Андрей Левицкий - Война Зоны [litres]

Круто уходящие вниз ступени посыпала штукатурка и клочья глины. Чтобы разглядеть, что дальше, надо спуститься. Алеша полез первым, за ним – я, отодвинув Химика.

Стену разворотило, вырвало кусок бетона и оголило глину, стену напротив посекло осколками. Алеша посветил на дверь-иллюминатор. Луч скользнул по почерневшей стали и утонул в дыре – дверь приоткрылась вовнутрь Института, и оттуда лился приглушенный свет.

– Назад! – скомандовал я.

Алеша успел прижаться к стене раньше, чем раздался выстрел. Возле входа поставили часовых.

– Уходи, прикрываю, – я выпустил в пролом три пули, ни одна не достигла цели, зато Алеша как ошпаренный пролетел мимо меня.

Сам я поднимался задом, целясь перед собой. Из подствольника жахнуть бы, да самому достанется. Наверху грохотали и матерились.

– Пригоршня, шиевиелись! – Винсент орал так, что я понял: лучше не медлить.

Когда поднялся, после темноты серый свет казался до невозможности ярким. Соло и Чуи уже притащили баллоны с хлором и собирались пустить в Институт газ.

– У них противогазы, – напомнил Химик. – Могут успеть их надеть. Охрана точно не успеет, а вот остальные…

На севере, уже совсем близко, завязалась перестрелка. Насколько я понимал, встречал врагов один Джокер. А может, уже не один, может, подключился Винсент. Чуи и Соло отдали нам баллоны и побежали помогать своим. Так было даже лучше, мы им не доверяли.

Полковник надел противогаз, мы сделали так же. Потом он установил баллон между двумя бревнами и открыл его – с шипением вырвался белесо-желтый газ. Он растекался вокруг, молочной рекой стекал по ступенькам и дальше – в Институт, напоминая сжиженный азот.

– Радиус поражения – сто-двести метров, – проговорил Полковник, устанавливая рядом с первым баллоном второй. – Хлор тяжелее воздуха, оно весь пойдет под землю. Думаю, этого достаточно, чтобы их оттуда вытравить. Андрей, как думаете, что они предпримут?

– Наденут противогазы, где-нибудь окопаются, например в одном из нижних ярусов, и будут ждать подмогу. Они постараются нас задержать как можно дольше. Когда мы отвоюем достаточно территории, Иггельд выпустит мутантов, на которых все заживает, как на терминаторах, они точно покрошат большую часть наших. А потом или мы его прикончим, или нас прикончат те, кто подоспеет к нему на помощь.

Неподалеку грохнула граната. Ганн из рации крикнул:

– Доложить обстановку!

Я отчитался:

– Удалось взорвать дверь. Но за ней – охрана. Пускаем газ.

– Говорит Крэнк. Жив. Отстреливаюсь.

– Диержу оборону. Двоих грохнул, – это Винс.

– Соло. Жив. Чуи убит. Зяблик – непонятно. Не откликается.

– Джокер. Легко ранен в бедро. Лечусь.

Ганн выругался и обратился к нам:

– Живо надели противогазы и – на штурм.

Химик отзеркалил:

– Надели противогазы и – на штурм с другой стороны, мы должны взять их в клещи.

– У меня нет людей, – огрызнулся Ганн. – Все они у вас. Моя функция – прикрывать вас на броневике.

– Так пусть валят к тебе, – заорал Химик. – Тут узкий проход, толку от них будет, как с козла молока. Слышали меня? Винс, Соло, Крэнк, идете к Ганну и штурмуете Институт с черного входа.

В разговор вмешалась Пуля:

– Мы вроде собрались ждать, когда они побегут…

– Планы меняются, – проговорил Химик тоном, которому трудно возражать, каждое его слово, как пуля, достигало цели. – Они не побегут, они запрутся внутри и попытаются держаться, пока не придет подмога. Мы вчетвером идем с главного входа. Остальные – с черного. Вуд, Ганн, Пуля и Джокер прикрывают нас на поверхности. Все ясно? Не обсуждается! Я лучше понимаю, что здесь происходит.

Ганн громко ругнулся, но возражать не стал. Мы вчетвером надели противогазы и друг за другом начали спускаться по лестнице вслед за смертельным белесым туманом.

Дверь не сорвало с петель, а вытолкнуло в сторону Института, образовалась щель, куда я пролезу запросто, Пригоршня – с трудом, а Вуд – вряд ли. Глаза так привыкли к предрассветному полумраку, что рассеянный свет люминесцентных ламп слепил, слезы наворачивались на глаза, и никак их не вытереть под противогазом. Хотя нет, у меня начался рецидив, это светобоязнь. Теперь надо сконцентрироваться, сжать волю в кулак и доделать начатое. Сдыхать буду потом, сейчас некогда.

Зрение расфокусировалось, картинка перед глазами то и дело начинала плыть, голова кружилась, подташнивало. Противогаз сдавливал виски. Пригоршня заглянул в щель и сразу же отпрянул, но никто в него не выстрелил. Я уже смелее посмотрел в пролом: знакомое КПП покорежено ударной волной, стекла выбиты, на полу ничком – здоровяк Бали в пестрой бандане, дальше, поперек коридора, подтянув колени к животу, – Уксус с окровавленным лицом, противогаз валяется рядом. Хлор сделал свое дело.

– Что там? – спросил чернокожий друг Пригоршни, в противогазе он от нас не отличался, только по рукам видно, что негр.

– Вроде чисто. Сейчас гляну.

Я посмотрел в тепловизор: в коридоре – два красных тела, трупы, которые не успели остыть, в лаборатории мечутся животные в клетках, к ним еще не добрался хлор. В этой реальности Иггельд не стал их освобождать. Людей здесь нет, все спустились в тайное отделение Института.

Доложив Ганну, что, возможно, институтские таки побегут, я двинулся по коридору, то и дело я поглядывая в тепловизор. Было ясно, что никто не нападет, но я все равно крался вперед, осматривая каждый сантиметр.

Остановился, вытащил пистолет и выстрелил в камеры в углах проходной, двинулся дальше, переступил через труп Уксуса, снес камеры в другом конце коридора и над своей головой. Теперь Иггельд не в курсе, где мы и что делаем.

– Чего так медленно, – проворчал Пригоршня, идущий параллельно, я заметил натянутую леску между дверями на склады, что напротив друг друга, вскинул руку, велев всем остановиться.

– Растяжка.

Пригоршня сел на корточки и присвистнул:

– Если б зацепили, хана нам всем.

Полковник оттеснил его, и мы двинулись вперед: я вдоль одной стены, он – вдоль другой. Меня насторожили подозрительные щелчки за спиной, как если бы тикала бомба…

– Вперед! Сейчас взорвется! – заорал я и рванул по коридору, боком распахнул дверь в новую лабораторию, где под креслом-излучателем потайной ход, откатился к дальней стене, накрыл голову руками и чуть ли не нос к носу уперся в хирурга с простреленной башкой. В той вариации реальности его пристрелил Иггельд, и в этой его ничто не спасло.

Последнее, что я заметил, – упавшего рядом Пригоршню.

Грохнуло так, что думал, сорвет голову. По коридору прокатилась взрывная волна, распахивая двери, корежа их, срывая с петель. С потолка посыпалась известь, из стены, возле которой прятался Пригоршня, вырвало несколько кирпичей, осыпало меня белыми ошметками гипсокартона.