Роберт Асприн - ИЗБРАННЫЕ ПРОИЗВЕДЕНИЯ. II том

— Пусть, — настаивал я, — но не мог бы ты хоть рассказать о его способностях? Что он умеет делать?

— Во-первых, это займет слишком много времени. Просто считай, что все, что ты сможешь вообразить, он сможет сделать.

— А что «во-вторых»? — спросил я.

— Что «во-вторых»?

— Ты сказал «во-первых». Это подразумевает, что у тебя имеется по меньшей мере еще одна причина.

— Хм-м-м, — поразмыслил Ааз. — Ну, я не уверен, что ты поймешь, но в определенной степени все, что он может сделать, я имею в виду весь список, не имеет отношения к делу.

— Почему?

— Потому что мы захватили инициативу. Это заставит его играть пассивную роль вместо активной.

— Ты прав, — задумчиво произнес я. — Я не понимаю.

— Слушай, малыш, если бы мы просто сидели здесь и дожидались его, он мог бы не торопясь выбрать, что именно и когда он хочет сделать. Это-то и есть активная роль, позволяющая ему разыграть весь список своих способностей. Верно?

— Полагаю, да.

— Но мы-то этого не делаем. Мы идем на него в атаку. Это ограничивает его возможности. Существует конечное число целесообразных ответов, которые он может дать на каждый из наших гамбитов, и ему придется отвечать именно так, ведь он не может позволить себе игнорировать атаку. Прежде всего мы лишим его времени на раздумье. Вместо того чтобы выбрать на досуге, что ему делать дальше, он будет вынужден решать быстро. Это означает, что он выступит с тем вариантом, в котором он больше всего уверен, с тем, который у него получается лучше всего.

Я несколько минут поразмыслил над словами Ааза. Какой-то смысл в них был.

— Еще только один вопрос, Ааз, — решился я наконец.

— Какой именно, малыш?

— А что, если ты угадал неправильно?

— Тогда мы сбросим обратно десятку и спонтируем, — легко ответил Ааз.

— Что за…

— Тогда мы попробуем что-нибудь еще, — поспешно поправился он.

— Например?

— Не могу пока сказать, — пожал плечами Ааз. — Слишком много вариантов. Прямо сейчас мы выступаем с моей наилучшей идеей. А там посмотрим.

Несколько минут мы сидели погрузившись каждый в свои мысли и глядели на догорающий костер.

— Скажи-ка, Ааз… — проговорил я наконец.

— Да, малыш.

— Ты думаешь, мы доберемся до Иштвана раньше Фрумпеля?

— Расслабься, малыш. Фрумпель сейчас, вероятно, уже потягивает вино и щиплет за задницы официанток в каком-нибудь другом измерении.

— Но ты же сказал…

— С тех пор у меня было время подумать об этом. Девол делает что-нибудь только по двум причинам — ради прибыли и из страха. Постольку поскольку он сунулся в эту драку, я считаю, что страх перевесит прибыль. Пытаться продать информацию сумасшедшему в лучшем случае рискованно. Держу пари, он заляжет пока на дно.

Я снова подумал, что Ааз весьма опытен в таких делах. Мне, однако, пришло в голову, что в наших планах слишком многое строилось на догадках.

— Э-э, Ааз? А разве не было бы менее опасно, если бы мы применили кое-что из того оружия с Девы?

— Оно нам не понадобится, — твердо ответил он. — Кроме того, оно подвержено воздействию гремлинов. Я предпочитаю идти в бой с грубым, но надежным оружием, а не надеяться на новоизобретенное, которое обязательно разладится в самый ответственный момент.

— А откуда происходят гремлины? — спросил я.

— Что?

— Гремлины. Ты сказал…

— Ах, это… Это просто фигуральное выражение. Никаких таких гремлинов не существует.

Я слушал вполуха. Я вдруг сообразил, что, хотя вижу фигуру спящего Квигли, нет никаких признаков Танды и Глипа.

— А где… гм… где Глип? — внезапно спросил я.

Ааз усмехнулся.

— Глип стоит на часах… и, если вдруг тебя это интересует, Танда тоже.

Я слегка обиделся, что он так легко видел меня насквозь, но твердо решил не показывать виду.

— Когда же она… гм… они вернутся?

— Расслабься, малыш. Я сказал Танде, чтобы она оставила тебя на сегодня в покое. Тебе нужно выспаться для завтрашнего дня.

Он указующе дернул головой в сторону используемого мною в качестве подушки плаща убийцы. Я неохотно вернулся в горизонтальное положение.

— Я разбудил тебя, Ааз? — спросил я извиняющимся тоном. — Я имею в виду, когда мне снился кошмар?

— Нет, я еще не ложился. Как раз делал кое-какие последние приготовления к завтрашнему дню.

— А, — сонно произнес я.

— Слушай… э… малыш…

— Да, Ааз?

— Завтра у нас, вероятно, не будет особенного времени на разговоры, когда проснется Квигли, поэтому, пока у нас есть несколько минут наедине, я хочу сказать, что как бы ни обернулось дело завтра… ну, мне было приятно работать с тобой, малыш.

— Вот здорово, Ааз… — обрадовался я, снова приподнимаясь. Грубая рука прервала мое движение и вернула обратно в лежачее положение.

— Спи! — приказал Ааз, но в его сердитом тоне проскользнула нотка нежности.

Мы притаились в роще невысоких деревьев на пригорке с видом на трактир, изучая свою цель. Трактир был точно таким, как описывал его Квигли: притулившееся у заросшей бурьяном дороги двухэтажное здание, соединенное с конюшней. Если Иштван в своем бизнесе рассчитывал на проезжих, то его дела были плохи; правда, мы знали, бизнесом он не занимался, он накапливал силы для захвата измерений, и изолированный трактир служил ему для этого идеальной базой.

— Ты уверена, что там нет никакого экрана? — прошептал Ааз.

Вопрос он адресовал Танде. Та в свою очередь бросила быстрый взгляд на меня. Я чуть заметно кивнул.

— Уверена, — прошептала она в ответ.

Это было частью нашего плана. С точки зрения Квигли, Танда была единственной в нашей группе, кто обладал сверхъестественным даром.

— Хорошо, — молвил охотник на демонов. — Демонические силы вызывают у меня беспокойство. Чем меньше нам придется иметь с ними дел, тем лучше, так мне кажется.

— Особенно на это не надейтесь, — заметил Ааз, не отрывая взгляда от трактира. — Такие силы там есть, я не сомневаюсь. Чем легче войти, тем труднее выйти… а они позволяют нам войти слишком легко…

— Мне это не нравится, — твердо сказала Танда.

— Мне тоже, — признался Ааз. — Но положение вряд ли улучшится, поэтому давайте начнем. Ты вполне можешь теперь надеть личину.

— Хорошо, Ааз, — согласилась она.

Ни он, ни она не смотрели на меня. Ааз пялился на Танду. Это также удерживало на ней внимание Квигли, хотя, должен признаться, делу не помешало и то, что она принялась дико извиваться и крутиться. Оказавшись вне поля зрения Квигли, я закрыл глаза и приступил к работе. Я становился весьма умелым в этой игре с личинами, что было очень кстати, потому что сегодня мне предстояло серьезное испытание. Несколькими мастерскими мазками я превратил прекрасное лицо Танды в сомнительную физиономию беса Хиггенса… или, скорее, человеческой личины Хиггенса. Сделав это, я вновь открыл глаза.