Роберт Асприн - ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ. II том

Ганс остановился на выступе, на уровне второго этажа.

— Быстрее, — прошептал он. — Ты слишком медлишь. Давай ко мне на спину.

Нотабль начал доводить до внимания хозяина, что предпочитает путешествовать по стенам, полагаясь на собственные силы, но тот повернулся и снова начал подъем. Кот мгновенно запустил когти в спину Ганса, тот даже не дрогнул — недаром же он надел черный стеганый жилет. Вместе с Нотаблем, который восседал у него на спине, не издавая ни единого звука, Ганс продолжил свое восхождение и наконец выбрался на крышу.

Нотабль мог решиться, а мог и не осмелиться на прыжок через зияющую черную пропасть между крышами домов, на дне которой лежал переулок, но Ганс не оставил коту ни малейшего выбора. Он собрался, припал к крыше и примерился, прикинув центр тяжести с котом на спине. Потом Ганс завел руку за спину, потрепал кота, прижал покрепче, проворковал что-то утешительное и прыгнул.

Нотабль даже не пикнул. Он только поглубже запустил когти в спину хозяина. Если бы не стеганый жилет, Гансу пришлось бы напяливать на себя кучу лохмотьев, чтобы на спине вырос горб высотой не меньше фута. Он снова ободряюще потрепал кота и в порыве чувств даже попытался потереться носом о нос животного.

Нотабль отвернул мордочку.

— Хоро-о-оший котик, — прошептал Ганс.

Обиженный всадник не снизошел к ответу на эти слова, которые он хорошо знал и любил. Он начал изворачиваться, намереваясь спрыгнуть вниз. Шедоуспан прижал его посильнее.

— Подожди, Нотабль, — пробормотал он. — Видишь, мы уже на другой крыше… — Он замолчал на мгновение, пока кто-то прошествовал по улице внизу. — Теперь мы еще немного попрыгаем…

И прыгнул снова, вцепившись в кота так, что сам Нотабль не мог бы закогтить кого-нибудь сильнее. Почти бесшумно Ганс приземлился на соседнюю крышу, его колени почти коснулись груди. Крыша была наклонная, и вор ухватился за нее обеими руками и прижался к скату. Он оставался в такой позе, пока не убедился, что ему не грозит падение.

Нотабль немедленно втянул коготки, собрался, одним огромным прыжком перемахнул через голову своего сумасшедшего хозяина, проскакал по всей крыше и остановился только на гребне, который был пошире обычных. Усевшись там, кот сделал вид, что всецело поглощен вылизыванием собственного хвоста. Потом словно невзначай поднял голову и обнаружил, что Ганс умостился верхом на гребне крыши и разматывает с запястья тонкую и прочную веревку.

— Если ты не залезешь на меня, — бросил хозяин через плечо, — тебе будет чертовски трудно спуститься самому.

И слегка причмокнул. Хвост Нотабля нерешительно дернулся, но кот тут же заметил на лапке какое-то нежелательное пятнышко, которое необходимо было немедленно слизать. Когда он снова скосил глаза, хозяин уже закрепил веревку и начал спускаться на другую сторону крыши. Протрусив по гребню, словно по бульвару, кот остановился и наклонил голову, чтобы заглянуть в глаза Ганса. Шедоуспан снова причмокнул. Удивительно мягко для своих размеров кот перебрался на черное плечо господина, растянулся у самого лица и сполз за спину.

Уже близко. Эмоли обожает жариться на солнышке, поэтому пристроила рядом с окном небольшой балкончик. Ночью он ей, конечно, ни к чему. А Гансу в самый раз. «Добрались», — прошептал вор и изготовился забраться в темную комнату. Все складывалось очень удачно…

Но только он собрался перелезть через поручни балкона, как дверь в коридор отворилась, на пол упала полоса света и в комнату вошел кто-то с потайным фонарем.

—..Пока мы не получим достаточно денег от работорговли, — произнес голос Марипа, который вошел следом за Эмоли.

В руках у Эмоли мерцал фонарь. Эти несколько слов сказали Гансу все, что он так стремился узнать, ответили на все его вопросы.

Кот и ночной вор притаились в тени за окном. Рука в черной перчатке сжала рыжую шерсть в молчаливом приказе сохранять тишину. Следуя давним наставлениям своего учителя Каджета, опытный вор по кличке Шедоуспан даже не пытался заглянуть в окно или задержать дыхание, он просто слушал, тщательно контролируя каждый вдох. Дверь закрылась. Ему не пришлось подсматривать, чтобы убедиться, что фонарь остался в комнате. Он не слышал, как открывался сундук, но слышал звон и хлопанье крышки сундучка. Потом щелчок, с которым ключ повернулся в замке.

— Сплошное удовольствие, — сказала Эмоли.

—..Работать с Тарклом, — добавил голос Марипа, потом снова отворилась и захлопнулась дверь. Свет остался гореть. Ганс не двинулся с места. Он застыл с запрокинутой головой, так что мог наблюдать за темно-серыми облаками, медленно плывущими по ночному небу. Наконец он решил, что выждал достаточно.

Встал и вошел в личные апартаменты Эмоли.

Она сидела за маленьким туалетным столиком, в нескольких футах от кровати, держа одной рукой зеркальце, а второй поправляя высоко взбитые волосы. Когда Эмоли увидела в зеркальце отражение высокой фигуры в черном за своей спиной, ее глаза сделались размером с золотой империал. Левой рукой незнакомец придерживал что-то за ухом, так что его локоть был нацелен прямо на Эмоли. Ее глаза полыхнули, рот начал открываться.

— Начнешь орать или двинешься с места — и я брошу, — спокойно предупредил он. — Я знаю, кто навел на меня Таркла.

Я знаю, кто заплатил ему. Я знаю, чем занимаетесь вы с Марипом. Я знаю, что ты рассказала ему, кто побывал у него в ту ночь, притом сразу, как только я отсюда ушел. И я слышал ваш разговор. Эмоли, открой сундук.

Она не сводила с него глаз.

— Я… он забрал ключ.

— Значит, мы сломаем замок. Мне это не впервой.

Она медленно обернулась. Медленно встала, вся с головы до ног в мягких шелках и кружевных оборках алого и розового цвета, увешанная драгоценными камнями и влажно блестевшими нитками жемчуга. И только сейчас заметила огромного рыжего котяру.

— Ой!

Нотабль ответил низким горловым рыком.

— Спокойно, Нотабль. Она достаточно сообразительна, чтобы выкинуть какую-нибудь глупость, когда мы вооружены такими острыми штуками. — Он прожег Эмоли пронзительным взглядом. — Помнишь, я рассказывал тебе о бойцовом коте? Ты думала, я пошутил?

— Ты хочешь забрать мои деньги, Ганс? Ограбить меня?

— Забыл предупредить. Не болтай зря языком, — все так же спокойно произнес он. — Мы оба прекрасно знаем, что это за деньги. Здесь и плата за меня… деньги, которые Тарклу заплатили за меня работорговцы. Я должен отвалить Джабалу еще больше, чтобы снова считать себя свободным человеком. Он купил меня, Эмоли, дружище!

Она затрепетала, и глаза ее стали уже размером с золотые кольца в ушах.

— Я дам тебе…

— Ты отдашь мне свои жемчуга, Эмоли, и шестьсот золотых монет. Всего-навсего шестьсот.