Дмитрий Лазарев - Зона Посещения. Протокол «Чума» [litres]

И еще. Я тут несколькими заказами заработал неплохие деньги. Сибиряки, может, и непуганые, но АПБР – оно и в Сибири АПБР. Подозреваю, что за экстрасенсами эта организация худо-бедно бдит. А их внимание мне совершенно ни к чему. Выходит, спасибо Новосибирску, но пришла пора его покинуть. И лучше поскорее.

Иркутск. Десятый год метеоритного дождя

Дурацкая привычка – хвататься за карман, когда в нем нет пистолета. Вот хотел я избавиться от всех этих опасных для жизни приключений, но они меня будто преследуют, и без оружия теперь чувствую себя просто голым.

Впрочем, в дом я все равно кидаюсь – там же Рита, а я и без пистолета кое-чего стою. Сумку не бросаю – хоть она и не шибко тяжелая, но при необходимости охлобучить ею кого-нибудь или выбить оружие очень даже можно.

Крик доносится снова, уже приглушенный. Со второго этажа. Я взлетаю туда по немилосердно скрипящим ступеням – тут уж не до тишины. Если на Риту кто-то напал – черт с ним, пусть знает, что я приближаюсь. Может, это хоть отвлечет его…

Может… Что-то мне плоховато – тошнота, слабость. Что вообще происходит?! Три двери на площадке. Та, что справа, чуть приоткрыта… Мне сюда. Распахиваю дверь и шагаю внутрь… Меня качает, задеваю боком угол какой-то мебели у стены. Хорошо так задеваю, аж ребра заныли. В прихожей никого, только… Что за?.. Справа дверь, похоже, в ванную, судя по кафельному полу. Оттуда торчат чьи-то ноги. Мужские и совершенно неподвижные. Труп? Не исключено, хотя крови не видно. Но мне сейчас не до него – Рита. Где Рита?!

Шум доносится из-за двери слева. С первым порывом – рвануть туда очертя голову – я справляюсь, потому что… слабость, чертова слабость! А я ведь не болен, еще на улице со мной все было нормально. Это значит, что причина моей немочи здесь, в квартире! Как бы хотелось сказать, что это невозможно и все осталось там, во Владимирской Зоне! Но возможно ведь, черт подери! Потому что этим отморозкам Новым из НМП границы Зоны – не указ: они куда угодно доберутся. А то, что со мной творится, очень похоже на воздействие пьющего жизнь. Если кто-то из них здесь, у Риты совсем мало времени, а у меня только один шанс – спрятанный в сумке маленький пульверизатор со станом, прихваченный с собой на всякий случай. Правда, чтоб подействовало, распылить надо будет прямо в лицо с близкого расстояния. Удастся ли? К черту колебания – других вариантов все равно нет! Так, баллончик у меня в руках, а впереди – дверь на кухню. Открытая. Трупов не видно, но стоит стол, на нем доска для резки, половина палки колбасы и нож. Нож! Сантиметров тридцать, не меньше. Хорошее оружие. Все это проносится в моей голове уже на ходу, когда ноги, подгибающиеся от слабости, уже несут меня на кухню. Пальцы смыкаются на ручке ножа, и я с тревогой обнаруживаю, что они дрожат. Еще чуть-чуть – и я не боец. Но не важно – там Рита! Я бросаюсь в комнату. Скорее, пока не утих шум оттуда! Тишина будет означать смерть, я знаю.

Распахиваю дверь. Пара секунд мне требуется, чтобы окинуть комнату взглядом, и еще пара – чтобы осознать увиденное. На диване лежит труп. Женский. Дама в летах. Молодая девушка на полу у стола. Не Рита. Тоже мертва, без сомнения. Крови нет, но я слишком много видел мертвых, чтобы ошибиться в этом вопросе. А Рита сидит на полу, прислонившись к серванту. Живая, но бледная и, судя по всему, совершенно обессиленная, а над ней… Какой-то мужик склоняется, держит ее за руку и… Какого черта?! Шприц?! Ощущение, что происходит что-то непоправимое. Остановить его, любой ценой! Три шага или бросок ножа?

Я заношу руку, но опаздываю: он оборачивается. Лицо его страшно. Точнее, глаза: в них гнездится сама смерть. Я замираю, не в силах больше ничего сделать. Пальцы разжимаются. Сначала на пол падает баллончик, потом нож. Третьим тяжело оседаю я сам – ноги уже не держат. В ушах шумит. Я почти ничего не слышу. Читаю по его губам: «Потерпи – и твоя очередь придет!» Он снова оборачивается к ней, уверенный, что я нейтрализован.

А что, это не так? Взгляд мой находит нож. Он совсем рядом, но не ухватишь – сил нет даже руку протянуть. Жаль, что я не кинетик – не умею взглядом метать ножи… Баллончик слева… Та же история. Да и бесполезен он на таком расстоянии. Что делает с Ритой этот Новый, черт возьми?! Какую дрянь вводит в вену? И зачем? Всех остальных в этой квартире он, похоже, просто выпил . А ее? А меня?

Всю свою внутреннюю силу я пробую сконцентрировать в одной правой руке и превратить в силу физическую. Ведь говорят же про спортсменов: «дошел на морально-волевых». А я чем хуже? Ну, морально-волевые, где вы?! С невероятным трудом я кое-как добираюсь до ножа. Пальцы смыкаются на рукояти, и тут я понимаю, что на бросок, тем более на сильный и точный, меня не хватит. Отвлечь! Пусть переключится на меня, и тогда… Но сначала – баллончик. Еще одним нечеловеческим усилием я подтягиваю к себе пульверизатор, скрываю его под левой рукой, а правой звякаю ножом об пол. Конкретно так звякаю, чтобы Измененный наверняка обратил внимание.

Обращает. Поворачивается, недовольный, словно на муху смотрит. Я уже не на морально-волевых, а на чистой ненависти пытаюсь встать и занести оружие для броска. Знаю, что ничего не получится, но все равно пытаюсь. В глазах Нового мелькает удивление и раздражение. Он подходит ко мне и наступает на запястье руки, в которой нож. Зубы мои стиснуты, поэтому из горла вырывается не крик, а рычание. Пальцы разжимаются, вновь выронив оружие.

– А ты упрямый, отживший! – цедит Измененный. – Заберу-ка я у тебя эту игрушку от греха подальше… – И наклоняется за ножом.

Если честно, я без понятия, как мне удалось накопить сил на это движение. Левая рука с пульверизатором выбрасывается вверх, и струя стана бьет в лицо Новому. Он испускает вопль, закрывает лицо руками и падает на колени. Высасывающее силы и жизнь давление исчезает, но невыпитого во мне уже совсем мало. И все это я вкладываю в следующий удар – ножом в живот Новому. На меня плещет теплым, багряным. Даже на то, чтобы выдернуть оружие, я уже не способен. Только провернуть лезвие в ране и опрокинуться обратно, так и не расцепив судорожной хватки на рукоятке ножа. Умирающий Измененный падает сверху, заливая меня своей кровью. Он здоровый кабан, так просто не спихнешь, особенно в моем состоянии. Одна попытка убеждает меня, что дело безнадежно.

Темнота беспамятства совсем близко – такие сверхусилия даром для организма не проходят. Я удерживаюсь на грани еле-еле. Один шаг – и… Я не хочу туда! Шорох сбоку. Слегка поворачиваю голову. Рита. Жива! Вспышка радости яркая, но короткая: она еле двигается и… что там с ней на самом деле?

– Не могу… его спихнуть, – извиняется Рита задыхающимся голосом. – Сил нет, а он… слишком тяжелый.