Роберт Асприн - ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ. II том

— Он заплатил за целую ночь, — объяснила Джойя. — В моем кошмаре я приняла его за Аглона и бросилась драться. А Ричи вздумал ревновать, когда выяснилось, что к чему.

— Молокосос… А ты, наверное, думала, что он тебе посочувствует? Они с Аглоном были приятелями… — сказала Валира, пристраивая поудобнее локти на инкрустированной дорогим деревом столешнице. Стол был новый, как почти вся остальная обстановка, как почти все, что было в Санктуарии на виду. Внешний блеск и роскошь прикрывали то, что таилось внутри, как фиговый листок, ничего, в сущности, не меняя.

Джойя покачала головой.

— Ричи еще такой молодой… — Ее крашенные хной локоны свисали на лоб, темных фиолетовых кругов под глазами не скрыл даже слой белил. — Я сказала ему, что никогда не любила Аглона.

Но это не правда. Ах, Валира, я вцепилась в него ногтями — но я его желала… Он был словно лед — внутри меня, и я все еще не оттаяла. И до сих пор никак не могу согреться.

Она поплотнее завернулась в пушистую шаль из шелка и мягкой шерсти, которую, наверное, привезли из набега на какую-нибудь далекую северную равнину. Валира внезапно ощутила, как ее гладкая нежная кожа покрылась пупырышками от холода, и это несмотря на удушливый зной летнего дня. Из столовой вышла одна из новеньких девушек. Она несла чашку с чаем, ее тяжелый взгляд был устремлен в никуда, мысли витали где-то далеко.

— Я желала его, — повторила Джойя. — И теперь мне страшно.

— Тебе приснился кошмар? — спросила новенькая. Она попала сюда совсем недавно, звали ее Флайни. Эта Флайни была еще не потасканной и довольно миленькой, игривой, как котенок.

Еще одна беглянка с улиц Санктуария.

— Хотелось бы верить, что это в самом деле был всего лишь кошмар — и ничего больше… — пробормотала Джойя.

— Мне тоже сегодня снились какие-то поганые сны… — поделилась Флайни. — Это не могло быть явью… Он ведь простил меня… — и губы ее плотно сжались.

— А меня сегодня всю ночь что-то как будто душило, и щипало, и тискало, — вмешалась еще одна девушка. — Я словно и не засыпала вовсе, а наутро думала, что буду вся черной от синяков!

Валира приподняла одну бровь. Девчонка выглядела немного помятой, но на темной коже не было никаких отметин.

— Похоже, нас всех этой ночью подкосило….Какая-то эпидемия кошмаров!

— Если Литанде еще в городе, я попрошу Миртис поговорить с ним на этот счет, — неожиданно сказала Джойя. — Вы знаете кого-нибудь из Гильдии Магов, кто согласился бы взять плату за свое ремесло натурой?

Валира рассмеялась:

— Если у колдуна встает — все, что ему надо, так это призвать парочку суккубов! Короче, я что-то ни разу не припомню, чтобы кто-нибудь из их братии посещал нас.

— Но ты же выросла в Санктуарии! — настаивала Джойя. — Ты наверняка знаешь какого-нибудь чародея!

Валира вздохнула, вспомнив о маленьком человечке с огненно-рыжей шевелюрой, который своими чарами заглянул в ее душу. Он свел ее с Миртис и втолковал, что даже у самой распоследней шлюхи из подворотен Санктуария может быть какое-то будущее. А когда несколько лет назад, во время мятежа Ложной Чумы, здесь скрывалась его жена Джилла, Валира о ней заботилась как могла.

— Ты должна знать кого-нибудь из магов! — не унималась Джойя, сверля Валиру взглядом. — Ну, пожалуйста, помоги мне!

Валира, я боюсь!

— Лало не то чтобы совсем маг… И собственной жены ему более чем достаточно… — медленно начала Валира. — Не знаю, сумеет ли он тебе помочь. Но я тебя с ним сведу.

— Если тебе нужно заклинание — возвращайся обратно, в Гильдию Магов! — выкрикнул Лало. — Сколько раз тебе говорить — я не работаю с заклинаниями!

Он швырнул листок с диаграммой через весь стол к Дариосу.

Мольберт художника стоял у окна, из которого открывался прекраснейший вид. Какого черта он тратит на пустую болтовню драгоценное время, пока солнце еще не разогнало утреннюю прохладу?

— У каждого искусства есть свои законы. Неужели тебе так трудно немного поднапрячься и попробовать думать логически? — молвил молодой человек с завидным терпением. — Именно поэтому сработали врата, которые ты изобразил, чтобы увидеть мой дух, когда мое тело было замуровано в склепе. Разве нет?

— Нет, потому что я написал эту штуку на переднем плане… — начал было художник.

— Ты не придумал эту картину! — тряхнул головой Дариос. — Те подробности, которые ты так четко запомнил и изобразил, пришли из традиций С'данзо. Без этих символов человеческое сознание просто не смогло бы постичь Иной мир! Символы помогают нам сосредоточиться на восприятии реальности, точно так же как слова помогают нам выразить свои чувства, — молодой человек замолчал, переводя дыхание. — Смотри, вот это — передний план. Тот мир, который нас окружает, мир, который всем нам знаком… — он провел пальцем по причудливо начерченной диаграмме.

Лало молча смотрел на него. Странный он какой-то, этот парень! Скорее уж это Лало должен был с терпением и упорством разъяснять что-то юнцу, сетуя по ходу дела на непоседливость и легкомыслие, свойственные молодежи, — как делал когда-то его собственный учитель. Ему просто-напросто повезло — он сумел вытащить этого школяра только по счастливой случайности.

— Ты попусту тратишь время, Дариос. Может, тебе все же стоит вернуться обратно в Гильдию Магов? Теперь, когда все более-менее наладилось, у них вроде бы снова начались занятия с учениками. Илье тебя побери, чему, по-твоему, ты можешь у меня научиться?! — Художник не выдержал и заорал на мальчишку.

До полудня было еще далеко, но жара становилась невыносимой.

Тонкая туника пропиталась насквозь потом и облепила тело Лало, словно намазанная клеем, из тех, что варит Чолли.

— Тому, чего не знает никто в Гильдии Магов.

Дариос запустил пальцы в свою курчавую черную бородку.

Хоть он и был довольно молод, борода его спускалась на грудь, как у учителя. Дариос, словно губка, насквозь пропитался наукой Джиллы. И при случае умел держаться с таким достоинством, что чувствовал себя как равный среди людей намного старше себя.

— Ты можешь, конечно, вышвырнуть меня на улицу. Но я ни за что не вернусь к ним обратно. Даже в давние дни чародеи вроде Инаса Йорла и Ишад сами выбирали себе путь. А теперь Маркмор, который вернулся, и еще с полдюжины независимых чародеев разного рода из кожи вон лезут, чтобы не дать всем понять, что на самом-то деле в этом городе почти не осталось старой магии.

— Ага, значит, если моя магия осталась — значит, она другая! — заметил Лало, не скрывая торжества. — Зачем же тогда ты пытаешься меня изменить?

— Потому что магия притягивает магию, — ответил Дариос. — Ты получил магию и уже не сможешь от нее избавиться.