Александр Войкин - Оруженосец [litres]

Спустя пару минут я осознал, что оказался напротив вражеских солдат, которые, оскалившись в яростных усмешках, несутся прямо на меня. Отбив щитом выпад, который должен был пронзить меня насквозь, я мысленно поблагодарил старика-оружейника и ударил в ответ. Клинок неожиданно легко вошел в шею врага. Выдернув меч, я едва успел заблокировать атаку второго, а третий в это время кинулся слева. Я ощутил, как бок обожгло огнем, теплая кровь потекла вниз. Зарычав от ярости и боли, оттолкнул того, чей клинок был скрещен с моим, а затем, проведя быстрый обманный удар, пронзил мечом его ногу. Противник закричал и повалился на землю, зажимая широкую рану. Я резко развернулся к тому, который ранил меня, но там уже был Фран. Он одним ударом он пробил вражескую защиту и пронзил воина в грудь. Несмотря на кожаные доспехи, меч вошел очень глубоко, и Фран с трудом выдернул клинок. Я благодарно кивнул, а затем, позабыв о ране, кинулся в бой.

В какой-то момент сознание начало уплывать, а все враги стали будто на одно лицо. Они все шли и шли прямо на меня, чуть в стороне остервенело дрался Фран. Позже, вспоминая эту битву, я понял, что она длилась никак не меньше восьми часов. Постепенно руки все тяжелее поднимали меч, пальцы грозили разжаться, и только сила воли не давала упасть от усталости и потери крови. Бок ужасно болел, к тому же я обзавелся длинной царапиной на лбу, из которой постоянно текла кровь, заливая глаза. Я колол, рубил и отбивал вражеские атаки, мечтая лишь об одном: чтобы все это закончилось. Где-то позади слышался голос командира, который, кажется, сумел собрать остатки отряда и дать организованный отпор, но мне было все равно.

Усталость заполнила все мое сознание.

Битва при реке Мерк запомнилась всем нам как самая кровавая за все время войны. Обе армии потеряли большую часть своих солдат, а поле боя оказалось щедро усеяно трупами. Здесь была ничья, на закате остатки вражеских войск отступили к форту, и некому было даже организовать преследование, чтобы добить их.

Позже, прокручивая в голове детали сражения, я понял, что мы дрались беспорядочно и хаотично, в то время как вражеские воины нападали слаженно, группами по нескольку человек. Мы не изучали тактику сражения в отряде, и в этом была наша слабость. Но были сильны даже поодиночке, поэтому не проиграли бой.

Битва при Мерке забрала половину учеников академии. Оставшиеся, едва живые, вернулись в столицу спустя неделю. Обучение было остановлено, да у нас и не осталось сил. Сэр Дарн, участвовавший в сражении в качестве советника командующего, зло кусал губы, но молчал. Отоспавшись, я повидался с ним на следующий день после возвращения.

– Это была бойня, Кей. Мы ничего не смогли противопоставить им и при этом потеряли половину наших войск. Проклятые южане! Они не так слабы, как я предполагал раньше. Нам придется организовать тренировки тех, кто остался, а также набрать новичков. Но это все потом. Сегодня мы с тобой идем на Совет.

– Мы? – не понял я.

Наставник кивнул.

– Тебе давно пора познакомиться с епископами, да и они желали видеть моего оруженосца.

– С чего такая честь? – холодно поинтересовался я. Сердце все еще было сковано льдом после сражения. Слишком много смертей повидал, чтобы снова улыбаться, как раньше. Нужно время, которого нам никто не даст.

– Я – рыцарь-командор академии, Кей, – напомнил сэр Дарн. – Мой оруженосец должен являть собой образец будущего истинного рыцаря, который в перспективе станет одним из сильнейших воинов Церкви и короля. Поэтому им любопытно, кто ты такой.

– Вот как, – протянул я. – Что ж, раз это необходимо, то я готов.

Коридоры академии в эти дни были пустынны, как никогда. Если кто и ходил по ним, то это были уставшие, измотанные ранами и бессонницей ученики. Мы действительно потеряли очень многих, и понадобится не один месяц, чтобы набрать новых.

Мне приходилось бывать в Соборе прежде, но только в подвальных помещениях. Поэтому я был впечатлен громадой зала Совета: высокие потолки, изукрашенные резьбой и различными витыми узорами, чистые стены, огромные окна. Ликов богов я не увидел, да здесь и не принято было их рисовать. Разве что ставить идолы в доме.

Витражные окна пропускали много света, из-за чего казалось, что он падает отовсюду. Светлый пол способствовал расширению пространства, и зал казался поистине огромным. И посреди всего этого великолепия возвышались пять резных тронов. Их занимали трое юношей и две девушки, каждый из них выглядел не старше двадцати лет.

Я был очень удивлен. Мне казалось, что епископы, которые живут с самого создания королевства, должны выглядеть гораздо старше, а здесь всего лишь подростки.

Они заулыбались, видя мою реакцию.

– Добро пожаловать на Совет Конклава, – заговорил крайний парень, темноволосый, с карими глазами и крепкой фигурой, облаченной в темно-зеленую рясу. Он казался чуть постарше остальных, но ненамного.

– Это и есть твой оруженосец, Дарн? – полюбопытствовала одна из девушек, симпатичная, светловолосая, с мягкими чертами лица и голубыми глазами.

Командор кивнул.

– Да, это он.

Девушка улыбнулась мне, вогнав в краску, потому как ее улыбка выглядела довольно… пошлой, а глаза внимательно ощупали все мое тело. На мгновение мне показалось, будто я стою перед ней абсолютно голый, хотя на мне был полный кожаный доспех.

– Не стоит смущать юношу, Кая, – строго заметил темноволосый.

Девушка обиженно хмыкнула и поджала губки. Надо сказать, ее внешний вид сам по себе был развратным: очень открытое светлое платье, подчеркивающее все прелести и дающее волю фантазии. Если она чуть повернется, то тогда вообще…

Куда я попал? Не Собор, а бордель какой-то, да простят меня Девятеро.

– Он не выглядит сильным, – произнес парень с длинными волосами цвета меда, схваченными в хвост на затылке. Он носил серую рясу.

– У него храброе и горячее сердце, – негромко сказал мой наставник. – К тому же он еще молод.

– И уже пережил не одну смерть, – протянула черноволосая красавица в черном платье. Ее глаза мертвенно-бледного цвета уставились прямо на меня. Кого-то она мне напоминает, вот только кого? Не думаю, что мы встречались прежде, но почему ее внешность кажется такой знакомой?

– Что такое смерть для того, кто отмечен тьмой? – равнодушно заметил третий юноша, абсолютно лысый и с зелеными глазами. Он был одет в белую рясу.

– Это правда, – кивнул темноволосый. – Однако тьма в нем дремлет или же окончательно заснула. Он не опасен для нас.

– Тот мальчик тоже казался неопасным, – с коротким смешком произнесла светловолосая Кая. – Однако он сумел натворить дел, а потом исчез.

– Ты прекрасно знаешь, что с ним стало, – негромко, но властно процедил темноволосый. – Не стоит поднимать эту тему.