Ольга Швецова - Метро 2035: Бег по краю [litres]

– Мы с Чеховской. Отправлены к вам с поручением от Штольца, – голос Кати дрожал от волнения.

– Как зовут? – голос командира был раскатист, как обвал в туннеле.

– Катя… – Гордеева оторопела от неожиданного вопроса.

– Не вас, а Штольца.

– Георгий Иванович, – совсем не понимая, к чему клонит полковник, и тушуясь, снизила голос почти до шепота девушка.

– Допустим, – Юшкевич дал знак бойцам опустить оружие. – И что же вас просил передать Штольц?

– А, да! – Катя расстегнула тяжелый прорезиненный плащ ОЗК и достала из кармана патрон, который ей передал резидент. – Вот его.

Командир взял патрон и сильными пальцами, как пассатижами, отвернул из гильзы пулю, после чего вытряхнул в ладонь плотно скрученный бумажный цилиндрик.

– Помыть, накормить и расквартировать, а как отдохнут – обоих ко мне. – Камуфлированный полковник, отдав распоряжение, вышел из помещения. За ним потянулся «почетный караул», и буквально в считаные секунды комната опустела. Остались в ней только вновь прибывшие гости и постовой.

– Ну, ты, что ли, нас кормить и квартировать будешь? – Федор недобро окинул взглядом «швейцара». Никаких претензий у него к нему не было. Просто сразу хорошо относиться к человеку, который только что направлял на тебя оружие, было трудновато.

– Нет, кормить, мыть и квартировать вас буду я. – В дверях, совершенно бесшумно, как тень, появился неприметный мужичок. О таких говорят: увидел и забыл. Истинный шпик, даже Федя с его опытом контрразведчика, не мог уловить черты его лица. Они были будто расплывчатыми, и стоило от него отвернуться, восстановить их в памяти было бы уже тяжело.

– Называйте меня Василий Андреевич, а фамилие мое Иванов.

Мужчина, одетый в простую кожаную куртку, добродушно улыбнулся.

– Оставляйте свои ОЗК и противогазы здесь и пойдемте за мной. Вас, как я слышал, Катя зовут. А вас, молодой человек?

– Фр… Федор, – парень покраснел. Он чуть не назвался своим старым именем, от которого, благодаря Кате, стал уже отвыкать.

– Катя и Федя – какая прелесть. Пойдемте за мной, молодые люди. Вы нас, честно говоря, очень удивили. Этот проход заблокирован неспроста. Арбатская площадь, на которую он выводит, считается крайне опасной и непроходимой. И гостей с этой стороны мы, как вы понимаете, не ожидали.

– Да уж… – Катю передернуло от нахлынувших воспоминаний о приключениях на поверхности.

Внимательно посмотрев на девушку, Василий Андреевич кивнул:

– Ладно, потом расскажете о своих злоключениях – сейчас завтракать и отдыхать. – Выведя их на ослепительно освещенную станцию, он вынужден был остановиться, так как оба гостя, открыв рот, остановились на пороге, разглядывая белоснежные арочные своды, освещенные, наверное, тысячей лампочек. Столько света ребята не видели никогда. Даже рынки на богатых Киевских и Проспекте Мира были как темные каморки по сравнению с этим великолепием. Иванов видел не раз подобную реакцию новичков, но не переставал ей умиляться. Он еще помнил то довоенное метро. А эти дети подземелий… Потерянное поколение. Как мало надо для восторга: вкрути лампочку, чтобы все было видно, и все – человек счастлив.

– Значит, зрелище вы получили, теперь надо и о хлебе подумать. Пойдемте, – он провел парочку в скромно обставленную комнату. – Вот, располагайтесь. Это помещение для гостей кшатриев.

– Так вы тоже военный, а у вас нет татуировки, – Катя наивно посмотрела на довольно длинные волосы опекуна. – А какое у вас звание?

– Майор, если вам интересно, а орлов у меня нет в силу специфики профессии. Вон у Георгия Ивановича тоже орлов нет, а он целый подполковник.

– В Рейхе он штандартенфюрер, что приравнивается к полковнику, – Федору вдруг стало обидно, что в Полисе его начальника ценили меньше, чем у нацистов.

– Эво как… надо будет поздравить при случае коллегу, – Василий Андреевич улыбнулся своей все понимающей улыбкой. Вот чем они похожи. Точно такую улыбку Федор видел у Штольца. Такую же улыбку человека, видящего всех насквозь. – Ладно, располагайтесь тут, а я сейчас с трапезой распоряжусь. – С этими словами Иванов скрылся за хлипкой фанерной дверью.

Катя присела на деревянный табурет и осмотрела комнату.

– Мне тут нравится, – конечно, по сравнению с маленькой палаткой, в которой она прожила всю жизнь, это был терем. Она устало вытянула ноги под стол и, посмотрев на жестяной чайник, судорожно сглотнула слюну. Только сейчас она осознала, что последний раз они ели больше суток назад, еще на Чеховской. Но калейдоскоп приключений и зашкалившие до предела выбросы адреналина, стегавшие измученное усталостью тело, как загнанную лошадь, будто выключили желудок, не позволяя даже хоть намеком напомнить мозгу об этом факте. А теперь, в тепле и покое, он отчаянно забурчал только от вида кухонной утвари. Правда, сильнее, чем есть, хотелось только спать, и Катя боялась, что не дождется обещанного ужина и уснет прямо тут… на этом уютном и удобном, как подушка, теплом чайнике.

Когда Катерина смирилась с мыслью, что ужина не дождаться, и уже прикидывала, как бы получше устроиться на столе, фанерная дверь приоткрылась и в образовавшийся просвет спиной стал протискиваться Иванов. Вместе с ним в комнатку ворвался, сводя с ума голодный мозг, запах запеченного мяса. Сон как рукой сняло. Еще не видя блюда, не попробовав его, ребята были уверены, что ничего вкуснее они в жизни не ели.

Федор вскочил и, придержав закрывающуюся створку, помог майору втиснуться в дверь. Наконец, он развернулся, явив любопытствующим на блюде шедевр кулинарного искусства подземного мира – еще дымящаяся запеченная свиная нога, казалось, говорила сама: «съешь меня, я божественно вкусна».

– В столовой ничего, кроме рульки, не было, – как бы извиняясь, произнес Василий Андреевич, но они этого не слышали, они уже ели, правда, только глазами, но смакуя каждый кусочек.

Выставив издевательски аппетитно пахнущую свиную голень по центру стола, он снял до этого сиротливо стоящий чайник и скрылся за хлопнувшей дверью, пробурчав себе под нос что-то вроде: «Я за чаем – приступайте».

Молодые люди переглянулись и, как по команде, накинулись на рульку, отрывая от нее руками обжигающе горячие, лоснящиеся от жира куски мяса, запихивая их себе в рот и блаженно жмурясь от удовольствия.

К тому моменту, когда их опекун вернулся с горячим чайником в руках, на блюде остались лишь аккуратно сложенные горкой косточки, а гости были похожи на двух сытых и довольных котов, которые, откинувшись на стульях, поглаживали свои пузики.

Майор, окинув взглядом остатки трапезы, искренне удивился:

– Ого, это, пожалуй, рекорд. Вы уверены, что не мутировали? – После чего, водрузив чайник на старое место, как монумент исчезнувшей в утробе людей рульке, достал из тумбочки три граненых стакана с подстаканниками и разлил в них душистый грибной напиток, который по неизвестной традиции все называли чаем.