Джеймс Фелан - Одиночка

Хлопнула дверь, и Дейв выкатил из кухни большую блестящую тележку — на таких официанты обычно развозят блюда. На лице его красовалась довольная улыбка, которую он даже не пытался скрыть.

— Света нет, но холодильники ещё не разморозились, — с этими словами он ловко подкатил тележку, уставленную металлическими сияющими ведерками, прямо к столику, за которым устроилась Мини с кока-колой. — Я там нарыл мороженое миллиона сортов. Только шоколадного — полтора десятка видов!

— Супер! — я уселся напротив Мини, которая наконец-то улыбнулась. Мы выстроили ведерки с мороженым в центре стола и принялись орудовать роскошными приборами. Анна принесла миску с фруктовым салатом, но нас это отчего-то так насмешило, что в итоге она обиделась и вообще не стала ничего есть.

— Официант, счет! — выкрикнул я и провел пальцем по запотевшему ведерку, согнав на белоснежную скатерть струйку воды.

— Интересно, а где все? Куда подевались посетители ресторана, я имею в виду? — спросила Анна.

— Вернулись домой.

Я кивнул. Каким интересным тоном Дейв произнес эту фразу: будто другого ответа и быть не могло. Ну, а почему нет, подумал я. Если бы я работал в этом здании и увидел, что творится в городе, — падают бомбы, летят ракеты или что там ещё могло быть? — то я бы со всех побежал домой. Я бы понёсся по улицам, через мосты и перекрестки, сквозь пыль, пепел, ледяной дождь и снег, чтобы оказаться рядом с близкими, со своей семьей. Так бы поступил и Дейв. Да любой бы так сделал! Любой захотел бы оказаться рядом с родными и близкими. Перед глазами встали кадры новостей, в которых дни или недели спустя будут показывать, как миллионы офисных работников покидают здания на Манхэттене и бегут домой.

В ресторане стало темнеть. Мини залезла к Дейву в рюкзак и достала зажигалку, поставила на стол две свечи. Дейв откинулся на стуле и переставил с соседнего столика ещё две. На лицах заиграли оранжевые блики и сразу стало как-то теплее.

— Завтра небо прояснится, и утром, думаю, мы сможем осмотреть город, — сказал я.

Дейв согласно кивнул:

— На смотровой площадке должны быть бинокли и всякая оптика. Разберемся, я думаю. Вид оттуда — закачаешься…

Анна и Мини ничего не сказали. До самой темноты мы молча сидели за столом и ели мороженое. Здесь лучше, чем внизу, повторял я себе, лучше для всех.

Наступила непроглядно темная ночь. Мы свернулись в креслах в зоне отдыха. Я смотрел на табличку «Выход» с красной подсветкой — хотелось уснуть, прежде чем она потухнет. В какой-то момент я осознал, что больше всего меня беспокоит, как долго ещё протянет аварийное освещение.

— А вдруг и мы станем, как те люди? — спросила Мини.

— Не станем, — быстро отрезал Дейв, будто сам думал именно об этом.

— Откуда ты знаешь? Мы же понятия не имеем, что с ними такое!

Повисла тишина, потом раздался всхлип, будто кто-то хотел заплакать, но сдержался.

— Отложим все до утра, — постарался сказать я как можно спокойнее. — Мы все равно ничего не изменим, пока не выясним, что произошло, пока не увидим, где остальные. А для этого придется подождать рассвета. Утро вечера мудренее.

Глаза сами закрылись, и я провалился в сон — то ли на пару минут, то ли на несколько часов.

— Но я не могу ждать до утра, — прошептала в темноте Мини.

— Спи, Мини. Время быстрее пройдет.

Если бы все было так просто, подумал я. А может, не так все страшно? Может, утром все будет по-другому?

Когда я проснулся, уже рассвело. Анна и Дейв стояли возле окна и смотрели на город — совсем как обычные туристы. Я вспомнил, что Дейв — не турист: он всматривался в очертания города, который знал не хуже, чем я Мельбурн. Мини ещё спала на кушетке, придвинутой вплотную к моей. Из-под скатертей, которые она приспособила вместо одеяла, торчала только выкрашенная в красный и черный цвета макушка.

Я вскочил и только потом вспомнил, что перед сном разделся до белья. Одежда всю ночь провисела на спинках стульев, но так и не высохла.

Пришлось надеть холодные сырые джинсы и футболку, куртку я завязал на поясе. Подошел к окну. С востока наползал утренний туман, закрывая город, но и того, что туман не скрывал, было достаточно, чтобы мне стало нехорошо. Вид на город сверху напоминал безумные картины Джексона Поллока — у отца были всюду развешены его репродукции, казавшиеся мне воплощением хаоса. Именно так выглядел теперь Манхэттен — только что цвета были чуть поярче. Я не верил своим глазам.

— Надо подняться на смотровую площадку. Там есть бинокли. Днем будет лучше видно, — сказал Дейв.

Я посмотрел на часы: почти девять. Анна ушла будить Мини, а я встал поближе к Дейву. Он недовольно посмотрел, но злился он не на меня. Было ясно, о чем Дейв думает. Мы стоим у западного окна, а его дом находится в Бруклине, на востоке. Со смотровой площадки будет видна та часть города.

— Пошли, Дейв.

Я пропустил его к выходу на лестницу и пошел следом.

Молча мы поднялись на шестьдесят седьмой этаж. На смотровой, как и в ресторане, никого не было. Мы все одновременно подошли к окну и посмотрели в одну сторону — на восток.

— Все равно на том берегу Ист-Ривер почти ничего не видно, — мне послышалась радость в голосе Дейва: наверное, он надеялся, что рассеявшийся туман принесет хорошие новости.

Дейв, как часовой, так и остался стоять возле окна, не отрывая взгляда от района, где жила его семья. Мы отошли, чтобы не мешать. Выглянуло солнце, туман рассеялся, и открылся вид на город. Настроение у Дейва изменилось, как, впрочем, и у нас.

Манхэттен был в плачевном состоянии. Составить полную картину разрушений пока было сложно — рассмотреть детали без бинокля не удавалось, а с ним получалось выхватывать только фрагменты. Если я наводил резкость на одно полуразрушенное здание, то остальные развалины пропадали из поля зрения. Просветами среди обломков оказались улицы, заваленные грудами бетона и битого стекла, потерявшие прежний облик. Нужно было смотреть, как минимум, с вертолета, чтобы понять масштабы катастрофы. А вдруг за пределами Манхэттена дела обстоят ещё хуже? Я постарался отогнать эту мысль.

Я навел бинокль на юг: небоскребы Эмпайр-стейт-билдинг и Крайслер-билдинг уцелели. Как обстояли дела с другими «визитками» Нью-Йорка, отсюда видно не было, но, наверняка, выстояли и некоторые другие. Кое-где над городом виднелся дым. А на юге, в районе Нижнего Манхэттена, практически все небо было затянуто зловещей сизой гарью.

Не в силах больше рассматривать эти ужасные картинки, я отложил бинокль и пошел на южную смотровую платформу. Подходить к краю было страшно, даже несмотря на надёжное стеклянное ограждение, поэтому я сел на пол и направил бинокль на север. Пришел Дейв.