Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 3 [СИ]

— На берегу хотели посидеть. Или нельзя?

Марина пожимает плечами.

— Не слишком поздно?

— Нет. Мы ещё днём там ветки для костра собрали. И ловушки на крабов поставили.

— Дура, их же нельзя ловить — доносится из темноты.

— Я про такой запрет ничего не слышала, — хмыкает Марина, да и если бы слышала, всё равно не сказала бы ничего. Слишком уж детство вспомнилось.

— Мы крабов хотели половить. Их внизу столько, — можно подумать, Херктерент первопричины происходящего не понимает.

Решение принято. И вряд ли кто откажет.

— А я вот не ловила ещё. С вами пойду.

В очередной раз убедилась, девчонки очень ловкие спускаться почти без тропинки лишь немного подсвечивая себе фонариками. Рэда бы точно опять ногу сломала, но её сюда никто не знал.

Даже брёвнышки к будущему костру подтащены. Веток даже на две ночи хватит. Крабы в ловушках копошатся. Даже котёл с треногой припрятан, причём чей-то личный, а не из бездонных закромов МИДв.

Костры разжигают сноровисто. Одна из самых старших настраивает местный аналог гитары.

Марина рядом сидит. Девушку Ринн зовут.

— Ты играешь на чём-нибудь?

Вполне ожидаемый вопрос, хорошо одетая девочка за каким-нибудь клавишным инструментом — слишком намозолившие всем глаза, картинки. Софи с Эшбад соревновалась, от её сестры ждут похожих умений.

— Что? А, нет, не играю, и даже не умею.

— Думала, всех учат.

— В пределах школьной программы, — хмыкает Марина, — у меня ни слуха, ни голоса. Даже не знаю, как твоя игрушка правильно называется.

Ринн говорит название. Марина машет рукой.

— Всё равно, не запомню. Не лезут мне в голову музыкальные термины.

— Так и я не музыкант. Я только стихи под музыку исполнять могу.

— Чьи?

— Разные. Свои в основном. Всем нравится, но я и любые другие могу.

Стихосложением в школе балуются многие. Во «Дворце Грёз» баловались ещё больше. Поэтому «поэтесса» у Марины проходит почти по разряду крепких ругательств. Другое дело, теперь за языком Марины, кроме самой Марины больше никто не следит.

— Что так крабов ночью половить захотелось? Из обычной части рациона вы что угодно можете целый день заказывать.

— Мы знаем. Просто, как обычно посидеть захотелось. Тем более, тут никто не будет мешать или подсматривать за нами.

Так ничего и не сказала, хотя Марина вроде как и намекала. Ну да, есть люди, кто намёков в упор не видят.

— Общая проблема, присутствующая во всех местах, — хмыкает Марина.

Ринн смеётся. Ночь тёплая, купальников под платьями почти ни у кого нет. Кто за ловушками пошли — на тех только ножны, да браслет.

— Не ловит крабов здесь никто, вот и развелось их.

— Охрана говорит, ловят они с лодок морскую живность иногда.

Ножи есть почти у всех, но рыбацкие, не морпеховские. Панцири крабов вскрывать и такими можно. На деле это тоже ракокраб из того же семейства, что и символ Большой Дуги. Отличается меньшим размером, ещё большей неразборчивостью в еде, даже зовётся иногда краб-свинья, но главное, имеет куда более прочный панцирь и меньшее количество мяса. Целесообразность промышленного вылова признана низкой. В значимых количествах только местными подростками и ловится как бесплатная закуска для вечеринок на природе.

Девчонки всем запаслись. Посудой, приправами, даже несколько бутылок имеется, причём все — не из кладовых резиденции.

Если что, Марина кого-нибудь половчее пошлёт с запиской за новой партией, сама она, пока не рассветёт, наверх больше не полезет.

Кто купаться пошли, кто крабов варит, кто слушает, как Ринн поёт. С силой текстов и красотой голоса у неё полный порядок. Репертуар, кроме принцессы, всем дословно известен известен, некоторые ещё до начала исполнения всхлипывать начинают.

Владеющая словом Марина замечает весьма неплохой уровень. Даже в «Сордаровке» что-нибудь смогла бы выиграть.

И никто не упомянул, наверху что-то тоже происходит.

— Никогда не думала, буду здесь крабов варить.

— Они везде одинаковые, — хмыкает Марина.

— Не скажи, на Южном берегу они все мелкие, да шустрые.

— Так сами же на этом берегу отдыхаем обычно, — смеётся кто-то, — вот и не успевают вырасти.

— Хочешь сказать, у больших батарей потому такие крупные, туда идти далеко?

— Именно так! Здесь никто не ловит — так смотри какие морские коровы вырастают!

К Марине пододвигают ловушку. Херктерент тут же и вытаскивает одного краба покрупнее.

— Осторожнее! У них клешни острые. Кость может раздробить!

— Не мою, подавится, — Марина половчее перехватывает десятиногого. Действительно, крупный уровня эталонных образцов из музея, — его потрошить надо или так прямо варят?

— И такой, и такой способ есть. И ещё в углях запечь можно.

— Ну, этот в котёл отправится.

Марине кажется, или все очень пристально наблюдают, как она бросает членистоного в кипящую воду, где уже пребывают несколько его собратьев.

— Крупные в этот раз. Даже с раковиной нет ни одного.

— Эти сожрали, — кивает Марина на ловушку.

— Ну да, крабы они такие. Друг дружку только так лопают.

— Прям, как люди.

Но на этот раз тему человеконенавистничества развивать не стали.

— Интересно, большой краб маленького из человеческого черепа достанет?

«Так-так, — отмечает про себя Марина, — листовка пошла в народ».

— Как он туда залезет?

— На Большой Дуге сейчас по берегу черепов много валяется.

Кто-то всхлипывает.

— Да не переживай ты так! Своих мы всех хороним, — хотя на деле, Марина ни в чём уже не уверена. Знает, с какой скоростью трупы на жаре разлагаются. Могли в воронке прикопать, не особо разбираясь, кто такой.

— У меня брат там без вести пропал. До сих пор нет ничего. Может, и его крабы раньше людей нашли.

Как-то совсем не по себе становится, да ещё ночь совсем уж чёрная.

— А меня чуть бомбой не убили, — пожимает плечами Марина.

— Тебя разве могли бомбить? — недоумевает кто-то под нервные смешки.

— Я не настолько заметная с самолёта цель, а вот Столицу видно очень даже хорошо. В результате пострадала башня ПВО и чуть не убило именно меня.

— Точно, я тебя в журнале возле развалин видела.

— Ага, тогда и снимали. Не думала, что цензура пропустит.

— Мы думали, на вас цензура не распространяется.

— Как раз, к нам в первую очередь и относится. Сейчас ещё терпимо, вот до войны самое настоящее зверство в наш адрес творилось.

— Не может быть!

— Можешь рассказать?

Марина может, ночка только начинается, крабы уже сварились. Наловлено их очень много, хватит надолго. На окраинах страны очень любят узнавать про столичную жизнь. Пусть и не про самые лучшие проявления. Хорошо, народ прекрасно представляет, что такое «близнецы» и какая сила нужна, чтобы свернуть их с основания.