Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 3 [СИ]

Впрочем, за сдачей сумок и так никто не следит.

Снаружи… Снаружи местность сразу не узнать. В воздухе ещё не осевшая пыль. Деревья полностью ободраны, без ветвей и листьев. Воют сирены пожарных и медицинских машин.

Где-то далеко ещё слышны залпы.

Огромная воронка. Вверх бьёт парящий фонтан воды. Словно гейзер вблизи вулкана.

— Что это могло быть? — обалдело спрашивает Софи.

— А ещё лётчица! Бетонобойная эта. Крупнокалиберная. Заглубилась и ага!

Старшая Херктерент оборачивается, но не к сестре, а в сторону башни.

— Зенитчики, думаешь, есть живые?

Марина смотрит вверх. Одного балкона просто не существует. По внешней стене тянется трещина. На покорёженной арматуре висят куски бетона. Софи резко дёргает сестру за рукав.

— Смотри! Там!

Искорёженная груда металла с двумя торчащими трубами. Не сразу доходит — это сброшенный с башни один из «близнецов». Вокруг всё усыпано кусками бетона. Самыми разными, от крошечных до нескольких тонн весом.

— Ты что там делаешь? — Марина стоит у края воронки, шевелит губами. Это и настораживает, она с собой никогда не разговаривает. Тут и так всего настораживающего предостаточно.

— Считаю.

— Что?

— Что слышала. Незачем так орать. Я не глухая, и не контуженная.

— Что там считать можно?

— От нашей двухтонки воронка должна быть двенадцать метров глубиной, да диаметром десять. Но это в простом грунте, а тут камень, да асфальт, да вода с коммуникаций. Вроде, меньше получается. Насчёт снижения качества их взрывчатки, похоже, правду пишут.

Про нервы сестры что-нибудь скажет потом. Возможно, непечатно. Пока только выглядящая как сломанная игрушка многотонное орудие пред глазами стоит.

— Машина где-то там.

Софи показывает на изменившееся здание. Угол как срезан, валит дым. Странно, из огромного здания никто не бежит.

— Там трындец, сама не видишь!

— Не ори на меня!

— Сама заткнись!

— Там что, сгорели все?

— Там некому гореть! Забыла, это Архив Верховного суда! Там на всё здание — человек двести.

Софи плюхается на землю. Сидит, обхватив колени.

— Страшно, Марина.

— Ещё зареви.

— Обойдутся!

— Кто?

— Все!

Софи истерично смеётся. Марина с опаской на сестру косится. Не раз читала, как от бомбёжек сходят с ума. У художников и так мозги набекрень. Совсем бы на прогулку не ушли.

— Что с тобой? В глаз не дать?

— Дать. — увидев замах Марины, — Стой! Только не мне!

— Кому же? Поблизости только ты близкой весовой категории.

— Императрице. Я помню, как они ругались, когда именно эту башню собрались строить. Видите ли, «историческая панорама окажется нарушенной». Он прямым текстом сказал, что на эту панораму положит.

— В итоге, и положил. Большой такой. Десятиэтажный.

— Как оказалось, к нашему с тобой счастью.

— Второй раз в жизни каждой из нас этот императорский орган подарил жизнь. Потрясающе удачное его положение!

Обе хохочут как ненормальные. Остановиться не могут.

— Девушки, с вами всё в порядке? Вы откуда вообще?

— Я Софи Саргон! — как пружиной с земли подбрасывает. Вся в пыли, но осанка с лицом такие — ни у кого даже мысли не появится сомневаться.

Капитан войск ПВО. Форма зенитчика сейчас и здесь ни о чём не говорит. Они в особых районах ПВО и за пожарных, и за полицию, и за гражданскую оборону, часто ещё и за медиков. Ближе к фронту — на них ещё и противотанковая оборона, впрочем, бронебойные снаряды сейчас в боекомплекте всех столичных батарей ПВО есть.

Вяло козыряет, почти не взглянув.

— Помощь не требуется, Ваше Высочество?

— Требуется. Мне… Нам нужно связаться с МИДв.

— Пойдёмте со мной.

— Куда?

Показывает.

— Вон временный штаб разворачивают. У них есть рации, да и к городской линии подключаются первым делом.

— Тогда ещё со школой связаться надо.

— Мы до завтра можем в городе торчать, — напоминает о себе Марина. Не замечаемым приложением к кому-либо быть страшно не любит.

— Всё равно, им следует знать. А то машину найдут — а владельцем-то я числюсь.

— Какая машина? — осведомляется капитан, — Доложили уже, на пятой улице красная Модель предвоенного года вверх колёсами валяется. Не ваша?

Сёстры переглядываются.

— Приехали…

— И не говори…

Понятно, народу вокруг куда больше, чем должно быть. К солдатам ещё пожарные и медики подтягиваются. Бесплатное представление. Даже слышно, как переговариваются.

— Болтали, за границу младших детей отправил, а вон что получается…

— Думал, они старше…

— Совсем дети ещё…

— Так их всегда взрослыми рисуют…

Софи резко вскакивает со стула.

— Так! Если у кого-то есть к нам вопросы, ответим. Задавайте прямо! Не переношу шёпот за спинами. Времени у вас — до приезда сотрудников МИДв.

— Сфотографироваться с вами можно?

Марина чуть не заржала. Мир определённо сходит с ума. Да плевать, в общем-то. Да фиксации повреждений, разрушений и валяющихся трупов, фотоаппараты у них должны быть.

Разнообразят кому-то трагедию хоть каким-то ощущением радости жизни. Хотя, фото вряд ли у них сохраняться. Начальство есть, да орлы нелетающие Бестии.

Ладно, уж для себя самой, это фото она раздобудет. Как-никак, первый зафиксированный факт её почти участия в настоящих боевых действиях. Хотя, и видела только последствия.

Народу набралось — почти как на знаменитой фотографии кануна Великой войны. Снимали на специально подготовленную пластину. Итоговый отпечаток вышел четыре с половиной на два метра. Личный состав стрелкового полка от командира до нестроевого в полном составе. После войны сделали снимок с теми же участниками. Десять человек легко поместилось, плюс ещё пять искалеченных и изуродованных, отказавшихся сниматься. Да и у десяти на снимке только у шестерых был полный комплект рук и ног.

— Потери большие? — сначала стоило бы спросить, но, чуть не погибнув, и не о таком позабудешь.

— Гражданских пока в этом секторе учли семнадцать. С башней хуже — полностью убито два расчёта близнецов и некоторые на командном этаже. Пятьдесят три человека. Много раненых с повреждениями органов слуха. Среди гражданских в башне потерь нет, если не считать пары истерик.

— Народу сколько в башне было?

— Нагрузка неполная. Примерно, пять тысяч триста человек. Материальные потери — две установки уничтожены. Серьёзные разрушения в судейском квартале. Радар и системы центральной наводки вышли из строя. Оставшиеся орудия могут вести огонь только индивидуально.

Ну, и ещё вашу машину можно учесть как материальные потери.

Невесёлая ухмылка в ответ.

— Да уж, есть чем гордиться — прокатиться на такой машине аж два раза — первый и последний.

— На ней километраж был — около трёхсот километров. Совсем новенькая была, — кажется о чужой дорогой и редкой машине, пвошник переживает больше всего.