Александр Протасов - Планировщик задач (СИ)

— Сынок, а ну помоги старику!

Филипп с лёгкостью, снял с телеги мешок и поставил его возле калитки, Кобель ещё больше разошёлся глаза налились кровью и его гавканье перешло в сплошной рёв, Готфильд уже присматривал пути отхода; если эта собака вдруг сорвётся, то старик с ней навряд ли совладает, и ему придётся тогда не сладко, Неожиданно, дверь дома громко скрипнула и открылась, За неё выглянула женщина и перекрикивая лай собаки крикнула "Афанасий, то ты что ли? А я уже было волноваться начала, Думала не случилось чего-нибудь".

— Скажи Любке, пусть кобеля закроет — гости у нас.

— Люба, давай быстрей иди сюда, Отец сказал, чтобы ты Тузика в сарай закрыла.

Через минуту с дома вышла Любка, Девушка подошла до сарая, дверь которого находилась, в трёх метрах параллельно входа в дом, "Тузик, хватит гавкать! Ко мне!" — спокойным, но властным голосом сказала Любка и открыла дверь сарая, Кобель повернул, свою "вёдерную" голову и приветливо мотнул хвостом, "Ко мне!" — повторила девушка, Собака всё ещё громко бурча, подбежала до её ног и подняв голову внюхалась в родимый запах, "Место!" — сказала девушка и сделала жест в открытую дверь сарая, Тузик повернул голову в сторону Филиппа и показал оскал с огромных белых клыков, потом развернулся и с неохотой вбежал в сарай.

Он чуял суть незнакомца насквозь и у них было много общего, не считая обрезанных ушей, Только по сравнению с ним, Тузик был привязан на цепь, и имел несовместимую с Готфильдом черту как большая преданность, Любке он позволял делать с собой что угодно, и всегда, слушал её с первого раза — больше никого в доме собака не признавала, И бывало, как порвёт цепи, так в Балоболовке на улицы никто целый день не выходит все ждут пока Любка его не словит, А последний раз так — подавил всех бродячих собак, и загрыз осла дяди Яцыка, После того случая кузнец подарил Афанасию цепи, которые специально для Тузика и отковал.

"Ты бери мешок, а я всё остальное!" — сказал старик, и снял с телеги две большие корзины, Филипп вскинул поклажу на плечо, зашагал по направлению открытой двери хаты, Напротив, от входа в дом — возле сарая, он повернул голову в сторону, где был заперт Тузик; и тут, в маленьком окошке сарая, показалась морда собаки, Филипп посмотрел прямо ему в глаза, расстояние между ними было не более пол метра, Кобель издал громкий рык, и показал всю красу белых клыков, Филипп в ответ тоже громко зарычал и подвинул лицо ещё ближе — со всей силы стукнул ногой в сарай, Тузика в тотчас посетило, такое чувство ненависти к этому человеку, что все его нутро, закипело и забурлило от переполняющей злобы он уже не гавкал, а ревел ( было слышно на всю улицу ) и белая пена с его пасти вмиг укрыла лицо Готфильда, Потом кобель начал хватать зубами за края окошка; старые доски сарая, с треском ломающегося дерева, распускались зубами Тузика будто деревообрабатывающим станком — весь сарай ходил ходуном.

"Сынок, не надо, не зли! А то он потом долго успокаивается, — услышал Филипп голос, с заду идущего Афанасия, Поравнявшись с ним, старик добавил — Не дай бог вырвется! Горя потом не оберёшься, идём лучше в хату", Гость вытер лицо и прошёл в открытые двери дома, При входе он поздоровался, и скинул мешок прямо возле дверей.

В хате было протоплено и пахло очень вкусно, Три коптилки ярко освещали большой дом Афанасия, Возле стола стояла та сама женщина, что открывала дверь.

На вид это была пышногрудая красавица с объёмной талией, приблизительно около сорока лет, её плечи укрывал цветастый платок, из бабруйней шерсти, За столом сидели, две молодые девицы, и щелкали гарбузовые семечки.

"Прекращайте вы с этими семечками — отец с гостем приехал, Давайте встречайте!" — сказала женщина, обернув голову к девицам, Те не обращая внимания на то что сказала им мать, продолжали щелкать семечки, "Любка, мать твою! Помоги отцу корзины занести!, — строго повторила женщина, — Хватит, хватит, всю хату защёлкали!, — и смела со стола, тряпкой на пол, все семечки".

Любка мигом вскочила со своего места и побежала помогать отцу, На вид, она точная копия своей матери деваха, что надо — кровь с молоком, только совсем молоденькая; все те же формы и размеры играли на молодом теле — её лёгкий домашний халат, зарябил глаза Готфильда.

Филипп стоял возле двери, и все его мысли были только о том, как он удачно попал в гости, Все то что с ним произошло раньше, напрочь вылетело из головы, единственно что напоминало о последних событиях сильная боль в грудной клетке — после удара Стива, и пекущий нос — "подарок" от Джины.

"Вот старик прижился! Видать аппаратура у него будь здоров — такую молодуху отхватил, Ну ничего" — подумал Филипп предвкушая, "Давайте вашу одежду и проходите", — сказала Степанида, подойдя до гостя; Готфильд словно под гипнозом, снял свой на два размера меньший, брезентовый плащ, который нашёл в доме Банзая, и протянул этому миловидному созданию, Салиннки снимать не стал, "Проходи! Чего у двери толчешься?" — слегка толкнул его с заду Афанасий, И с порогу начал рассказывать о том, как был в городе, и видел чудо сошедшее с небес.

Любка с матерью, тем временем, начали накрывать на стол — всё стояло тёпленькое на печке и поджидало Афанасия.

У старика язык был без костей, и говорил он всё время, пока не сели за стол:

— Марфа, по такому случаю не мешало бы и красненького!

— Степанида, слышала, что отец сказал? Давай в погреб, и налей большой кувшин, — сказала женщина, и поправила платок.

"Без вина говорит не остановишь, куда ему ещё пить!." — подумал Филипп, и оценивающе окинул старика.

Степанида стрелой спустилась в погреб и уже через семь минут на столе стоял пятилитровый кувшин, красного вина, Также на столе присутствовало большое блюдо с блинами, индейка жареная по кучумски, тарелка с толчённой картошкой, по краям которой были разложены свиные котлеты упиралась в глиняную банка сметаны, что стояла по левую сторону, от знаменитых блинов Марфы; грибы маринованные и другие Арианские разносолы — стояли на другом столе в кувшинах, но любимое блюдо Афанасия огурцы маринованные в куклуновой [26] Куклуновая гуща — секретный рецепт Афанасия, состоящий из равной доли… для маринования огурцов. Является завистью для множества домохозяек Верней и Нижней Балаболовки. гуще — розовая, глубокая чаша, красовалась посреди стола.