Роберт Асприн - ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ. II том

— Ты можешь остаться у нас, — радушно предложила хозяйка.

— Спасибо, но мне для работы нужно уединение… И, кроме того, не хочется вас стеснять, — Варра встретился взглядом с Лало, как бы предупреждая, и быстро отвел глаза.

— Но кому, скажи пожалуйста, может помешать твоя музыка? — воскликнула Джилла.

Лало спрятал улыбку. Он подозревал, что менестрель имел в виду не совсем то, что сказал. Не музыкой он собирался заниматься! Фелтерин для последних постановок пригласил новую актрису, и Варра уже начал ее обхаживать.

Насытившись, все отодвинули пустые тарелки. И тут вдруг раздался громкий, настойчивый стук в дверь.

— Открывайте! Именем лорда верховного жреца, открывайте!

Латилла, слишком юная, чтобы помнить те времена, когда такой вот стук в двери был для всех сигналом прятаться, подскочила с места и бросилась отворять. Лало открыл было рот, чтобы отозвать дочь, но так ничего и не сказал. Если это в самом деле люди Факельщика, бояться ему нечего. Или?.. Лало вспомнил те времена, когда Визирь Корицидиус посылал за ним церберов.

Нет, верховный жрец, который был сейчас для художника кем-то вроде покровителя, вряд ли задумал что-то недоброе.

— Чего хочет от меня Факельщик в такой час? — спросил Лало, когда стражники ввалились в комнату.

— Он нам не сказал. Ты пойдешь с нами. И прихвати свои рисовальные принадлежности.

— Ну, знаете ли! — воскликнула Джилла. — Неужели он пожелал, чтобы Лало нарисовал для него что-нибудь в такое-то время?!

Стражник только пожал плечами.

— Я получил приказ. Остальное жрец сам расскажет, если надо.

«Это нечто иное, не просто экстренный заказ на картину», — раздумывал Лало, собирая кисти и краски. И вдруг вспомнил, о чем они разговаривали со жрецом сегодня утром. Дариос внимательно следил за художником взглядом, слегка побледневшие губы беззвучно шевелились, как будто ученик хотел что-то сказать, но не решался…

— Мой ученик пойдет вместе со мной, — Лало повернулся, зажав под мышкой этюдник. Дариос немедленно встал и двинулся за ним.

— Этого не было в приказе… — начал было тот стражник, что был за главного.

— Да какая нам разница? — сказал другой стражник. — Нам ведено поскорее привести художника. Ну приведем мы двоих — кому от этого будет хуже?

Они быстро шагали по темным улицам ночного города. Даже обитатели Лабиринта предпочитали убраться с дороги отряда хорошо вооруженных стражников, которые, по всему видно, неплохо знали свое дело. У Лало никогда не получалось пройти через весь город так быстро. Но только когда стало ясно, что стражники ведут их наверх по широким ступеням лестницы, к королев(жим палатам, а не вниз, в Зал Правосудия, художник по-настоящему испугался. Очень сильно испугался.

Густой и тяжелый воздух в коридорах верхних этажей был пропитан ароматами курительниц и дорогих духов. Богато изукрашенные драпировки на стенах блестели золотым шитьем.

Дало даже заморгал часто-часто, увидев своим двойным зрением на фоне замысловатого рисунка ткани мерцавшие в отсветах факелов полупризрачные образы богато разряженных придворных и вооруженных с ног до головы воинов.

Художник сделал глубокий вдох, задержал дыхание и закрыл глаза. Он немедленно открыл их, когда услышал совсем рядом низкий гортанный смех и увидел перед собой подвижную фигуру убийцы Зандерея, на лице которого играла ехидная ухмылка, а в руках поблескивал нож.

— Эй, смотрите! — Лало резко остановился, и стражник, который шел за ним, от неожиданности врезался художнику в спину. — У него нож!

— У кого? Где? — Стражники мгновенно окружили его, притиснули к стене и выставили наружу обнаженные мечи. — Дурак!

Тени испугался! Здесь никого нет!

Лало еще раз моргнул. В самом деле, в коридоре не было никого постороннего. Но ведь он действительно что-то видел, иначе с чего бы ему привиделся человек, который умер много дет назад?

— По мне, так все здесь последнее время что-то слишком часто стали шарахаться от теней, — проворчал себе под нос один из стражников, когда процессия снова двинулась вперед.

Дариос прижался к художнику. Юноша дрожал, как загнанная лошадь.

— Мне привиделся мой старый учитель! — прошептал он. — И, кстати, здесь пахнет ладаном. Лало, похоже, кто-то проводил во дворце обряд изгнания демонов…

«С чего бы это?.. — подумал художник. — Однако…» Он не успел додумать эту мысль до конца, потому что высокие позолоченные двери в конце коридора распахнулись, и их с Дариосом удостоили своим присутствием сам принц Кадакитис, Бейса и их приближенные. Лорд Факельщик, мрачный, как грозовая туча, стоял, глядя в окно. Едва художник и Дариос вошли, жрец обернулся. Нетерпеливым движением руки Факельщик отослал солдат. И сказал:

— Ты рассказывал, что с помощью своих рисунков избавил девушек из Дома Сладострастия от дурных снов. Я хочу, чтобы ты сделал это еще раз!

— Для вас? — Лало огляделся. Молин Факельщик был в гневе, но вот Бейса выглядела сильно уставшей, да и у принца лицо было необычайно бледным.

— Для всех… — ответил принц Кадакитис. — Это началось с кошмарных снов у Бейсы. Но теперь видения являются всем. Это место одержимо демонами! Дальше так продолжаться не может.

Лало кивнул. Зандерей был его собственным кошмаром, а уж сколько видений могло преследовать принца — страшно даже представить. Особенно здесь, в Санктуарии. Но одно дело было увидеть, а потом изменить страхи девушек из дома для удовольствий… И другое дело — развеять скрытые страхи принца, для этого могло потребоваться такое, на что, во имя безопасности города, художник никогда бы не решился. И даже если ему удастся что-то сделать, разве позволят великие мира сего остаться в живых тому, кто видел все их грехи?

К тому же его искусство могло и не подействовать. Лало мог изобразить воспоминания, но не ожившие кошмары.

— Вас беспокоят только сны? — осторожно спросил художник.

— Нет! — воскликнула Бейса. Она нервно перекатывала по ночному столику мерцающий серебристый шарик. — Это просто сущий кошмар! Я не могу спать, а проснувшись, по-прежнему вижу повсюду ожившие тени…

Лало вздрогнул. По одним словам женщины он понял, что ее кошмары во сто крат ужаснее его собственных. Художник чувствовал, как дрожит Дариос у него за спиной. Нет, с этим надо что-то делать! Лало вспомнил, что говорил Варра о силе человеческого воображения.

— Дариос… — Едва художник заговорил, юноша с благодарностью заглянул ему в глаза. — Настало время взяться за те упражнения, о которых ты все время толкуешь. Я хочу, чтобы ты подумал о чем-нибудь простом — например, о цвете, не важно, о каком именно. Представь, что окраска этих гобеленов изменяется… Это в самом деле так… — Лало замолчал ненадолго. Лицо юноши стало спокойным и сосредоточенным. — Даже светильники излучают тот свет, о котором ты думаешь… Все меняется…