Андрей Левицкий - Война Зоны [litres]

Я замолчал, уставился в точку на стене и перестал замечать происходящее.

– Эй! – Алеша щелкнул пальцами перед моим носом. – Что?

Помотав головой, я принялся ходить взад-вперед по подъезду. По-хорошему, мне надо бросать все и лететь в Крым спасать Лесю, но тогда не получится остановить Химика…

Табишев! В Крыму есть Табишев, который служил со мной в ВДВ, а потом – пару лет в органах, он никакого отношения к партии не имеет! Мы три года не виделись, но он все время звонит, в гости зовет. Если объяснить все, он с радостью поможет перепрятать Олесю. Как с ним связаться?

Задумчивый Алеша потирал подбородок, думал. Я ему подсказал, как поступить:

– Напиши Литвинову, что ты не подписывался на убийство и хочешь за это много денег.

– А если он откажется?

– Даже если запросишь миллиард, согласится. Правда, потом тебя найдут с дыркой в голове… Теперь тебя в любом случае попытаются убрать. Если бы ты меня прикончил, тебя бы это не спасло.

– В том-то и дело, – вздохнул негр, отвернулся и принялся строчить послания, а я задумался о том, где же взять телефон, чтоб связаться с Табишевым.

Он парень толковый, сделает все как надо. Купить новый телефон? Попросить у Вуда? Тогда я его подставлю. Забрать у слабого? Такой пустяк, и ничего не приходило на ум. Ничего, и за эти переживания ты, Химик, мне заплатишь! Попытаюсь убить тебя медленно.

Алеша хмыкнул, развернулся, криво улыбаясь:

– Ты прав. Он, почти не торгуясь, согласился на кучу денег.

– Нанять киллера не так уж дорого. Дороже заплатить киллеру, который убьет киллера.

Захотелось зло рассмеяться, но я сдержался. До чего же простой и понятной жизнь была раньше, до проклятой политики! Теперь крутись ужом на сковородке. Правильно говорят, что бизнесмены поднимаются, а политики – всплывают. Я всплыл, а теперь тону, значит ли это, что я не совсем дерьмо?

В дверь из квартиры постучали, Полковник осторожно спросил:

– Вы закончили? Напоминаю, что мы ограничены во времени.

– Закончили, – ответил Алеша.

За что уважаю Полковника – он не болтает лишнего, понимает, что если надо будет, расскажут, а если нет, значит, это его не касается.

– Берем оружие и уходим.

Подумав немного, я рассказал им, чем со мной поделился Спрут: все выяснилось, подозревать больше некого, мы теперь хорошо сработанная команда. Осталось свалить ограбление на Химика и убедить Ганна, что ему очень нужно уничтожить Институт. Тогда он поможет нам, и есть надежда выиграть в этой схватке.

Поскольку ночью выдвигаться бессмысленно, мы решили скоротать вечер у Вуда.

В лаборатории бесновалась распятая на кушетке мартышка, на нее был нацелен излучатель. Я протянул контейнер с артефактом, Иггельд забрал его щипцами, положил в выехавшее из кресла отделение, как компакт-диск – в приемник, толкнул его, и он с едва заметным щелчком занял свое место.

– Готово, – прошептал Иггельд, погладил кресло и сжал кулак.

Иг побледнел и казался пятидесятилетним, волосы растрепались, глаза сияли лихорадочным блеском – да он волнуется больше меня! Непослушными пальцами Иггельд снял защитный браслет, шумно сглотнул слюну.

– Твой пусть будет на месте, – сказал он, не глядя на меня, сел в кресло, положил руки на подлокотники и обхватил их.

С тихим шелестом шевельнулся шлем наподобие мотоциклетного, опустился ему на голову, закрыв глаза и до середины – нос.

Иггельд нажимал кнопки на подлокотнике, и происходило непонятное мне беззвучное действо. Вспыхивали и гасли кнопки на табло, излучатель оживал, начинал вибрировать, и опять замирал. Мартышка, пытавшаяся порвать путы, заверещала и притихла, разинув пасть, она с ужасом взирала на пульсирующее над ней стальное чудовище, ждала, когда оно начнет ее есть.

Я напрягся в ожидании, думалось, вот-вот случится что-то неординарное, что, я и сам не знал, но время будто замерло, солидарное с несчастной мартышкой.

Замер излучатель, шлем поехал вверх и закрепился на отведенном месте в десятке сантиметров над головой Иггельда, который бездумно смотрел перед собой. Пряди волос прилипли к вспотевшему лбу, губы его беззвучно шевелились.

С минуту он «зависал», потом скользнул по мне взглядом и сфокусировал его на притихшей мартышке. Ощутив его внимание, она завопила, забилась с удвоенной силой. Иггельд встал, потопал к обезьяне, положил руку ей на лоб и, поглаживая ее голову, проговорил:

– Нюша, тихо, тихо, успокойся, все хорошо.

Мартышка замерла и закрыла глаза, а Иггельд покатил кушетку из лаборатории в медблок, где имелся аппарат МРТ. Отвязал послушную обезьяну, положил на стол, застеленный синей клеенкой:

– Лежи тихо, сейчас посмотрим, будешь ли ты жить.

МРТ всегда напоминал мне гибрид сканера и «чужого». Он зажужжал, Иггельд оставил обезьяну и побежал к монитору, а я сменил его и собрался подержать мартышку, но она лежала неподвижно, как примерный больной.

– Иди-ка сюда, – позвал Иггельд. – Не беспокойся, Нюша будет в прострации еще минут пятнадцать.

На экране в двух окнах было изображение обезьяньей головы, просматривались кости черепа и его содержимое, пятно возле, если я не ошибаюсь, мозжечка. На обоих изображениях пятно было одинакового размера. Иггельд молча ткнул в экран, я все понял без слов и проговорил:

– Думаешь, опухоль должна исчезнуть сразу? Может, должно пройти несколько дней?

– Наверное, да, – кивнул Иггельд. – Завтра посмотрим еще раз.

Я так устал, что фиаско меня даже не расстроило. Огорчусь завтра, когда на это будут силы. Иггельд взял мартышку на руки и понес в лабораторию, нашептывая ей слова утешения, словно обезьяна их понимала. Меня бы лучше пожалел, потому что если ничего не получится, то жить мне осталось всего ничего.

Проснулся я с совершенно пустой головой. Вчерашний день, поход в Зону за «живицей» казался мне минувшим кошмаром. Часы показывали девять утра, здесь, под землей, запросто можно было поменять день и ночь местами.

Умывшись и заварив чай, я включил компьютер, открыл вкладку, где просматривались изображения с камер слежения. На входе сегодня дежурил Уксус, уткнувшийся в планшет. Уборщик Кулер, пацан-беспризорник с усохшей левой рукой, елозил тряпкой по полу, выпрямился, приспособил тряпку на швабру и продолжил уборку. Браслета у Кулера не было. Значит ли это, что Иггельд им не дорожит?

Дел было по горло, а сил… Я прислушался к себе и понял, что их едва хватит, чтоб согнать себя с кровати.

Первым делом нужно проверить, как поживает мартышка, есть ли положительная динамика. Затем улучить момент, когда Иггельд покинет лабораторию, и поискать, есть ли в его спальне лаз в тайную часть подземного Института.