Александра Лисина - Артур Рэйш. Истории о маге смерти [компиляция]

– Совершенно верно. Хотя даже столь редкое для короля проявление человечности не спасло его от плахи.

– О, да, – небрежно заметил я. – Причем поговаривают, что зачинщиком волнений стали именно королевские гвардейцы… возможно даже те самые, что участвовали в описываемых вами событиях?

– О том мне доподлинно неизвестно, – снова искривил губы хозяин дома. – Но, как говорят, мор в те времена вспыхивал еще четыре раза. Преимущественно в отдаленных провинциях. И подчистую уничтожал местное население, не гнушаясь ни бедными, ни богатыми, ни простыми смертными, ни даже чародеями.

Я внутренне подобрался.

– И каждый раз королевская гвардия находилась в оцеплении? Стояла, так сказать, на страже интересов страны?

– Конечно. В этом ведь и есть ее предназначение, – подчеркнуто бесстрастно подтвердил мужчина. – Даже в те трудные для Алтории времена, когда пришлось пожертвовать малым для сохранения чего-то более значимого. Вопрос стоял о выживании, и угроза была действительно велика. А что может быть важнее спокойствия короны?

– Короля, вы хотели сказать? – прищурился я. – А верно ли говорят, что владетели уничтоженных провинций имели некоторое отношение к древним магическими семьям?

Господин Уэссеск, наконец, открыл глаза и пристально на меня взглянул.

– Это всего лишь слухи, господин маг. И они пока никем не подтверждены.

– Тогда возможно ли, что источник слухов просто не знал, что погибшие во время «мора» были темными магами? Скажем, непрямыми потомками семей, пострадавших во время одной небезызвестной вам ночи?

В глазах мужчины снова вспыхнул опасный огонек.

– Это непроверенные данные, мастер Рэйш. Боюсь, ни в одном архиве вы подобных сведений не найдете. Даже если очень постараетесь.

– Какие еще сведения? – завертел головой Родерик, когда мы скрестили взгляды и на несколько мгновений застыли, оценивая друг друга. – Рэйш, о чем он говорит?

Я промолчал, а про себя подумал, что, кажется, нашел нашего потерянного наследника. Быстрее, чем думал, и ближе, чем мог бы надеяться. Вот только, судя по ауре, никакого дара у него не было. И заклятия поводка рядом тоже не виднелось. На Уэссеске, собственно, даже артефакта ни одного не висело, по которому можно было бы заподозрить его в связи с Палачом. Самый обычный человек… хорошо образованный, высокомерный, полностью в себе уверенный. И предпочитающий прятать свое необычное лицо в тени, следя за нами из темноты, словно зверь из засады.

– Так вот, обо мне… – словно спохватившись, вернулся к изначальной теме хозяин дома, когда молчание затянулось, а не получивший ответ Родерик начал слишком уж явно сверлить меня глазами. – О происхождении я заговорил лишь затем, чтобы вы знали: в моем оскудевшем роду больше не осталось наследников.

Ага. Значит, новых претендентов на роль хозяина Палача нам ждать не нужно. Уже хорошо.

– Надо сказать, отец мой не был общительным человеком, – продолжил Уэссеск. – Несмотря на то, что состояние ему досталось неплохое: собственное дело в Триголе и налаженные ещё дедом связи по всему побережью – это в то время было весьма и весьма немало. Но меня все равно растили в строгости. Чему способствовали проблемы со здоровьем и жесткие, еще прадедовские принципы, благодаря которым наш род уцелел в пожарах войны и избежал участи других подобных семей.

Хм. Выходит, не всех поразил загадочный «мор», наверняка имевший искусственное происхождение? А может, и мора как такового не было, и все это оцепление с тотальным уничтожением потенциально причастных к «заговору» лиц – лишь прямое следствие королевской паранойи. Не зря же после этого от Эрнеста отвернулись самые преданные гвардейцы?

– Но уцелели мы не без помощи, – неожиданно признался хозяин дома, кинув в сторону насторожившегося Гуна выразительный взгляд. – Как выяснилось, есть у мужчин нашего рода одна интересная особенность… правильнее сказать, НЕ КОНТРОЛИРУЕМАЯ особенность, благодаря которой наши возможные недоброжелатели не сильно нам докучают.

Та-ак. Вот мы и подошли к самой сути.

У Родерика сузились глаза.

– И что же это за особенность, сударь?

– У меня нет магического дара, юноша, – иронично улыбнулся господин Уэссеск, – поэтому я не могу точно описать природу этого явления. Но доподлинно известно, что у человека, рискнувшего вызывать мое неудовольствие, неминуемо возникают неприятности. Мой отец считал это проклятием и всячески пытался от него избавиться. Дед, напротив, полагал, что оно поможет нам вернуть утраченные позиции, и приложил все силы, чтобы избавиться от конкурентов, которых во времена смуты, вызванной сменой династии, было очень немало. Я же, как видите, стремлюсь к разумной осторожности и стараюсь не злоупотреблять собственными возможностями. В частности, избегаю чужого общества и веду дела исключительно через третьи руки. С помощью людей, в которых абсолютно уверен и которые прекрасно осведомлены о том, что мое спокойствие – это залог их долголетия.

Гун замер, медленно-медленно скосив глаза на мое невозмутимое лицо.

– А о причинах ваши люди знают?

– Это старая семейная тайна, которую я открыл только вам в надежде, что вы правильно воспользуетесь полученными сведениями.

– И как, позвольте спросить, реализуется ваше… эм… проклятие? – осторожно поинтересовался Гун, на всякий случай освобождая руки.

С лица господина Уэссеска мгновенно исчезла фальшивая улыбка, а упершийся в меня взгляд стал напряженным и острым, как бритва.

– Самым неприятным для человека образом, – медленно проговорил он. – Причем не позднее полуночи следующего дня после прискорбного для него инцидента.

Хм. Видимо, простой намек господин Уэссеск посчитал недостаточным. Решил сразу обозначить размеры проблемы, чтобы не осталось никаких недоговоренностей.

– Как я понимаю, отменить или отсрочить данное явление вы не в состоянии? – осторожно уточнил я, и хозяин дома еще напряженнее кивнул.

– Особенность проклятия такова, что мне сложно говорить о его свойствах.

Я метнул на открывшего рот Родерика свирепый взгляд, и тот чуть не подавился следующим вопросом.

– Ценю вашу откровенность, – быстро сказал я, пока сыскарь не опомнился. А сам настороженно оглядел кабинет еще раз. – Теперь понимаю, почему вы при всем желании не могли прислать нам приглашение на беседу. Да еще подорванное в юности здоровье, не позволяющее покинуть пределы вашего уютного во всех отношениях замка, добавило немало трудностей…

Лицо господина Уэссеска немного расслабилось, а в голосе появилось наигранное воодушевление.

– Рад, что встретил понимающего собеседника.

Я же, напротив, помрачнел. Кажется, дело несколько сложнее, чем мне казалось. Запрет на прямое упоминание о Палаче свидетельствует о том, что нити связывающего заклинания все ещё довольно сильны. Но, как я и подозревал, видоизменились настолько, что любое лишнее слово может обернуться серьезными проблемами и для носителя. При этом Уэссеск ведет себя отнюдь не как человек, попавший в беду и нуждающийся в помощи. Он по-прежнему насмешлив и уверен в себе, прекрасно сознает свое превосходство и очень многого не договаривает.