Константин Кривцун - Звездная трилогия [СИ]

Овры появляются на свет в подземельях наподобие Колодца. Черное сердце — это и есть нечто вроде их матки. Сердце руководит развитием овров в коконах.

И еще в сердце содержатся споры.

Так вот, меня загнали в Забвение, а затем и в Колодец, для того, чтобы я впитал в себя споры Черного сердца. И все эти годы я носил в себе инородный организм.

Более того — симбионт шпионил за мной!

Я просто оторопел от такого откровения. Стало противно.

Получается, овр в моем видении, скорее всего, и есть этот самый симбионт! И Председатель вместе с командой провидцев знал о том, кто сидит внутри меня! И не просто знал, а сознательно устроил это, потому что дружен с оврами!

Неужели, по мнению Секретного Ведомства, я должен уничтожить Изначальных?

Или все-таки Председатель решил сыграть в свою игру и убить всех рыночников?

Головная боль усиливалась.

Был еще один дикий факт, которому я не поверил сначала, но затем, вдумавшись, понял, что это чистая правда.

Забвение, та тюрьма, где я провел целых шесть лет, на самом деле не что иное, как санаторий для таких вот престарелых и одичавших овров.

Те люди, которые жили в Забвении, просто корм и развлечение для тварей Колодца. ЗЕФ построила тюрьму по указке овров лишь для этой цели. Потом уже обнаружили псилин и стали раскапывать древние заводы роботов.

Эксперименты по выведению мутантов и сафари для пришельцев!

Вот и не работают заключенные на каторгах, не осваивают новые планеты с ядовитой атмосферой. Конечно, начальник тюрьмы вместе с провидцами и верхушкой Секретного Ведомства умудрились и в таких условиях урвать себе кусок, но в целом Забвение не приносит государству никакой ощутимой пользы. Заключенных ссылают на остров лишь потому, что правительство ЗЕФ продало инопланетянам лицензию на отстрел таких же людей, как они. С разницей только в числе дырок на карточке личного дела…

Я тихо выругался, а на ум пришел один вопрос, интересная нестыковка.

Почему та личинка, из-за которой мне пришлось резать Полине руку, просидела в животе твари почти двадцать лет? В чем же причина такого аномально долгого развития?

Я спросил об этом у генерала, окончательно раскрывая свои карты. Уолкер объяснил все очень просто. Двадцатилетние циклы Черных сердец на разных планетах не совпадают. Вот и вышло так, что тварь, которую доставили в Забвение с Зари, была беременной, тогда как на острове сердце только готовилось исторгнуть свои споры.

Значит, были и другие варианты? Необязательно было пихать меня в Забвение, чтобы я впитал эти чертовы споры?

Следовательно, существовали и еще какие-то причины, по которым я оказался в этой тюрьме. Все-таки меня обучали, натаскивали, делали таким, каким я стал. Чтобы каждый день — сложнее предыдущего, каждая новая планка — выше старой. И постоянный стресс — мне говорили, что это залог роста способностей.

Но с какой целью? Что, черт побери, видел в будущем этот провидец Шамиль? Что хотели от меня Председатель и Радий? Только залп по Изначальным и рыночникам из Комнаты или что-то еще?

Еще я узнал от генерала о том, зачем личинки набрасывались на людей.

Оказалось, что ничего особенного им от нас не было нужно. В первые минуты жизни разум у личинок еще не проснулся и единственное, что им необходимо, — быстро набрать вес. Их мучает жутчайший голод. Вот они и жрут на своем пути все, что видят.

Чаще всего личинки съедают породившую их тварь, но в тот раз рядом находились мы…

Больше я ничего спрашивать не стал. Запретил себе откровенничать, ни словом не обмолвился о судьбе Смирнова и о целях своего руководства. Впрочем, ни того, ни другого я и не знал.

— Сейчас ты должен думать сам. Ты выбирай сам, кого уничтожай. Я лишь говорил тебе всю правда.

Дороти перевела последнюю фразу генерала Уолкера и лучезарно улыбнулась.

Глядя на улыбку Дороти, я кипел от ярости. Не знаю, кого я больше ненавидел в этот миг — овров, ЗЕФовцев или людей вообще, но скопившийся гнев требовал какого-то выхода.

— Сколько у меня времени? — процедил я сквозь зубы.

— До Великий противостояния остаться четыре часа, — ответила лейтенант Смолл, не дожидаясь слов генерала. Уолкер одарил ее своим тяжелым взглядом и поднялся.

— Уан ауар фор рест! — сказал генерал и вышел из помещения.

— У вас иметься один час на отдых, — перевела Дороти. — Потом мы вести вас к Комната.

Девушка снова улыбнулась и, покачивая бедрами, вышла следом за генералом.

Оставшись один, я первым делом осмотрел ногу и с некоторым удовлетворением отметил, что простреленная мышца была практически залечена. Медицинские приборы рыночников работают гораздо лучше ЗЕФовских аналогов. Видимо, потому что у них не так строги ограничения на технологии.

Я выругался себе под нос и, откинувшись назад, прислонился к стене. На ноге остались лишь две красные отметины шрамов, но все тело болело так, словно его выжигало изнутри невидимым огнем, а голова просто раскалывалась на части. Но, естественно, никого это не волнует. Надо в любом состоянии быть готовым спасти человечество.

Теперь меня официально объявили живым инструментом, дурацкой отмычкой к тайной двери Комнаты. Ради меня рыночники угробили четверть флота в этой звездной системе. Ради меня ЗЕФовцы потратили не меньшее количество техники и людей да ко всему прочему еще и двадцать пять лет времени.

Есть ли в этом моя вина?

Я всего лишь вещь. Навряд ли я в чем-то виноват. Поганое чувство…

Единственное, что остается теперь, — это сделать все не так, как хотят те, кто меня создавал. Я без посторонней помощи в состоянии выбрать сторону в развернувшейся вокруг игре. Я иногда и сам могу дергать за свои веревочки!

А боль в теле все усиливалась. После ухода американцев она продолжала непрерывно расти. Сознание готово было в очередной раз провалиться в бездну беспамятства.

Не будь я в таком жутком состоянии, я бы даже посмеялся над своей привычкой лишаться чувств, как эмоциональная аристократка.

Последнее, что я запомнил, это идущая к моей койке Дороти. Видимо, она что-то забыла и решила вернуться.

Я так никогда и не узнал, зачем она приходила.

— Отдай! Уйди прочь! — врывается в меня голос овра.

Я вишу в воздухе прямо посреди снегопада. Белые хлопья танцуют вокруг затейливый танец. В сумерках не видно ни земли, ни каких-либо ориентиров. Куда ни кинь взгляд — везде снежная взвесь, вечное, свободное движение. Отсутствие смысла и цели.

Может быть, так выглядит счастье?

Нет, это всего лишь очередное видение. Но почему тогда та боль, что я ощущал в реальности, преследует меня и здесь?

— Что тебе надо от меня? — спрашиваю овра.

— Отдавай мне контроль!

— Какой контроль?