Ричард Морган - Пробужденные фурии [litres]

– То есть разносом олигархии и символики, с помощью которой они добиваются господства? Всю власть народу? Всякое такое?

– Всякое такое. – Было непонятно, то ли она передразнивает, то ли соглашается. – Ты не против присесть, у меня шея болит так с тобой разговаривать.

Я помедлил. Отказ казался необязательным грубым жестом. Я присоединился к ней, сел на причал, привалился к водорослевой скирде и замер в ожидании. Но она резко затихла. Мы посидели плечом к плечу. Как ни странно, я чувствовал себя с ней просто.

– Знаешь, – сказала она наконец, – в детстве мой отец получил задание по биотехническим нанобам. Ну знаешь, восстанавливающие ткань системы, усилители иммунитета? Ему надо было сделать что-то вроде обзорной статьи, дать взгляд на развитие нанотехники с самого приземления, что нас ожидает в будущем. Я помню, как он показывал мне видеоматериалы, где в младенца при рождении устанавливали всякие передовые технологии. И я пришла в ужас.

Отстраненная улыбка.

– До сих пор помню, как смотрела на малыша и спрашивала, как он поймет, что эти машины делают. Он пытался мне объяснить, говорил, что ребенку и не надо ничего понимать, они сами все знают. Их нужно только включить.

Я кивнул.

– Неплохая аналогия. Я не…

– Просто. Помолчи минутку, а? Представь, – она подняла руки, словно брала что-то в рамку. – Представь, если какая-нибудь сволочь специально не включит большинство из этих нанобов. Или включит, скажем, только те, что отвечают за функции мозга и желудка. А остальные – просто мертвый биотех, или еще хуже – полумертвый, он сидит, поглощает питательные вещества и ничего не делает. Или запрограммирован на что-нибудь плохое. Уничтожать ткань, а не восстанавливать. Впускать не те протеины, нарушать химию в организме. Довольно скоро ребенок вырастет и получит букет проблем со здоровьем. Все опасные местные организмы, которых Земля не знала, – они ворвутся на борт, и ребенок сляжет с болезнями, потому что его имунная защита не эволюционировала после Земли. И что тогда будет?

Я скривился.

– Мы его похороним?

– Ну, до этого. Придут врачи и порекомендуют операции, или замену органов и конечностей…

– Надя, тебя реально давно здесь не было. Не считая военных условий и избирательной хирургии, уже никто не…

– Ковач, это аналогия, ты понял, нет? Суть в том, что у тебя тело, которое не работает в полную силу, которому постоянно нужен сознательный контроль извне, а почему? Не из-за какого-то врожденного изъяна, а потому, что неправильно используется нанотех. И это – мы. Это общество – каждое общество Протектората – тело, где девяносто пять процентов нанотеха вырубили. Люди не делают то, что должны.

– Например?

– Не управляют , Ковач. Не контролируют. Не следят за социальными системами. Не приносят безопасность на улицы, не руководят общественным здравоохранением и образованием. Не созидают. Не накапливают богатство, не организуют информацию, не проверяют, чтобы и то и другое текло туда, куда надо. Люди все это могут, у них есть нужные мощности, но они как нанобы. Их сперва нужно включить, людей сперва нужно научить. И в конечном итоге это и есть куэллистское общество. Наученное население. Нанотех демодинамики в действии.

– Ну да, значит, гадкие злые олигархи отключили нанотех.

Она снова улыбнулась.

– Не совсем. Олигархи – не внешний фактор; они как замкнутая подпрограмма, которая вышла из-под контроля. Рак, если хочешь вернуться к той аналогии. Они запрограммированы питаться остальным телом несмотря на то, чем это обернется для всей системы, и убивать любых конкурентов. Вот почему их нужно низвергнуть первыми.

– Да, кажется, этот спич я уже слышал. Уничтожьте правящий класс, и все будет хорошо, правильно?

– Нет, но это обязательный первый шаг, – ее возбуждение заметно нарастало, она говорила быстрее. Заходящее солнце окрасило ее лицо витражным светом. – Каждое революционное движение в человеческой истории совершало одну и ту же простую ошибку. Все видели власть как статический аппарат, структуру. А это не так. Это динамическая, текучая система с двумя возможными тенденциями. Власть либо аккумулируется, либо распределяется через систему. Большинство обществ живет в аккумулирующем режиме, а большинство революционных движений заинтересовано только в смене центра этой аккумуляции. Подлинная революция должна обратить поток. И никто этого не делает, потому что срутся от страха лишиться своего места за штурвалом в историческом процессе. Если уничтожить одну агглютинативную динамику власти и заменить другой, ты ничего не изменишь. Ты не решишь никакие проблемы общества, они просто вернутся под новым углом. А нужно установить нано-тех, который разбирается с проблемами самостоятельно. Нужно построить структуры, которые позволят распределять власть, а не перегруппировывать. Ответственность, демодинамический доступ, системы законных прав, обучение азам политической инфраструктуры…

– Ой, – я поднял руку. Многое из этого я не раз слышал в прошлом от Голубых Жучков. И не собирался просиживать очередную лекцию, даже под красивым небом. – Надя, все это уже пробовали, и ты сама это знаешь. И судя по тому, что я помню из уроков доколониальной истории, народ, в который ты так веришь, получив власть, возвращал ее обратно деспотам. С радостью , в обмен не более чем на голопорно и дешевое топливо. Может, в этом для всех нас урок. Может, народу интересней пускать слюни над сплетнями и ню-фотками Жозефины Хикари и Рю Барток, чем переживать, кто управляет планетой. Никогда не задумывалась? Может, им так больше нравится.

На ее лице мелькнула насмешка.

– Ну да, может. А может , период, о котором ты говоришь, представляют в неправильном свете. Может, конституционная демократия прошлого тысячелетия не была ошибкой, какой ее малюют авторы исторических книг. Может, ее просто убили, отняли у нас, а потом врали нашим детям.

Я пожал плечами.

– Ну, может. Но если так, у них удивительно легко получается проворачивать раз за разом один и тот же трюк.

– Ну естественно , – это был почти крик. – А как же иначе ? Если все твои привилегии, твое положение, твоя жизнь в гребаном достатке и статус зависят от этого трюка, разве ты бы его не заучил наизусть? Разве ты бы не научил ему своих детей, как только они смогут ходить и говорить?

– Но тем временем мы не в состоянии научить действенному контртрюку наших потомков? Да брось! Нам что, надо каждые триста лет устраивать Отчуждение, чтобы помнить?

Она закрыла глаза и прислонилась затылком к скирде. Заговорила как будто с небом.

– Я не знаю. Может, да, надо. Это неравная борьба. Всегда легче убивать и разрушать, чем созидать и обучать. Легче позволять власти аккумулироваться, а не распределяться.