Стивен Кинг - Противостояние. 5 июля 1990 – 10 января 1991. Том 2 [litres]

Что значит – не обязательно?

Что ж, у меня нет ни малейших сомнений в том, что он Сатана.

Антихрист, вот что я думаю. Мы живем в те времена, которые описаны в Откровении… как ты можешь в этом сомневаться? И семь чаш гнева Божьего излились… Конечно же, это и есть « супергрипп».

Да бросьте, люди говорили, что Антихристом был Гитлер.

Если эти сны вернутся, я покончу с собой.

В моем сне я входил на станцию подземки, и он проверял билеты, только я не мог увидеть его лицо. Я испугался. Побежал в тоннель подземки. Потом услышал, как он бежит следом. И расстояние сокращалось.

В моем я спускался в подвал, чтобы взять банку с ломтиками маринованного арбуза, и видел, что кто-то стоит у котла… просто фигура. И я знал, что это он.

Застрекотали цикады. По небу рассыпались звезды. Прохлада вечера не осталась незамеченной. Бутылки пустели. В темноте светились огоньки сигарет.

Я слышал, по всему городу отключают электроприборы.

Это хорошо. Если они не восстановят подачу электричества и тепла в ближайшее время, нас ждут тяжелые времена.

Низкий рокот голосов, обезличенных темнотой.

Я думаю, этой зимой нам ничего не грозит. Я в этом уверен. Ему не прорваться через перевалы. Слишком много машин и снега. Но весной…

Допустим, у него есть парочка атомных бомб?

На хрен атомные бомбы, вдруг у него эти грязные нейтронные бомбы? Или другие шесть чаш [93]?

Или самолеты?

Что же делать?

Я не знаю.

Если бы я знал.

Не имею ни малейшего понятия.

Вырой яму, прыгни в нее и засыпь себя землей.

Около десяти вечера на улице появились Стью Редман, Глен Бейтман и Ральф Брентнер. Разговаривая тихими голосами, они раздавали листовки и просили поставить в известность отсутствующих. Глен чуть прихрамывал – летящий вентиль плиты вырвал кусок мяса из его правого бедра. Листовки гласили: «ОБЩЕЕ СОБРАНИЕ СВОБОДНОЙ ЗОНЫ. АУДИТОРИЯ МУНЦИНГЕРА. 4 СЕНТЯБРЯ. 20.00».

Они послужили сигналом расходиться. Люди молча растворялись в темноте. Большинство унесло листовки с собой, но некоторые смяли в шарики и выбросили. Все отправились по домам в надежде уснуть.

И возможно, увидеть сны.

Следующим вечером, когда Стью открыл собрание, люди, набившиеся в аудиторию, вели себя на удивление тихо. За его спиной сидели Ларри, Ральф и Глен. Фрэн попыталась встать, но спина еще слишком болела. Не обращая внимания на мрачную ассоциацию, Ральф соединил ее с залом, где проводилось собрание, с помощью «уоки-токи».

– Вот о чем нам нужно сегодня поговорить, – начал Стью ровно и сдержанно, и его голос, лишь немного усиленный, разнесся по притихшему залу. – Как я понимаю, здесь нет никого, кто не знает о взрыве, унесшем жизни Ника, Сью и других, и всем присутствующим известно о возвращении матушки Абагейл. Нам необходимо поговорить об этом, но сначала я хочу, чтобы вы услышали хорошие новости. Их вам сообщит Брэд Китчнер. Брэд?

Брэд направился к трибуне, почти такой же нервный, как и позапрошлым вечером, на собрании постоянного комитета. Его приветствовали жидкими аплодисментами. Дойдя до трибуны, он повернулся лицом к аудитории и безо всяких предисловий объявил:

– Электричество мы собираемся подать завтра.

На этот раз аплодисменты прозвучали куда искреннее. Брэд поднял руки, призывая к тишине, но аплодисменты продолжались. Секунд тридцать, а то и дольше. И если бы не события двух последних дней, как потом сказал Стью Фрэнни, толпа, вероятно, стащила бы Брэда с трибуны и на руках носила бы по аудитории, совсем как футболиста, принесшего команде победные очки в последние тридцать секунд финальной игры. Лето заканчивалось.

Но наконец аплодисменты стихли.

– Мы собираемся повернуть рубильник ровно в полдень, поэтому я бы хотел, чтобы все находились дома и были наготове. Наготове к чему? Слушайте внимательно, это важно. Первое: выключите в своем доме все лампы и электрические приборы, которыми вы не пользуетесь. Второе: сделайте то же самое в соседних с вами домах, в которых никто не живет. Третье: если почувствуете запах газа, найдите источник и заверните кран. Четвертое: если услышите пожарную сирену, поезжайте на звук… но не неситесь сломя голову. Давайте обойдемся без сломанных шей. А теперь… есть вопросы?

Несколько заданных вопросов касались четырех основных моментов, перечисленных Брэдом. На каждый он терпеливо ответил. Его нервозность выдавали только руки, теребившие блокнотик в черной обложке.

Когда вопросы иссякли, Брэд продолжил:

– Я хочу поблагодарить всех, кто гнул спины, помогая на электростанции. И напомнить, что энергетическая команда не распускается. Нам надо восстанавливать линии электропередачи, проводить ремонт, доставлять мазут из Денвера. Я надеюсь, вы все продолжите работу. Мистер Глен Бейтман говорит, что к тому времени, когда выпадет снег, нас, возможно, станет десять тысяч, а к следующей весне – еще больше. Поэтому мы должны запустить электростанции в Лонгмонте и Денвере до конца следующего года…

– Не должны, если сюда придет этот крутой парень! – донесся из глубины зала чей-то грубый голос.

На мгновение повисла мертвая тишина. Брэд стоял, схватившись обеими руками за трибуну, с мертвенно-бледным лицом. «Он не сможет закончить», – подумал Стью, но тут Брэд продолжил, на удивление ровным голосом:

– Мое дело – электричество, но вот что я отвечу тому, кто это сказал. Я думаю, мы переживем того парня. Иначе я бы ремонтировал генераторы на его стороне. Да и кому до него есть дело?

Брэд уже сошел с трибуны, когда кто-то еще проорал:

– Ты чертовски прав!

Громыхнули аплодисменты, продолжительные, даже свирепые, и что-то в них не понравилось Стью. Ему пришлось долго стучать молотком, чтобы восстановить порядок и продолжить собрание.

– Следующий вопрос повестки дня…

– На хрен твою повестку дня! – пронзительно прокричала какая-то молодая женщина. – Давайте поговорим о темном человеке! Давайте поговорим о Флэгге ! Я считаю, нам давно следовало об этом поговорить!

Рев одобрения. Отдельные крики: «Так нельзя!» Осуждение грубых слов. Посторонние разговоры.

Стью так сильно застучал молотком, что головка отлетела от ручки.

– У нас собрание! – проорал он. – У всех будет возможность поговорить обо всем, что вас тревожит, но пока я веду это собрание, я требую… соблюдения… хоть какого-то ПОРЯДКА! – Последнее слово он проревел так громко, что микрофон взвыл, зато присутствующие все-таки успокоились. – А теперь, – Стью говорил нарочито тихо и спокойно, – следующий вопрос повестки дня – информация о том, что произошло в доме Ральфа вечером второго сентября, и я полагаю, что докладывать следует мне, избранному вами начальнику полиции.