Александр Протасов - Планировщик задач (СИ)

— Сейчас работы итак в невпроворот, заказ большой имеется сто подков, двадцать мечей, пятнадцать плугов, — работы хватает с головой.

— Интересно, где ты столько заказов нашёл?, — удивлённо спросил у него Степан.

На что Марк ничего не ответил, он только говорил, как учил Фёдор, но Джек заметив, что тот зарывается, решил помочь:

— Яша работает подмастерьем у самого Серкутана, так что им со всей округи люди идут.

Мирон с Степаном раньше знали здесь всех нужных людей, а хороших кузнецов так тех тем более; их можно было по пальцах одной руки пересчитать, но так как они здесь очень давно не были то Степан сказал:

— Ну если у самого Серкутана.

Мирон опять подарил Джеку, почти полную пачку сигарет, и сказал, что если тот надумает то рад видеть его в любое время, Потом их пути разошлись как в море корабли, и по разным улицам они пошли в сторону Большой Миклованской.

— Сэр, надо было их брать.

— Ну даже если бы Степан и не успел достать дробовик, Что дальше? «Голиафа» на месте нет, заложники тоже неизвестно где, да я и не уверен, что у Мирона в кармане не было пистолета, Поэтому, будем делать всё как сказал Шарик, он же тебе говорил во сколько годков ты от старости помрёшь, — пошутил Джек.

— А когда это он говорил, а где я был, а вам что сказал?…, — на полном серьёзе заинтересовался Марк, — Надо у Стива спросить, интересно, что он ему.

Сильвер не стал говорить, что пошутил, только улыбался и подыгрывал, кивая «кузнецу» на его удивлённые высказывания.

Мирон шёл расстроенный, его план не сработал по неподвластным ему причинам, что очень угнетало в своей беспомощностью в таком простом деле, как портнуться в Тронплекс и поставить жирную точку в затянувшемся мытарстве — и новая жизнь и все блага мира были бы к его ногам.

На одной из улиц он обратил внимание, как один небольшого роста, лысоватый человек, с козлиной бородкой, что-то ревностно рассказывал; собрав возле себя около трёх десятков человек; бородач эмоционально жестикулировал руками и указывал в сторону центра города.

— Интересно, что там плешивый чешет, — проронил Степан.

— Наверно поля копать в ручную агитирует, или что-то похожее, Ты что этих колхарей не знаешь, у них все на одну тему пожрать да выпить — больше ни хрена не надо.

— Это точно!

Они прошли ещё метров с пятьдесят и их взгляду предстала, аналогичная картина маслом точно такой же, лысоватый бородач, жестикулировал в сторону центра города — ревностно толкая речь, и опять возле него толпились около тридцати человек.

— Глянь как похож, на того что был раньше! Может все-таки подойдём, послушаем?

У Мирона сейчас, мысли были заняты другим, и он только махнул рукой в ответ на предложение Степана — молча побрёл дальше, По дороге к Большой Миклованской их взгляду попались ещё пять точно таких людей схожим лицом и одеждой, и все они, как сиамские близнецы делали синхронные движение руками, Но на главной площади их взору предстала удивительное зрелище, что немного смутило здравый смысл обоих братьев — такой же самый ни дать, ни взять, человек, толкал речь, и возле него уже собралась не жалкое сборище любопытствующих, а наверно человек пятьсот горожан, которые одобряющее что-то выкрикивали в ответ на его реплики.

— Ладно, идём послушаем, может и вправду, что важное, — сказал Мирон и закуривая направился в сторону толпы.

На возвышенности стоял плюгавенький дядечка лет под пятьдесят, Его цветастая, красная рубаха, подпоясанная чёрной тесьмой — была вся в латках; такой же штопаный, безрукавный жилет с овечьей шкуры, но новые салиннки — гармонично вписывали его в местный колорит арианской трущобы, Единственное что отличало мужичка с толпы, так это его большие и умные глаза, и то что говорил он очень складно:

— Товарищи! Сколько можно терпеть этого узурпатора, который наживается за нас с вами счёт; объедает наших детей и не даёт развиваться цивилизованному обществу?!

Мирон даже и не догадывался, что те выступающие что они видели раньше, и ещё сто точно таких же ораторов, говорили одно и тоже синхронно буква в букву, с этим человеком, Сначала Твердохлебов не мог врубиться в чем речь, он внимательно вслушивался в каждое слово, и его подсознание не давало в полной мере оценить обстановку; мозг воспринимал это не больше не меньше как бред сивой кобылы, с твёрдой уверенностью что местные быкобараны, как он их прозвал, ни на что не способны, но после слов выступающего «А гляньте, как он одевается, словно ёлка под новый год — все эти золотые украшение могли бы прокормить наш город целую неделю или даже больше», — он сразу понял, о ком идёт разговор, и рассмеявшись похлопал Степана по плечу:

— Ты гляди, на нашего Миклуху бочку катит, — и тут же сделался очень серьёзным, — А я его предупреждал, что до хорошего эти понты не доведут!, — и подумал, что если в Надане вспыхнет заварушка с переделом власти, то они уже точно окажутся в полной жопе, и отсиживаться будет негде.

Народ ретиво поддерживал оратора и слышались выкрики:

— Долой узурпатора!

— Сколько можно сидеть на наших шеях?!

— Раздать всё золото народу!, — выкрикнул выступающий с импровизированной трибуны, и вытянул сжатую в кулак руку, вперёд вверх.

Эта последняя фраза «Раздать всё золото народу», особенно понравилась жителям Надана, и эйфорически настроенная толпа, тут же начала свистеть и подкидывать вверх шапки, а бородач сделав акцент на имеющихся ценностях императора, продолжал привлекать своим выступлением всё больше и больше слушающих:

— Всё в наших руках, и если мы сами не наладим свою жизнь то никто за нас это не сделает, И золотые деньги, где они?! Ведь должны ходить наряду с бумажными, — разжигал страсти плешивый.

Далее впервые прозвучали два незнакомых слова «Выборы» и «Демократия», которые раньше здесь никто не слышал, и не знал, что они означают, да и не только в этом городе, но и для всей планеты в целом они было за диковинку, И тут уже толпа начала скандировать Даёшь выборы!, — при этом ещё не совсем понимая, что означает новоиспечённая процедура, под таким странным названием; а из слова «Демократия», сразу получилась поговорка «Демократия — мать порядка», которая ветром разлетелась по городу, и передавалась из уст в уста, как какой заговор, от зубной боли.