» и «Крестоносец» принадлежали к классу тяжелых бронеходов. Вполне сопоставимы как по весу, так и по вооружению. Наращивать и дальше массу этих машин попросту не имело смысла. Они претерпевали совершенствование скорее в сторону уменьшения массогабаритных характеристик. Ну и, как следствие, вооружение также становилось поскромнее.

«Крестоносец» – это первая человекоподобная модификация, а потому машина двухместная. Механик располагается в нижней части рубки. В его ведении управление движением машины и пулеметом, находящимся в, так сказать, паховой области. Посредством полукруглой башенки водитель мог отгонять пехоту, подступающую к бронеходу. Пилот же исполнял функции командира машины и управлял остальным вооружением.

– Как, Григорий Федорович, управитесь с этой махиной в одиночку.

– Да, – не задумываясь ответил молодой офицер.

– Не думаю, что это хорошая идея, – усомнился комбат.

– Товарищ майор, сомневаться и не доверять белым офицерам – это моя прерогатива, – с ухмылкой возразил капитан. – Разумеется, я сначала его проэкзаменую. Но чувствую, что у него серьезный потенциал.

– Давайте попробуем. Господин подпоручик, обождите на улице. И вот еще что. Потом подойдите к начальнику тыла и получите соответствующие знаки различия. Вы теперь не в своем корпусе, нужно соответствовать, – намекая на его погоны, уточнил комбат.

– Есть, господин майор.

Расстроился ли Азаров по поводу того, что с него снимают погоны? Вот уж ничуть не бывало. Во-первых, ему дают бронеход. А во-вторых, он ведь и впрямь не в русском корпусе. Так что все нормально.

– Катенька, дорогая, как это понимать? Мне казалось, ты прекрасно отдаешь себе отчет в том, что, выходя замуж за моего племянника, ты принимаешь некие обязательства. А между тем то, что я вижу… – Аничкова неодобрительно покачала головой.

Моложавая шестидесятилетняя женщина отвела невестку в сторонку. И только убедившись, что их не наблюдают посторонние, позволила себе проявить неудовольствие. Не хватало еще, чтобы присутствующие на балу стали свидетелями нелицеприятного разговора с молоденькой супругой ее наследника.

– Но… Чем я могла вас расстроить, Аглая Никоновна? – приложив открытую ладошку к груди, неподдельно изумилась девушка.

– Бог с ним, с Климом. Он, в конце концов, мужчина и совсем не обязан выглядеть франтом. Но ты, дорогая! Твой облик совершенно недопустим.

– Но что не так в моем облике? Разве я не одета приличествующим образом для сегодняшнего бала? На мне мой лучший наряд.

И девушка ничуть не кривила душой. Помимо того, что голубое платье весьма недурственно, оно выгодно подчеркивало ее прелестную фигурку и высокую грудь. Любой придирчивый взгляд отметил бы, что пошито оно знатной швеей, а не посредственной портнихой.

К тому же на ней гарнитур из колье и серег с драгоценными камнями. Пусть и не баснословной цены, но достаточно искусной работы, такое изделие вовсе не зазорно надеть для выхода в высший свет, каковым и являлся бал в доме князя Тихвинского.

– С твоим нарядом все в порядке, за исключением того, что ты в нем уже блистала на прошлом приеме у графа Долина. Мне казалось, я выделяю своему племяннику достаточно щедрое ежемесячное содержание, чтобы ты могла озаботиться поддержанием как своего облика, так и представительного вида Клима.

– Прошу прощения за случившееся, Аглая Никоновна. Постараюсь сэкономить и выкроить из нашего содержания средства, чтобы учесть ваши замечания, – скромно и с неподдельной покорностью заявила девушка.

– Сэкономишь? Выкроишь? Дорогая, не сочти за труд, ответь, куда ты умудряешься тратить такие средства?

– Съем квартиры, плата горничной и кухарке, ежедневные траты на продукты, званые обеды для друзей и коллег Клима… – начала перечислять Катя, но ее перебила графиня:

– Позволь, вы что же, снимаете в Петрограде целую усадьбу? Принимаете великих князей и потчуете их заморскими деликатесами?

– Зачем вы так, Аглая Никоновна? – явно обижаясь и всячески стараясь этого не показывать, возразила Катя. – Вы же были у нас в гостях и сами все видели.

– Более того, дорогуша, я прекрасно знаю, что съем вашей квартиры не может быть дороже двухсот рублей. А скорее даже меньше. И в таком разе у меня возникает вопрос, куда же вы с Климом деваете все деньги.

– Не думаю, что заслужила разговор в подобном тоне.

А вот теперь Катя уже не старалась скрывать возмущение. Что называется, плотину ее терпения наконец прорвало. Она вскинула подбородок и посмотрела прямо в глаза опекунше мужа:

– Ваше сиятельство, я завтра же явлюсь к вам домой с подробным отчетом за каждую копейку из трехсот рублей содержания за этот месяц. А если будет на то ваша воля, то и за предыдущий. А сейчас прошу меня простить. – Катя сделала учтивый поклон и собиралась удалиться.

– Стой! – строгим тоном приказала графиня. – Что значит «трехсот рублей»? Ты ничего не путаешь, девочка моя? Клим получает три тысячи ежемесячного содержания.

– Как я уже говорила, завтра же отчитаюсь за каждую потраченную копейку. В нашей семье транжирство было не в чести, и мама научила меня содержать семейный бюджет в порядке.

– Как видно, следовало начать разговор не с тобой, а с племянником. Прости меня, девочка. И пойми мое удивление и возмущение. Ну же, не дуйся.

– Я вовсе не дуюсь, Аглая Никоновна.

Слова звучали достаточно искренне, но было прекрасно видно, что обида все еще душит девушку.

– Катенька, сделай одолжение, не называй меня больше по имени-отчеству. Коль скоро ты жена Клима, то думаю, вполне уместно будет называть меня тетушкой.

– Хорошо, т-тетушка, – с легкой заминкой произнесла Катя.

– Привыкай, – ободряюще подмигнула ей графиня. – Итак, куда же Клим девает такую прорву денег?

– Я полагаю, вам лучше спросить об этом его самого. Потому как я была совершенно уверена, что он отдает мне все до копейки.

– Хорошо, Катенька, я поговорю с этим негодником. Вот уж не думала, что он окажется таким транжирой. Уж не игрок ли он?

– Клим не может быть замешан ни в чем предосудительном, – тут же с пылом бросилась на защиту своего мужа девушка.

– Знала бы ты, какими порой становятся молодые люди, которым на голову вдруг сваливаются большие деньги.

– Клим не такой, – убежденно твердила свое Катя. – Уверена, у этого есть объяснение, в коем нет ничего неблаговидного.