Алексей Полевой - Тайная служба [СИ]

Советник остановился, дав Усману приблизиться и поманил рукой, тот яростно и моментально выбросил кулак, способный, как точно знали убить быка, однако Эрик как-бы с ленцой ушёл от удара, пнув того в колено. Усман сразу захромал, альпинистские ботинки не шутка, советник благословлял свой утренний выбор костюма уже не первый раз. Ещё один уклон и удар в колено, второй, третий, публика засвистела и завыла, их кумира жестоко пинали. Усман никак не мог попасть, Эрик уходил, сводя на нет все преимущества длинных рук противника и пиная его очень болезненно. Заметив, что Усман больше следит за его ногами, советник показал удар в колено и как тот начал уклоняться ударил противника жесточайшим прямым в челюсть, Усман быстро обмяк и начал валиться как скала. Публика, было затихшая, просто взревела, одноглазый распорядитель кинулся к своему фавориту, в надежде, что это всего лишь нокдаун, однако, советник наверняка знал что делает, это было конечно использование боевых навыков в мирной остановке, однако его обманом заманили на бой и вообще завтра на работу. Усман получил гарантированный перелом челюсти и наверняка лёгкое сотрясение мозга, спасибо дрессировавшему на заставе инструктору по рукопашному бою, такие удары он ставил просто с ужасающей эффективностью.

– Бой окончен, – дав петуха, сказал одноглазый и дохрипел, – победителем объявляется Оллсон…

– Ты заработал кучу деньжищ! – потряс кошелем Летунов, – что тебя заставило выйти на ринг?

– Да обманом затащили, сказали, к ректору вызвали, – пожал Эрик плечами.

– Надо убираться, пошли ка в клуб, – сказал Летунов и ткнул в стоящего рядом, – эй, ты мне ещё за прошлый бой должен!

Все растекались через разные выходы, благо ректору уже доложили о бое, а главное теперь не попадаться. Секрет долгожительства боёв состоял в том, что никогда не известно место их проведения, его сообщают за пять минут до начала, бой не длится больше десяти-пятнадцати минут и все сразу расходятся. Особо важные схватки могут длиться до получаса, как сегодняшнее событие, но и проводится оно раз в год, поздно вечером и когда ректора не бывает в университете.

– А ну стоять, – услышал Эрик окрик и почувствовал спиной, как скрылся в боковой аллее многоопытный Летунов, – вас хочет видеть ректор.

Тут уже сомнений не было – говорил кто-то из преподавательской дружины, следившей за порядком в университете. Вздохнув, советник последовал за мужчиной с властным лицом в сторону главного корпуса и поднялся по хорошо знакомой лестнице наверх, в кабинете ожидал весьма недовольный ректор, глядящий на Большой залив в окно, заложив руки за спину и покачиваясь на носках.

– Господин Оллсон, потрудитесь объяснить, что сподвигло вас посетить наши скромные пенаты? – сказал ректор.

– Добрый вечер Аристарх Феокистович, – слегка поклонился советник, – хотелось спокойно поужинать в клубе.

– И что же вас остановило? – вскипел ректор, – что вас погнало в спортивный квартал, заставило калечить студентов и участвовать в этой отвратительной мерзости?!

– Согласен, виноват, – не стал отрицать и юлить Эрик.

– Мне не важно, какие у вас теперь полномочия и звания, – ткнул ректор в газету с колонками назначений, – на этой территории я волен посадить в карцер любого.

– Вы в своём праве, – подтвердил советник, – так же вы вправе лишить меня членства в Инженерном клубе и допуска на территорию университета.

– Рад, что не юлите, – присел в кресло ректор, слегка успокоившись, – ночь проведёте в карцере, на месяц лишаетесь членства в клубе, завтра в университетской газете будет опубликована позорная статья.

– Благодарю, ваше превосходительство, – поклонился стольник.

– Свободны, – бросил ректор.

Давешний преподаватель отвёл советника в карцер, хотя дорогу тот и сам знал, не то чтобы доводилось там пребывать, но навещал товарищей. Сдав Эрика седому старику – смотрителю карцера, преподаватель удалился, а тот уставился на Эрика с улыбкой.

– Триумфальное возвращение, молодой человек, – хихикнул он, – я заработал пять дукатов!

– А, уже здесь, – хихикнул появившись Летунов, – надо было огородами со мной бежать, вот твоя доля в ассигнациях, золотом не допереть.

– Чтоб вас крысы съели, – покачал головой советник, сгребая законный выигрыш, – зашёл называется отдохнуть и поужинать.

– Давайте выпьем, – вытащил недурственный коньяк смотритель, – ректор сейчас уедет и пойдёте домой.

– Наливай уже, – замахал руками Летунов, – такое событие, завтра весь университет будет гудеть, а то и столица.

– Этого только не хватало, – нахмурился Эрик, вторую ночь рискующий провести в заключении.

Они посидели, вспомнили былые времена, пока тот же хмурый преподаватель не пришёл и не сообщил, что ректор уехал, внезапно повеселев, он похвастался выигрышем, изругал ректора за то, что не смог быть на бое и поздравил Эрика со впечатляющей победой. Тот отмахнулся и отказался идти праздновать вместе с остальными на кампус, поспешив удалиться от столь беспокойного места. Быстрым шагом советник добрался к Стреловому мосту и решил перевести дух и перед сном выпить чашечку кофе.

– Добрый вечер, мессир, – сказал хозяин кофейни, – «сонный кофе»?

– Добрый вечер ас-сайид Мехмет, – поприветствовал Эрик, – да, пожалуй.

Ещё посидев и успокоившись, советник пошёл к себе и крепко уснул, как всегда бывает после фирменного «сонного» кофе, а наутро бодрый и свежий, он отправился во дворец.

– Второй раз за три дня попадаете на первую полосу, – хохотнул Нефёдов, ткнув в пачку газет, – проводите вторую ночь за решёткой и ещё вас взяли в плен арапы. Смотрите, катитесь по наклонной.

– В карцере я так и не посидел, – усмехнулся Эрик, – смотритель выпустил меня, как уехал ректор.

– Мне доложили, – улыбнулся граф, – надо же позубоскалить, давно у меня такого деятельного заместителя не было. Ваши подвиги в спасении императора идут сразу после статьи о покушении на самого императора и портрет одинакового размера, заметьте – на первой полосе!

– Они перепечатали дурацкую картинку из замшелой статьи о Дьенбьенфу, – фыркнул, взглянув на полосу «Имперского голоса» советник, – картинка вранье: как я мог с кирасирским палашом в форме крепостного артиллерийского майора прыгать за борт? Мы были в комбинезонах, с фельдфебельскими погонами, с револьверами и полусаблями.

– Ну, полно те, бу-бу-бу, художник так видит героя и волосики чёрные как смоль навыдумывал и прядка неуставная по ветру развевается и ботфорты какие нарисованы, – издевался Нефёдов, – им какая разница, эполеты-погоны, мундиры-комбезы, главное чтоб красиво было.

– Я бы того художника по голове мольбертом ударил, может в его творчестве наступит перелом, – ворчал Эрик.