Стивен Кинг - Противостояние. 16 июня – 4 июля 1990. Том 1 [litres]

ПОКИНУЛИ ОГАНКВИТ 2 ИЮЛЯ 1990

– Я не знал твоего второго имени… – В голосе Гарольда слышались извиняющиеся нотки.

– Пустяки. – Фрэнни все смотрела на надпись. Первая строка – чуть пониже окна купола, последняя, ее имя и фамилия, – у самого дождевого желоба.

– Как тебе удалось написать последнюю строчку? – спросила она.

– Просто, – застенчиво ответил он. – Чуть свесил ноги – и все дела.

– Ох, Гарольд. Почему ты не подписался только своим именем?

– Потому что мы – команда, – ответил он и вопросительно взглянул на нее. – Да?

– Полагаю, что да… пока ты не разобьешься. Есть хочешь?

Он просиял:

– Как волк!

– Тогда давай поедим. И я намажу детским кремом твои ожоги. Тебе следовало надеть рубашку, Гарольд. Этой ночью спать ты не сможешь.

– Еще как смогу. – Он улыбнулся ей, она – ему. Они поели консервов, запили их кулэйдом (Фрэнни приготовила его сама, добавив сахар), а позже, когда начало темнеть, Гарольд пришел к ее дому, неся что-то под мышкой.

– Это принадлежало Эми. Нашел на чердаке. Думаю, мама и папа подарили ей эту штуковину, когда она закончила девятый класс. Я даже не знаю, работает ли она, но взял батарейки в магазине хозяйственных товаров. – Он похлопал по карманам, которые оттопыривали батарейки «Эвереди».

Гарольд принес портативный проигрыватель с пластиковой крышкой, созданный специально для того, чтобы девочки-подростки тринадцати или четырнадцати лет могли брать его с собой на пляж или на пикник на лужайке. Предназначался он для синглов-сорокапяток – песен Осмондов, Лейфа Гарретта, Джона Траволты, Шона Кэссиди. Фрэн смотрела на проигрыватель, и ее глаза наполнились слезами.

– Давай проверим, работает ли он.

Он работал. И на протяжении почти четырех часов, сидя на разных краях дивана, поставив портативный проигрыватель на кофейный столик перед собой, молча, как зачарованные, с печальными лицами, они слушали музыку умершего мира, заполнявшую летнюю ночь.

Поначалу Стью воспринял этот звук как должное, как неотъемлемую часть яркого солнечного утра. Он только что прошел через город Саут-Райгейт, штат Нью-Хэмпшир, и теперь шоссе пролегало по прекрасной сельской местности под раскидистыми вязами, кроны которых нависали над дорогой и усыпали ее движущимися бликами солнечного света. С обеих сторон к шоссе подступала густая растительность – яркий сумах, сине-серый можжевельник, а также множество кустов, названий которых он не знал. Их обилие по-прежнему поражало Стью. Он-то привык к восточному Техасу, где придорожная флора не слишком радовала разнообразием. Слева вдоль дороги тянулась старая каменная стена, кое-где полностью скрытая кустами, справа весело журчала речушка, текущая на восток. Время от времени в кустах шуршали маленькие зверьки (вчера его потряс вид крупной оленихи, стоявшей на разделительной полосе шоссе номер 302 и принюхивавшейся к утреннему воздуху) и пронзительно кричали птицы. На этом звуковом фоне собачий лай прозвучал очень даже естественно.

Стью отшагал еще чуть ли не милю, прежде чем до него дошло, что, возможно, эта собака – судя по звуку, расстояние до нее сократилось – выпадает из общей картины. После ухода из Стовингтона ему на глаза попадалось великое множество дохлых собак – однако ни одной живой. Что ж, он предполагал, что грипп убил большинство, но не всех людей. Вероятно, он убил и большинство, но не всех собак. Наверное, эта оставшаяся в живых собака теперь очень боялась людей. Уловив людской запах, сразу уползала в кусты и истерически гавкала, пока человек, в данном конкретном случае Стью, не покидал ее территорию.

Он поправил лямки рюкзака «Дей-Гло», который нес на спине, и по-новому сложил подложенные под них носовые платки. Высокие ботинки «Джорджия джайэнтс» после трех дней пути уже не выглядели такими новенькими. Голову Стью прикрывала от солнца веселенькая красная широкополая фетровая шляпа, а на плече у него висела армейская винтовка. Он сомневался, что столкнется с мародерами, но считал оружие хорошей идеей. Может, пригодится, чтобы добыть себе свежее мясо. Правда, вчера он видел свежее мясо прямо на копытах, но его вид доставил ему столько удовольствия, что о стрельбе не возникло даже мысли.

Лямки больше не давили на плечи, и он пошел дальше. Судя по громкости лая, пес находился за следующим поворотом дороги. «Может, я все-таки увижу его», – подумал Стью.

Он решил идти на восток по шоссе номер 302, предполагая, что рано или поздно дорога выведет его к океану. Стью заключил с собой некое подобие договора: «Когда выйду к океану, решу, что собираюсь делать. Пока даже не буду об этом думать». Его пеший поход, продолжавшийся уже четвертый день, в каком-то смысле являлся лечением. Стью подумывал о том, чтобы взять десятискоростной велосипед или, может, мотоцикл и без труда объезжать места автомобильных аварий, которые блокировали дороги, но все-таки решил идти пешком. Ему всегда нравились туристические походы, а сейчас тело просто требовало физической нагрузки. До побега из Стовингтона он просидел под крышей почти две недели, потерял форму и чувствовал, какими дряблыми стали мышцы. Стью предполагал, что рано или поздно столь медленное перемещение заставит его терпение лопнуть, и тогда он воспользуется велосипедом или мотоциклом, но пока его все устраивало: он шел на восток по шоссе, смотрел куда хотел, присаживался на несколько минут, если возникало такое желание, а во второй половине дня мог и проспать самые жаркие часы. Подобное времяпрепровождение шло Стью на пользу. Мало-помалу безумные поиски выхода стали меркнуть в его памяти. Нет, он, конечно, все помнил, но события эти утратили яркость, от которой его прошибал холодный пот. Труднее всего забывалось ощущение, будто кто-то его преследовал. Две первые ночи на дороге ему снова и снова снилась последняя стычка с Элдером в тот день, когда Элдер пришел, чтобы выполнить полученный приказ. В этих снах Стью всегда запаздывал пустить в ход стул. Элдер успевал отступить, нажимал на спусковой крючок, и Стью чувствовал, как в момент выстрела боксерская перчатка тяжело, но безболезненно ударяла его в грудь. Он видел этот сон снова и снова, пока не просыпался утром, не отдохнув, но безмерно, пусть и подсознательно радуясь тому, что жив. В последнюю ночь этот сон не пришел. Стью сомневался, что кошмары прекратятся вот так сразу, однако полагал, что пешая прогулка постепенно выводит из организма накопившуюся отраву. Возможно, совсем избавиться от нее не удастся, но когда голова очистится от большей ее части, ему будет лучше думаться о дальнейших планах, независимо от того, успеет он к тому времени добраться до океана или нет.