Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 1 [СИ]

Кэретта резка, временами грубовата, но Марина терпит молча. Как ни крути, а Кэретта и в самом деле великолепный фехтовальщик. Лучший в стране, а может, и в мире. Марине в школе, когда хотела заняться фехтованием, тренер едва посмотрев на то, как она держит оружие да делает выпады, сказал: «Классическая Еггтовская школа! Высшей пробы! Девочка, в начальную группу я тебя взять не могу — тебе там просто нечего делать. Ты их всех превосходишь. А взять в другие группы — не имею права по причине твоего возраста. Приходи года через полтора — прославишь школу и себя. А пока- извини». Кажется, это был единственный случай, когда Марина искренне гордилась матерью. Радости, впрочем, не было — на фехтование Марина пошла только потому, что туда не взяли Софи. Хотелось уделать сестренку, похваставшись, что её взяли туда, куда не приняли Софи. Понятно, почему Софи не приняли.

— Закройся! Плечо выше! Ан гард! Секунда! Терс! Полукруг!

Снова удар, пришедшийся плашмя.

— Упряма, — говорит Кэретта, — хорошо. Атакуй!

Снова уводит в сторону клинок Марины.

Марина не успевает задержать удар. Кэретта падает на четвереньки.

— Мама!

— Ничего! Хороший удар! На сегодня, пожалуй, достаточно.

Холодная красота матери отталкивает.

— Мама, мне нужны деньги. Много.

— На что?

— Книги. Очень дорогие. Для учебы. Сказано, что бы у всех было к девятому. — Марина ненавидит просить. Ещё больше она ненавидит лгать. Кому бы то ни было. Несмотря на военное время, все учащиеся в полном объеме обеспечиваются литературой. Просто на книги Кэретта не даст. Но и не допустит, что бы у дочери не было чего-либо, имеющегося у всех.

— Учеба… Не понимаю, зачем вас обеих понесло в эту школу… — Кэретта словно сама с собой разговаривает — Девочке нашего круга достаточно просто быть красивой…

Марине кажется укол во фразе «быть красивой» — прекрасно знает, что обладает не слишком привлекательной внешностью, до сестры далеко, а уж до матери… Кэретта, словно не замечая Марины, подходит к зеркалу. Снимает серьги, достает из шкатулки другие, прикладывает к ушам, решая, подходят ли они к платью. Эта пара её не удовлетворила, достает другую…

— Мама! — напомнила о себе Марина.

— Что? А ты ещё здесь… Где второй сейф в Голубом кабинете, знаешь?

— Да.

— Он не заперт. А даже если и заперт — код цифровой, день, месяц и две первые цифры года моего рождения. Там миллиона полтора… Должно хватить… Возьми, сколько нужно.

— Спасибо! — сказала Марина, подумав: «Она что, и в самом деле не знает, что сколько стоит?». Что мама не считает деньги, Марина знает давно. Но держать миллион в незапертом сейфе… А сейфов во дворце около двадцати… Марине вспомнился подслушанный разговор отца с замминистра обороны по танковой промышленности. Саргон сказал:

— Девятьсот пятьдесят тысяч за машину в случае начала серийного производства… Машина неплоха, но бюджет у нас не резиновый. Машина другого КБ во сколько обойдется?

— Около семисот тысяч, но в настоящее время для принятия на вооружение не пригодна, требуется доработка.

— Пусть займутся. И оба КБ должны подумать о снижении стоимости своих агрегатов. Мы богаты, но не настолько, чтобы платить по миллиону за танк…

Лично Марине нужно было чуть больше тысячи, и она знает, что далеко не каждый квалифицированный рабочий столько зарабатывает за месяц. А вот знает ли об этом Кэретта…

Насчет сейфа Кэретта сказала правду. Денег там оказалось даже не полтора, а два миллиона. Марина взяла, сколько просила. Но в сейфе кроме денег ещё какие-то ящички- коробочки. Марина решает посмотреть, что в них. Вдруг какое-нибудь оружие. Конечно, Марина предполагает, что если пистолет у матери и найдётся, то наверняка будет серебряным с золотой гравировкой и наверняка, какими-нибудь драгоценными камушками на рукояти. Но уж лучше такой, чем никакой. К тому же, его можно будет попросить у матери- обожающая холодное оружие Кэретта к огнестрельному относится безо всякого пиетета. А вот украшениями своими Кэретта давала Софи пользоваться. И даже курить разрешала, если сестрёнка не врёт. Да не врет, похоже, Марине вино пить никто не запрещает.

В лакированных ящичках да бархатных коробочках лежат какие-то украшения. Не интересно. Следующий ящичек заперт на миниатюрный висячий замок. Ключик прилагается. Марина открывает. Пистолета нет и здесь. Есть несколько маленьких целлофановых упаковок какого-то белого порошка. Все запечатаны каким-то странным знаком с изображением цветка. Марина недавно читала биографию умершего несколько лет назад известного физика. Несколько раз упоминалось, что для стимулирования мыслительного процесса он употреблял наркотики. И даже утверждал, что ряд открытий непосредственно связан с их приемом. Может, попробовать? Курить Марина пробовала — не понравилось, вино- понравилось. Надо и порошок попробовать, тем более, что от одного раза ничего не будет… Сколько он там нюхал? Или он не нюхал, а в десны втирал? Пожалуй, стоит попробовать… Но не сегодня. Сегодня Марина за книгами поедет. А вот на днях… Тем более, тут и так скукотища смертная. Даже лень смотреть, что в последних коробочках.

Дворец просто огромен. Кое-кто из гостей живёт месяцами. У некоторых нравящихся императрице художников, даже мастерские в павильонах дворца. Гостей всегда много, но сейчас среди них слишком велико количество молодых людей на три-пять лет старше Софи. К одному из них императрица излишне (причем по мнению как Софи, так и Марины) благоволит. Кэретта называет его принцем. Блестящий молодой человек. Красавец. Софи почувствовала себя обиженной — она не привыкла, что бы мать называл принцем кого-либо, кроме детей императора и соправителей. Решила проверить в «Ежегоднике Великих Домов» — неофициальном списке высших аристократических родов. Мечта слишком многих честолюбцев обоего пола попасть на страницы «Ежегодника». Машинально пролистывая первые страницы сборника, Софи к некоторому удивлению довольно быстро находит принца. Оказалось, принцем он именуется на самом законном основании — он правнук императора. Притом по женской линии. Кэретта пригласила поэтессу (вместе с сыном, разумеется) провести лето во «Дворце Грёз», «вдали от грязи и мерзостей столичной жизни».

Прочитав о происхождении принца, Софи почувствовала своеобразный укол. Кэретта временами говорит о себе «мы». И она неоднократно упрекала дочерей: «Мы никогда не путаем титулов великих домов, а вот вы обе — постоянно». Упрек справедливый, но зачем помнить то, что никому не нужно?

Самое интересное, оказалось, Софи давным-давно знает мать принца, правда, не лично. Известная поэтесса, автор многочисленных стихотворений самого романтического содержания. Большинство школьных подруг Софи всю весну восторгались новым сборником. Софи прочла, особого (точнее, вообще никакого) восторга не испытала. Не то, что бы романтика и лирика Софи так уж чужды, как-никак, стишков разной степени бездарности получено очень много. Не все, конечно, бездарны, но первое понравившееся стихотворение Софи показала Хейс, а та, усмехнувшись, достала с полки книгу неизвестного Софи поэта, и показала стихотворение. Софи разозлилась, и хорошо, что записочка была без подписи, иначе отправитель рисковал бы стать, самое меньшее, главным школьным посмешищем. А мог бы и трупом стать.