Владимир Кельт - ZEUS. Синдром защитника

Великая почернела, отразив свинцовое небо, и подумалось, что сейчас река оживает. Дышит, жадно пьет каждую каплю и сбрасывает толщу грязи. Андре пытался разглядеть собственное отражение в темной воде, но видел лишь как расходятся оставленные дождем круги. Это и есть отражение. Каждое его усилие — маленькая капля в одно большое дело. Ждать осталось недолго. Сегодня Колман отбыл на Дрогис для встречи с советником Алвахтом, и от того, как пройдут переговоры с дрогийцами зависит куда повернет русло реки.

Ничего не возникает из пустоты, но он появился. Не помнил своего имени, не знал своего рода. Он даже не был дрогийцем. Больше нет. Он не чувствовал этого мира, а только слышал знакомый зов. Голос звучал в голове, пульсировал в крови: «Бери… Ищи… Бери…».

Он брал.

Пил жизнь, высасывая до последней капли. Брал ее отовсюду: опустошал растения, которые росли в зеленой зоне станции; тянул энергию из воздуха; потрошил людские тела.

Он бродил по стальным коридорам обессиленный и опустошенный. Мертвые стены, пустые комнаты, открытые шлюзы… он шел, не зная куда, а позади клубился черный туман. Темнота сделалась его руками и мыслями, она легко подчинялась зову.: «Бери… Ищи…» Он должен насытиться. Надо искать.

Так нескончаемо долго мучила жажда, так больно и сладко хотелось чужой смерти. Повезло. Внутренним зрением он увидел тепло: там, в столовой, укрывшись за толстыми стенами, живые существа льнут друг к другу надеясь спастись. Он остановился. Черный туман послушно собрался вокруг пальцев, готовясь принести пищу. Мир сиюминутно наводнили ароматы и звуки. Стук человеческих сердец, панически гоняющих кровь; осипшие голоса, шепчущие молитву; горьковатый запах пота. От них разит страхом.

Черный туман обратился в двух гончих и бросился к двери столовой. Прошел сквозь железо, будто это была лишь иллюзия. Еще немного и жажда отступит. Голос умолкнет.

Он наслаждался. Люди кричали, а он забирал. Их тела раздирал на куски туман, а он брал и хотел все больше жизни. Он никогда не остановится — зов не позволит. Придется остаться здесь и выжидать. Сидеть, как паук, плести энергетическую ловушку и ждать, ибо голос приказывал: «Бери… Ищи…»

А потом было время. Оно шло, шло и шло… Пока не замерло в одной точке вместе с серебристым корветом рядом со станцией Вселенная. Он чуял жизнь далеко в космосе, но ничего не мог поделать — лишь исступленно, будто заводная кукла, скреб ногтями стальные переборки, желая добраться до живых на том корабле, имя которого ZEUS.

А потом было пламя. И он кричал, когда сталь и пластик оплавились, когда тело прошило огненным обручем взрыва, когда под натиском ядерных боеголовок Вечность и Голос обратились в пыль.

Железный лифт долго спускался из внешнего дока к терминалу станции. Желая поскорее оказаться на Ориваль, Лиса нетерпеливо переминалась с ноги на ногу. Осознание того, что она дома никак не приходило. Казалось, закрой глаза хотя бы на минуту, как все обернется сном.

В космосе Лиса пробыла больше двух недель. Ее челнок имел преобразователь, но энергии вырабатывал ничтожно мало, пространство неохотно поддавалось стараниям двигателя белобокой капельки. На дозаправку пришлось потратить драгоценные часы, но с курса не сбилась — благо Рэйн в точности рассчитал маршрут.

После дней, проведенных вместе, полет в одиночестве показался адом, и Лиса часто думала о наемнике. Сама того не желая возвращалась в недалекое прошлое, вспоминая неспешные разговоры у костра и наглую ухмылку. Когда Рэйн узнал, что она дочь ректора и почти всю жизнь провела на Терра-Нова, то назвал избалованной принцессой. Лиса только рассмеялась, ответив, что дворца и свиты давно нет. Аллерт отвесил поклон и стал набиваться в рыцари, вызвав очередной приступ смеха. Но именно тогда она впервые подумала о безопасности. Больше не нужно было бояться чудовищ, беспокоиться о добыче пищи или о том, что произойдет нечто ужасное. Даже если бы на Арияну упал метеорит, а за ним приземлился десяток эсминцев Ордена, Рэйн Аллерт нашел бы способ ее защитить. Иногда Лиса задавалась вопросом: что было бы, если бы они остались там навсегда? А поняв ответ, гнала мысли прочь. У наемника своя судьба, у нее — своя.

Лиса стояла в тоннеле «трубы», дожидаться спидера. Покатые бетонные стены давили, мимо проходили люди: спешили к выходу в док или к будке с неоновой вывеской, на которой красовался гамбургер. После длительного заточения находиться в толпе было странно, даже немного пугающе. Ладони вспотели от волнения, Лиса всматривалась в лица прохожих, надеясь встретить кого-то из знакомых. Но все они были чужими.

Обшарпанный вагон-гусеница загудел магнитными подушками и остановился у терминала, выпустив из нутра всего с десяток пассажиров. Влетев в вагон, Лиса принялась рассматривать интерактивную карту на стене. Ориваль — большая станция, здесь проживает примерно сто сорок тысяч человек, в основном эспиритуалы. Станция являла собой оставшийся со времен Первой Экспансии ковчег, но прежде всего — это лабиринт. Десятки уровней, тоннелей и секретных переходов. Попав на Ориваль, чужак увидит лишь жилые сектора, ферму, парк да институт археологии, но никогда не узрит тайную красоту. Ведь чтобы понять всю прелесть муравейника — нужно быть муравьем.

На дисплее всплыла надпись «Остановка: Центральный парк. Институт археологии». Не успел спидер затормозить, как Лиса уже пыталась выскочить из душного вагона. Протиснувшись между створок, она вышла на вымощенную камнем площадку.

В сравнении с парками Терра-Нова Центральный парк Ориваль до смешного мал. Скорее клумба. Но для курсирующей в космосе стальной громадины это было уже что-то. Обычно на станциях парками никто не обзаводился, вода на вес золота: на помывки жителям отводили лимит, остальное шло на нужды фермерства и систем жизнеобеспечения. Другое дело ковчег. Гидропонная система позволяла такую роскошь как деревья или кустарник клера, не говоря о газонах и очищающих воздух фикусах, которые стояли почти в каждом переходе. Даже пруд имелся. Мутный, с чахлыми кувшинками. Интересно, здесь так же по вечерам гуляют влюбленные парочки? Или пруд давно осушили? На Ориваль Лиса не была почти пять лет, за это время станция разительно изменилась.

Лиса думала, что немного побродит по парку, полюбуется ухоженными клумбами с сочной зеленью, но вместо этого побежала к институту. Как сквозняк врывается в распахнутое окно, так она влетела в пустой холл.