Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 1 [СИ]

Тренер принял правильное решение, открыв стенд. Права пострелять из настоящего оружия удостаивается только Марина. Никто не спорит.

— Правила безопасности знаешь?

— Да. Оружие направлять только в сторону мишени; если заклинит — ничего не чинить самой, а немедленно звать вас…

— Как целиться, тебе, не нужно объяснять?

Марина кивает.

Тяжелый, мощный длинноствольный пистолет времен конца той войны. Оружие бойцов штурмовых групп. Пострелять из такого — мечта многих, пришедших сюда. Но, как давно известно, стрелять и попадать — вещи совершенно разные. Только Марине из таких пистолетов стрелять приходилось. Это чуть ли не любимое оружие Сордара. Да и Саргон иногда по мишеням постреливает, и Марине дает. Как-то странно он эти пистолеты называет — то ли «Мазеур», то ли «Маузер». Да ещё шутит, когда деревянная кобура на боку: «Почти комиссаром с Гражданской себя чувствуешь».

«А кто такие комиссары?»

«Вижу, библиотеку ты ещё не до конца прочла… В историческом отделе поищи, найдёшь».

Но Марину в тот день потянуло в оружейный отдел, а потом про комиссаров она забыла. Вспомнила только сейчас. Заодно всплыло в памяти, что некоторые военные ордена, вручаемые за храбрость, имеют степень «наградное оружие» — как раз похожий пистолет с орденом на рукоятке. Одна из самых редких наград. К Золотой Звезде приравнивается. Марина в тайне мечтает, что её когда-нибудь наградят таким пистолетом. А, может, ещё и Золотой Звездой. Наградой, какой пока, даже у Сордара нет.

Пули рвут бумагу. Марина стреляет со «взрослой» дистанции. Правда, она сама не знает, что дистанция «взрослая». Дома или с Сордаром всегда стреляла только с такой.

«Десятки» на мишени просто нет. Расстреляна Мариной в хлам. Дыра с излохмаченными краями — и всё, что от отметки «10» осталось. Кажется, из собравшихся, ещё никому не приходилось видеть такого стрелка. Чёрный берет Марины теперь всеми воспринимается совсем в ином свете.

— Ты и винтовкой так владеешь?

— Нет. Ей похуже. Лётчики и моряки винтовки не любят, а я у них училась. Но если дадите строенный крупнокалиберный пулемёт…

Кажется, кто-то застонал.

— Надеюсь, учившие тебя и из основного оружия стреляют не хуже.

— Узнаем скоро, — дипломатично ответила Марина, на деле ни секунды не сомневающаяся, что Сордар с одного залпа отправит на корм рыбам любой мирренский корабль.

Очередной урок истории начался с вопроса:

— Кто-нибудь из вас читает мирренскую прессу?

Взметнулась одна рука.

— Насчет вас, Херктерент, я и не сомневался… Хотелось бы знать, какую прессу вы не читаете.

В классе поднимается гомон.

— А ну тихо! Я ещё раз спрашиваю, кроме Херктерент, кто-нибудь ещё читал… вражеские газеты?

Гомон сменяется недоуменным перешептыванием. Много учеников занимаются мирренским в «сильных» группах, есть и несколько тех, для кого северный диалект мирренского — родной.

Признаться, что читаешь мирренскую прессу или слушаешь их передачи — долго от клички «шпион» или «белозадый» (так в ходе Первой войны называли сотрудничавших с мирренами) не отделаешься. Газеты тишком почитывают, в основном, ученики выпускного класса, не особо обращающие внимание, что там кричит мелкота. А вот мирренские передачи, особенно современной веселой музыки, полу подпольно слушают почти все.

Неуверенно поднимается рука, потом ещё несколько. Историк мысленно усмехается. Учеников, хорошо владеющих мирренским, минимум втрое больше.

— А теперь скажите, кто-нибудь, кроме Херктерент, читал хотя бы одну мирренскую книгу о начале той войны? Вижу пять, нет шесть человек. Не так уж и плохо. А теперь скажите, в чем разница в описании врага тогда и сейчас.

Молчание.

— А вы, Херктерент, что скажете?

Марина встает.

— Кроме обычных в таких случаях заявлений о защите Родины и отпоре агрессорам, было и ещё кое-что: в прошлом мы писали: «Остановим нашествие дикарей с юга!» миррены, в свою очередь, писали: «Отразим нашествие северных дикарей!». Прямо скажем, в начале той войны и мы, и они сильно недооценили друг друга.

Сейчас и у нас, и у них пишут несколько иное: «Мы воюем не с (впишите нужное слово) народом, а с кровавым (впишите нужный термин) режимом». Статьи настолько похожи, что простой заменой терминов и географических названий можно получить статьи, вышедшие на разных концах света. Разница между той и этой войной легко заметна — тогда противники воевали с народом друг друга, теперь же акцент делается на правительстве. Кроме чисто военных мер, в этот раз противники будут стремиться к стимулированию внутреннего разлада в лагере врага, что должно способствовать развитию беспорядков, могущих привести к смене формы правления, и приходу к власти не желающих вести боевые действия сил.

Подводя итог, — Марина слегка повышает голос, а её обычный тон не захочешь — услышишь, — врагов сейчас полно, и неизвестно какие — внешние или внутренние — страшнее. Внешний — он там, за нейтральной полосой. А внутренний — его не сразу распознаешь. Он может быть где угодно, он может быть рядом с тобой. Он может быть совсем не тем, кем кажется на первый взгляд. И твоя задача — найти его и уничтожить. Учтите — лидер врага сказал: «Лучше всего добиваться явных целей неявными методами!»

— Херктерент, блестяще! Не думаете о политической карьере в будущем? А остальные — всерьёз подумайте о сказанном. И о том, какие действия служат на пользу врагу.

Почему-то мирренские передачи стали слушать значительно меньше.

Просмотр фронтовых хроник не обязателен, но пустующих мест в зале не бывает. Мальчишки спорят о типах показанной техники. Зачастую к ним присоединяются обе Херктерент. Вскоре Софи прослыла признанным экспертом по самолётам, а Марина — по танкам. Если заходит речь о флоте, то сестер стараются развести подальше друг от друга. Сам факт их участия в почти настоящем боевом походе поднял до немыслимых высот мнение и той, и другой относительно собственных познаний в морском деле. А что собой представляют перепалки Херктерент, все уже очень хорошо уяснили.

Как-то раз посреди сеанса раздался радостный вопль «Папа!!!» — девочка увидела на одном из кадров отца — усталого, но вполне живого и здорового артиллериста. Марина и Софи помалкивают — их отца в хронике показывают на несколько порядков чаще, мелькал в кадрах и Сордар.

Фронты качались, иногда с амплитудой до нескольких сот километров. Амплитуда уменьшалась с каждым днём. Вскоре ломанная красная линия на огромной карте в холле школы застыла в нервном напряжении. Идут дни, месяцы, а линия лишь чуть подрагивает, словно живая. Новости по-прежнему в стиле первых дней, будто армия уже у ворот мирренской столицы. Приемники никто не конфискует (при наличии в одном месте такого количества юных радиолюбителей это просто бесполезно) так что идёт полу подпольное прослушивание мирренских передач. Тоже крайне мало интересного, сводки столь же парадные. Хотя до грэдской столицы мирренам не близко.