Владимир Чистяков - Несносная Херктерент - 1 [СИ]

— С чего ты взяла?

— Я ей показывала, что могу, ей понравилось, и захотелось повторить. И у неё всё получилось. Я ей сказала про балет, а она ответила, что профессиональные балерины — самые дорогие проститутки страны, и что со времен Прошлого Правления, когда Императорская труппа была коллективным гаремом императорской семьи, изменились только посетители, но не характер борделя.

— Интересно, кто ей это сказал?

— Все, и никто. Она обожает делать неочевидные, но верные выводы из очевидных вещей. Она сказала: «Императрицу так зовут не из-за того, что она здорово танцует, а потому, что она с отцом дружила столь же близко, как Кэрдин в свое время».

Софи промолчала. Слухи и ей известны, и она, хотя и считает их правдивыми, предпочитает не говорить на подобные темы. Лучше перевести разговор на что-нибудь другое.

— Почему же ты на гимнастике чуть ли не последняя?

— Не знаю. Когда на меня люди смотрят, я как-то теряюсь. Мышцы словно деревенеют.

С усмешкой изучают отражение. На Эриде шляпка, очки, несколько длинных перепутанных жемчужных ожерелий, свешивающихся ниже пупка, и балетные туфельки.

У Софи бархотка на шее, ещё одна на середине бедра левой ноги, мехове боа через плечо.

Переглядываются.

— Правда, мы замечательные?

Обе хохочут.

— А теперь ты мне позируй: ложись на бок спиной ко мне.

Так и не одевшись, лежат на кровати, листая альбом репродукций.

— Представляешь, что будет, если эти рисунки найдут?

— А что может быть? Висит же в Императорском музее портрет Эоны Сордар. На ней тоже ничего нет, а ей лет десять — одиннадцать, не больше.

— Ты бы ещё служанок с фресок в старых мирренских гробницах вспомнила!

— Вообще — то, судя по ожерельям и прическам, там и принцессы изображены. Не вполне понимаю, почему изображение обнаженной женщины — искусство, а если нашей ровесницы — то у художника могут быть проблемы с законом.

— Ну, у Пархена проблем не было, хотя его изображения школьниц на пляже взбесили некоторых феминисток. Они даже привлечь за растление его хотели.

— Там всё было чисто, мне Кэрдин говорила, отцу, кстати, эти рисунки понравились, но он об этом сказал, только когда негласная проверка закончилась. Художник ему напомнил какого-то известного иллюстратора из другого мира.

На следующем листе как раз знаменитое изображение принцесс.

— А давай, как они оденемся?

— Так на них же и нет почти ничего.

— Не скажи, видишь, браслеты, косички.

Запасы косметики у Эр тоже превосходят все мыслимые пределы. У Софи куда меньше.

Первой принцессой решили сделать Эриду, как более смуглую. Софи заплетает ей множество косичек. Проводит стрелки около глаз. Берет помаду, обводит сосок Эриды. Та хихикнула.

— Щекотно!

Каждая надевает на предплечья по несколько браслетов.

Софи застегивает тоненький серебряный поясок.

Проходит на носках, ритмично покачивая бедрами. Звякают браслеты на запястьях и щиколотках.

— Смотри, я танцовщица.

Эрида торопливо делает набросок.

— А может, фото поделать, а потом уже с них рисовать? У меня цветная пленка есть.

— А кто проявлять будет?

— Я и буду.

— Ты сможешь?

— Конечно. Мне уже два года фотографией заниматься нравиться. Я даже как в старину, на стеклянные пластины фото делать умею. Реактивов целый ящик. Марина про них расспрашивала.

«Ой, мама!» — думает Софи.

— Смотри, если с этим фильтром, то фото будет такое коричнево-желтоватое, как в старину.

— Эр, у тебя мундштука часом нету?

— Мундштука… Не, нет, капитанская трубка была где-то.

Со шкафа стаскивают плюшевого тигра, по расцветке и выражению морды мало отличающегося от настоящего. Софи устраивается у него на спине. Костюм — только бусы и шляпка. Сначала сидит, потом укладывается и обнимает зверя.

— Если подретушировать чуток, — Эрида щелкает затвором, — то тигр совсем, как живой будет.

Эрида протягивает Софи фотоаппарат.

— А теперь ты сними меня. С мечом, как воительницу.

— У тебя, что, и меч есть?

— Конечно! А у тебя разве нет?

Софи промолчала. Прославленные Мечи Дины она видела только в витрине. «Ты не коснешься „Глаза Змеи“ до совершеннолетия!» — непривычно властным тоном сказала Кэретта Марине. Это было на одном из прошлых парадов. Чем-то он был важнее других, по крайней мере, на Кэретте была старинная портупея, и золотом и камнями сверкала на боку любимая рапира императрицы. Софи прекрасно знает — если Кэретта запретит что-либо одной из них — запрет распространяется и на другую.

— Есть… Но… Ты хочешь сказать, что он у тебя при себе!?

— Ну да, маминого рода. Так как она последней была, то он теперь мой.

— Посмотреть можно?

Кажется, столяр, изготовивший шкафы в комнате Эриды, знал способ делать мебель в четырех измерениях — иначе Софи не могла объяснить, как столько вещей можно разместить в столь небольшом объёме.

Эрида заходит в шкаф. Кажется, что она ушла куда-то далеко. Она и в самом деле задом вылезает совсем из другой дверцы. За портупею тащит меч. Мама дорогая! Здоровенный двуручник с клинком, пожалуй, подлиннее, чем рост хозяйки. А если ещё рукоять больше чем в полметра добавить…

— Ты его хоть поднимешь?

— Ну да.

С показной небрежностью Эрида закидывает меч на плечи. Обхватывает руками, словно мирренский наемник. Софи торопливо отщелкивает несколько кадров. Она-то видит, что рукоять меча пристегнута к ножнам, но с Эриды станется посмотреть, что это за загогулины у дужек.

А Эрида недолго думая… Отстегивает и отбрасывает ножны. Бр-р-р-р. Клинок откровенно жуткого вида. Мало того, что чудовищно длинный, так ещё и волнистый, только острие примерно на полметра прямое. Да ещё с небольшим отверстием. Сам клинок вороненый, узоры напоминают стекающую кровь, и чем-то красным выложены. Рукоять обтянута черной кожей. В оголовьях — драгоценные камни.

— Говорят, это меч знаменитого Рэнда. В свернувшейся змее некоторые видят его герб. Но я-то знаю — при первых Еггтах таких мечей не делали.

— Да ну? А меч Фьюкроста?

— Единичное исключение. Такие мечи широко употреблялись мирренскими наемниками лет 200 спустя. Говорят, бойцу с таким мечом полагалась двойная, а то и тройная плата. А взятого в плен тут же рубили на куски.

— А зачем отверстие?

— В него вворачиваются выставленные вперед крючья. Знаешь, есть такие кабаньи мечи — сам клинок тонкий, окончание широкое, в него вставляют крючья — кабан бывает, напоровшись на меч или копье, лезет дальше, что бы добраться до охотника. Для того и копья на кабанов с перекладинами делали.

Ставит меч и устраивается головой между рукоятью и крестовиной. Задумчивый взгляд устремлен куда-то за пределы мира. Волосы небрежно рассыпаны по спине. Страхолюдный меч и едва формирующаяся девушка. Смертельная опасность и трогательная беззащитность. Робость во взгляде, застенчивость в позе.