Дмитрий Манасыпов - Метро 2035: Стальной остров

Макар любил сидеть на этом самом камне, где под скалой бьющая тараном волна выдолбила небольшой грот. Это было ее секретно место, а теперь и его. Макар приходил сюда часто, думал, смотрел на море. А море было, как всегда, беспокойным, пенилось, вздымало тяжелые маслянисто поблескивающие волны, чтобы снова и снова бросать их на скалы. Море было холодным, а так хотелось искупаться. Он уже и забыл, как это – купаться.

Вид на беснующееся море портил накренившийся на правый борт нефтяной танкер. Он был весь засижен птицами, пернатые гнездовались там потому, что танкер удачно защищал их гнезда от сухопутных, да и морских, хищников. Попробуй-ка залезть на тридцатиметровый борт! Но танкер портил вид не просто своим присутствием. Умерший корабль, снабжавший их маленький поселок необходимыми вещами от нефти до проводов и листового металла, являлся еще и могилой.

Макар помнил, как они с Ашотом и Василием, вооружившись до зубов, пошли в «экспедицию», опасаясь, что с танкера могут напасть. Под прикрытием тумана подошли на лодке, сшитой из тюленьих шкур, взобрались на борт, забросив крюк с веревкой. Ощетинившись стволами, крались, ожидая нападения, но обнаружили только высохшие и исклеванные птицами мумии давно умерших людей.

Почерневшие тела в истлевшей одежде лежали и сидели в странных позах. Запаниковавший Васильев приказал бежать оттуда как можно скорее, позже объяснив, что команда погибла от БОВ – боевого отравляющего вещества. Они еще долго потом совещались с Ашотом и Сергеичем, пока не пришли к выводу, что раз птицы там гнездятся, значит, весь яд давно уже выветрился или разложился до безопасного уровня. И уже сильно позже мастерская со станками, инструментами и оборудованием по частям переехала с корабля в ангар в полное распоряжение Семецкого, мастерившего и чинившего очень многое так необходимое для выживания.

Вид усохших черных трупов всколыхнул тогда давно слежавшиеся, далеко запрятанные в памяти воспоминания о родителях. Может быть, отца Макара постигла страшная участь этих моряков.

– Как всегда, глядишь на море? Бородатое чудовище, – послышалось за спиной. Задумавшись, Макар прошляпил, как незаметно к нему подобралась Машка-младшая. А если бы медведь? Она бросила вязанку собранного топляка и уселась рядом.

Из мелкой девчушки, которая показывала Макару язык на первом общем собрании двадцать лет назад, она сначала превратилась в несносного подростка, а затем выросла в тощую и какую-то бесцветную деваху. Такую же стервозную и дерганную, как ее мать. Правда, став женой Ашота, Жанна со временем все же поутихла.

– Сама такая, – буркнул Макар, глянув искоса.

Разговор с Машей у него почти никогда не клеился, только рубленные «да-нет» с обязательными подколками в его адрес. «Двадцать три года – не шутка. Мужика ей надо», – говаривал Васильев, и, как думалось Макару, дед был прав. Вот только эта снулая сельдь его никак не интересовала и почти всегда своим присутствием будила в душе глухое раздражение. Но она была частью его, Макара Северова, семьи, и он терпел ее выкрутасы, помня давний разговор с Васильевым, состоявшийся в день, когда будучи тринадцатилетним сопляком, стащил ружье: «Это для нас смертельно, Макар, если у нас тут разлад начнется».

– Пошли домой, чудище. Обедать будем.

А дома тем временем уютно шипела горящей нефтью раскалившаяся докрасна печка, отбрасывая из приоткрытой топки пляшущие блики на стены, укрытые тюленьими шкурами. В оранжерее сейчас шло активное созревание чего-то нужного вкусно-растительного, потому теплотехник Семецкий топил сильнее, чем обычно. В помещениях станции было жарковато.

Макар, вернувшись, скинул тулуп, и как следует намылившись мылом из моржовьего сала, с удовольствием отфыркиваясь от теплой воды, помылся. Побродив бесцельно по станции, вернулся в комнату и, улегшись на кровать, глядел в потолок – его мучило безделье.

Главной трудностью, особенно в первое время пребывания в Треугольнике, Макар считал для себя вовсе не тяжелую работу – с ней он очень скоро свыкся, и не опасную охоту или выживание в целом. Сложней всего было с развлечениями. Вот чем себя занять, когда все дела сделаны?

Нет, конечно, если покопаться, то найти занятие, чтобы убить время, – не проблема. Можно заточить костяные ножи, починить одежду и обувь, укрепить наконечники копей, подлатать ограду вокруг станции, добавить костей в забор, ведь дерева-то нет, заправить коптилку высушенным топляком и накоптить мяса впрок. И кстати, не мешало бы заполнить воздухом от компрессора баллоны для гарпунный ружей и, наконец-то, поставить двигатель от умершего вездехода в подлатанный «Енисей».

Дел много, если приглядеться. Но ни одно из них не давало отдыха мыслям или душе. Это Дед с Ашотом или Юркой могли сутками в карты или шахматы резаться. Макара же эти игры не прельщали. Ашот Ервандович, кстати, резьбой по кости начал увлекаться, штуки разные мастерил из моржовых бивней, шахматы он и вырезал. Макар тоже попробовал – резать получалось. Но то, что выходило из-под резца, только на выброс и годилось.

– А-а-бе-ед! – в коридорах мягко послышался звонкий голос тетки Маши.

Макар поспешил на кухню.

Из кухоньки еще на подходе доносилось такое домашнее позвякивание посудой и сытный запах отваренного и заправленного чесноком с солью моржовьего мяса. Все как по команде потянулись за стол из своих комнат. У рукомойника выстроилась очередь.

Рассевшись по своим местам, все накинулись на еду – отсутствием аппетита никто не страдал. Ели молча. За два с лишним десятка лет люди, вынужденные ютиться на маленьком пятачке суши, успели переговорить, облизать, вывернуть наизнанку и разложить по полочкам все имевшиеся темы. Макар уплетал аппетитные остро пахнущие чесноком куски. Настроение, подпорченное усталостью и воспоминаниями, сразу же улучшилось.

– Теть Маш, сегодня вот прям особенно вкусно! – похвалил Макар, а жующие молча мужики, переглянувшись, дружно поддержали, промычав набитыми ртами что-то невразумительное, но наверняка хвалебное.

– Да, Машенька, – исключительно, – прожевав свой кусок, сказал Ашот Ервандович.

А Дед, смачно с причмоком хрустнув зубком чеснока, показал большой палец и добавил:

– Кормилица ты наша.

– Ой, правда? – зарделась Машенька. – Спасибо, мальчики. Приятно, что цените. Но вы ошиблись, это наша Машулька готовила.

– Да?.. – удивленно протянул Макар, отодвигая тарелку.

И тут же словил локтем в бок от Васильева.

– Ну, говорю же – здорово, – прохрипел Дед Василий, вытирая жирные губы.

Близнецы дружно в такт закивали белобрысыми головами. Машка, сидевшая, как всегда, напротив Макара, покраснела и, стрельнув серыми глазами, подложила ему в тарелку еще несколько парящих кусков.