Дмитрий Ермаков - Метро 2033: Площадь Мужества [litres]

Денис весь обратился в слух. В его памяти еще свежи были события недавнего прошлого, когда полковник вывел на чистую воду и казнил предателя, лейтенанта Ларионова. Главный «крот» погиб. Но могли остаться его подельники. Эта мысль давно не давала покоя Воеводину.

– Кстати, насчет Димы и Сони, – полковник отошел от темы. – Нет, их я не подозреваю. Просто объясню, зачем решил усилить ими отряд. Маскировка. Маскирую серьезность операции. Соня, конечно, боевая баба. И Дима делает успехи. Но, сам понимаешь, сталкеры из них никакие. Вот и пусть шпионы думают, что я или с ума сошел, или не ставлю перед отрядом никаких серьезных целей.

И видя, что Денис весь напрягся в ожидании главного – имен подозреваемых, полковник произнес на одном дыхании.

– Царь и Волк.

Посторонний едва ли что-то понял бы, даже стой он за дверью. Но до Воеводина смысл фразы дошел сразу.

Он нахмурился, пожевал губами.

– Федя?.. Эдик?.. Предатели?

– Ну-ну. Пока лишь подозреваемые. Понимаю, неожиданно. Но не забывай, Дэн, Ларионов служил нам лет десять. И тоже никто подумать не мог. А Федор с ним дружил. И на посту в туннеле несколько раз дежурил. Ну, а Эдуард – новичок. Они к нам перебрались меньше года назад – Эд и Иван.

– Может, Иван – тоже предатель? – позволил себе саркастическое замечание Денис.

Сталкер Иван Громов с позывным «Лис» несколько раз вступал в бой с веганцами и их ручными мутантами. Вычисляя предателей, на Лиса следовало думать в последнюю очередь.

– Нет. Лис – точно нет, – Дмитрий Александрович никак не отреагировал на подколку. – А вот с Волком все не так просто.

Из-за звериных псевдонимов обоих сталкеров фраза прозвучала забавно. Денис вспомнил басни Крылова, которые обожал слушать в детстве, и улыбнулся. Полковник смерил Воеводина хмурым взглядом.

– Че ты ржешь, Дэн? Че я такого сказал? – процедил Дмитрий Александрович.

Потом понял и сам слегка усмехнулся.

– А. Ну да. Лис и Волк. Красиво. Ладно, к делу. Эд и Иван знакомы года два, не больше. Где раньше жил Эдуард, на кого работал? Там все очень смутно.

– Схватить да допросить. С пристрастием, – тут Денис зловеще ухмыльнулся. В Оккервиле не любили и не практиковали методы из арсенала предков. Но при острой необходимости можно было обратиться и к пыткам.

– Как вариант. Но можно и иначе. Теперь слушай внимательно, Дэн, и не перебивай. Выходите через два часа. До Новочеркасского проспекта идете вместе. А вот потом…

Ни одна живая душа не узнала, что именно сказал в тот день полковник Бодров сталкеру Воеводину.

Хитрый ход имени Александра Дюма, придуманный полковником, оправдал себя.

В общине Оккервиль имелось лишь одно место, где можно было не опасаться подслушивания. Этим местом оказался вестибюль станции Ладожская.

5 ноября, вечер, за сутки до начала войны,

особняк Котлова

Как выяснилось впоследствии, Дима проспал почти сутки. Соня не сильно от него отстала.

Человек, как известно, не робот, нуждается в отдыхе. Можно заставить себя работать на пределе сил, но недолго. Потом природа все равно возьмет свое.

Ресурсы и резервы организма, которые позволили Диме и Соне дойти до площади Мужества, иссякли. Наступило время восстанавливать силы.

Денис Воеводин все понимал и ребятам не мешал.

– Пущай его покемарят, – приговаривал командир отряда. – Шутка ли, от самого Оккервиля – и аж до Мужества дошли. И это без опыта-то…

Соня проснулась в пять часов вечера. Она вяло потянулась, зевнула, спустила ноги с кровати. Первым делом навестила туалетное ведро в углу. Девушка очень стеснялась, но, к счастью, Денис и Эд куда-то вышли, и в схроне в это время находился только Царь. Федор возился с оружием: проверял, чистил, смазывал, светя себе фонариком. Других источников света в помещении не было.

Почувствовав себя лучше, Соня сделала быструю зарядку, чтобы размять мышцы. Лишь тогда мозг ее окончательно освободился от цепких объятий Морфея.

– А теперь, может, все же расскажешь, как ты сюда попал? – обратилась девушка к Федору Романову.

– Пришел. Ногами, – отшутился сталкер.

Такой ответ Соню не удовлетворил. Она подошла ближе и встала рядом, скрестив руки на груди. Взгляд ее, устремленный сверху вниз на товарища, был суровым и хмурым. Радость от встречи с человеком, которого девушка уже заочно похоронила, омрачалась досадой. В который раз вокруг Сони творилась чертовщина. Кто-то играл в темные игры, оставляя девушке почетную роль статиста.

– Не, реально. Откуда ты тут взялся? – она присела рядом на корточки, чтобы заглянуть в глаза Федору. – Что это за развлекуха у вас: пропадать и появляться?

– А я че? Я ниче… – Царь отвел взгляд, потупился. – Это Дэн все, его приколы. Точнее, полковника. Они че-то там намудрили. А я че?..

– Другие вон че, и ниче. А я как че, так сразу вон че! – передразнила девушка Федора.

Сталкер в ответ несколько раз удивленно моргнул. Одну из любимых шуток Сони он, по всей видимости, раньше не слышал.

– Ты взрослый мужик, Федя, вот че. Не фиг все на Дэна и полковника валить, – добавила девушка уже без тени веселости. – Сам должен за свои поступки отвечать.

– Да отвяжись ты от меня! – взревел Царь. – Мы – люди подневольные. Мне сказали – я пошел! Все! А че я могу?! Приказ, блин, есть приказ!

Соня оставила сталкера в покое. Села обратно на кровать. Рядом с Димой ей казалось безопаснее. Девушка нашла недоеденную тушенку и принялась выковыривать из банки кусочки мяса.

Больше всего на свете Бойцовой не нравилось исполнять роль пешки в чужой игре. Пешки, чьи интересы никто не учитывал. Пешки, которую никто даже не ставил в известность относительно планов на шахматную партию.

К Денису Воеводину накопилось много, очень много вопросов. Неприятных вопросов.

И когда командир, наконец, появился в подвале, Соня не обрадовалась ему. На приветствие не отреагировала, смотрела строго, недобро.

– Пришло время объясниться, Дэн, – обратилась она к Воеводину.

Ночь 4 ноября – утро 5 ноября,

станция Площадь Мужества

Псарев спал плохо. Не помогали все известные способы, включая попытки считать воображаемых овец. Организм его, конечно, был сильно измотан марш-броском по рыхлому снегу. Но, видимо, не до такой степени, чтобы просто лечь и отключиться.

– Если не спится – считайте до трех. Максимум до полчетвертого, – ворчал Игнат, ворочаясь на жесткой койке. Но и юмор не спасал от мрачных предчувствий и опасений.

Тяжко, муторно было на душе.

Тревожные мысли роились в голове.

«Как там Димка с Соней? Ведь пропадут же ребята… Совсем еще зеленые. Одни, в пустом городе… Данила еще этот. Хрен его знает, правду говорит про Тертого или гонит. Может, веганский ублюдок. Может, нет…»