Виктор Точинов - ОСВОД. Челюсти судьбы [litres]

Других вопросов к лектору у почтеннейшей публики не оказалось. Вопрос задал я, желая немного затянуть мероприятие и все-таки получше присмотреться к собравшимся, – спросил первое, что пришло в голову: о символике «Звездных войн».

– Видите ли… э-э-э… – Заушко сделал вид, что приглядывается к моему бейджу, хотя, конечно же, отлично меня знал, – видите ли, Капитан Дарк, говорить о символике «Звездных войн» смысла нет – в классических фильмах Лукас целиком позаимствовал символику из первоисточника, при этом многое нещадно переврав. А создатели диснеевских продолжений о таких материях, очевидно, не слышали.

– О первоисточнике можно чуть подробнее? – спросил кто-то из заднего ряда.

Мой нехитрый расчет оправдался: среди трех десятков человек в любом случае найдутся хотя бы два-три поклонника «Звездных войн» и поддержат тему, не позволят дискуссии заглохнуть.

– Первоисточник – древнеиндийский эпос и основанная на нем средневековая индийская поэзия, – ответил старик Лернейский с таким видом, словно растолковывал детсадовцу азбучные истины.

– Есть конкретные примеры заимствований? – не унимался тот же голос.

– Ну вот вам конкретный пример: завязка пятого эпизода, битва на снежной планете Хот. Казалось бы, в действиях имперцев ни малейшей логики не видно: обладая подавляющим преимуществом в воздухе и на орбите, они высаживают десант и атакуют базу повстанцев слоноподобными шагающими машинами – огромными, уязвимыми, абсолютно нефункциональными… Однако, если почитать индийский «Океан сказаний», все встает на свои места. Для тех, кто не читал или позабыл, напомню: там описана аналогичная ситуация – древнеиндийский властитель Сурьяпрабха воюет с раджой Шруташарманом, причем первый обладает виманами – мощным флотом воздушных кораблей, способных быстро решить исход сражения ударом с воздуха. И как же используется этот флот? Своеобразно: лишь для доставки к месту битвы боевых слонов, которые и ведут бой… Флагманский воздушный корабль, кстати, носил имя «Падма» – думаю, поклонникам Лукаса оно кое о чем напомнит.

Он плел что-то еще: о брахманах и световых мечах, о ситках и сикхах, но я уже не вслушивался, сосредоточившись на разглядывании публики… Однако моя легендарная интуиция молчала. Поневоле закрадывались нехорошие сомнения: может быть, я ошибся, моделируя действия Икса? Может быть, конгресс оккультистов вообще никак не связан с посланцем-крабоидом, а случайно оказался на траектории его движения?

…На выходе из конференц-зала меня подстерег Ротмистр. И сразу потянул куда-то, упорно не желая объяснить, в чем дело: дескать, сейчас сам увижу.

И я пошел с ним и увидел, и сомнения рассеялись.

– Далеко еще идти? – недовольно спросил я. – Может, все-таки стоило на машине?

– Уже почти дошли, – успокоил Соколов. – Как-то ты странно шагаешь… Болит что-то?

– Фантомные боли… Не бери в голову.

Я давно сообразил, что за существо наградило меня жгучей болью вокруг поясницы (перцовое жжение во рту тоже не проходило, лишь ненадолго умеряемое холодными напитками).

Таких же, но крохотных прозрачных тварей в любом нашем болотце можно при желании и при наличии лупы насчитать десятки и сотни, если не тысячи, именуются они Hydra vulgaris grisea , или попросту гидрами.

В багровом море вымахавшая до многометровой длины гидра была царицей местной микрофауны, в сравнении с ее размерами штурмовавшие остров существа казались мелкотой, хотя многие из них продвинулись гораздо дальше по эволюционной лестнице.

Устроена гидра проще некуда: вытянутое цилиндрическое тело с венчиком щупальцев вдвое большей длины, нашпигованных стрекательными клетками, их яд парализует жертву, позволяет без помех проглотить ее и приступить к перевариванию…

Гидра имеет единственную внутреннюю полость и ротовое отверстие, тоже единственное, по совместительству выполняющее функции прочих отверстий, имеющихся у более развитых организмов: через него гидра и поглощает пищу, и выбрасывает ее непереваренные остатки.

Несмотря на примитивное устройство и невзрачный (у нас невзрачный) размер, гидра заправский хищник с древней и почтенной родословной. Ее далекие предки одними из первых усвоили простой жизненный закон: гораздо выгоднее не поглощать питательные вещества, рассеянные в протоокеане, а убивать и пожирать тех, кто уже выполнил эту работу.

С тех давних времен появлялись и исчезали многочисленные куда более совершенные хищники, отрастившие себе самые разные приспособления для убийства и освоившие замысловатые методы пожирания.

А прямые потомки самых первых гидр так и живут, не меняясь: старый проверенный способ добывания пищи их не подводит… Но с кархародоном гидра-переросток наверняка столкнулась впервые. Встреча завершилась вничью: фантомные боли у меня будут слабеть и пройдут, а у нее отрастет новое щупальце взамен откушенного…

Однако я не настаиваю на переигровке. Невзирая на всю эволюционную пропасть, разделяющую нас с гидрой, ничья – вполне достойный результат.

Вел Соколов меня к берегу залива, упорно секретничая, не желая открывать цель прогулки… Любит человек эффектные жесты, я понял это еще при вручении мне найденной им экшен-камеры…

Пока шагали, Ротмистр рассказал, что он успел накопать о покойном Граче.

Грач (в миру Олег Грачанов) приехал на конгресс из Москвы и был личностью многогранной. По образованию инженер-химик, но еще в институте увлекся оккультизмом и не проработал по специальности ни дня. Получил известность как издатель оккультной литературы, исследователь наследия Блаватской, завсегдатай всевозможных КОТов, главный редактор тайноведческого журнала «А вдруг?» и прочая, и прочая…

Я слушал детали его биографии и не понимал: что в ней могло заинтересовать надмировые Силы? Нет, конечно, покойный оккультист теоретически мог случайно натолкнуться на краешек какой-то тайны и напечатать в своем журнале то, что никак не стоило печатать… Но рыться в журнальных подшивках в поисках непонятно чего для проверки допущения не хотелось. Если до этого все же дойдет, поручу поиски Властимиру, он по складу характера как раз подходит для такой работы.

– Пришли, вот оно, – сказал Ротмистр.

Если он рассчитывал меня поразить или хотя бы удивить, то просчитался.

На вершине небольшого пригорка я увидел бетонный крест. Он не возвышался, как тот, что стоял на Голгофе (хотя напоминал его формой и пропорциями), и даже не лежал плашмя на земле – был утоплен в нее, вернее, не в землю, а в грунт, состоящий почти полностью из песка.

Надо понимать, здесь выкопали крестообразную яму, укрепили ее стенки досками или фанерой, затем залили эту опалубку бетоном, а когда затвердел – убрали деревянные части конструкции.