Олег Дивов - День коронации [антология]

– У Бори здесь дом, – сказал Миша грустно.

– Так не надо было в нем гадить. Нет, мы все понимаем, человек погорячился…

– Он просто боится, что все плохо кончится.

– Как бы все ни кончилось, с государем так не разговаривают! – сказал полицейский. – Попробовал бы он ляпнуть такое королю Англии!

– Попробовал бы он сделать это в мечети! – сказал Миша и тем разрядил обстановку, потому что все заржали.

Ник тоже на всякий случай вежливо хихикнул.

Он знал, о чем речь, но не понимал, отчего русские восприняли инцидент с Бо́рисом так остро. Вероятно, дело в том, что они только-только завели себе царя, а формально еще даже и нет, – связывают с ним большие надежды и потому ревностно отстаивают его честь.

А Бо́рис Саленко, самый популярный иностранный журналист в России, «наш русский американец», взял да сказал, что это дурацкая идея, дурацкие надежды и сам царь дурак.

Прямо царю и сказал, благо они много лет знакомы.

По счастью, избранный государь – так зовут царя, пока не коронован – отнюдь не приказал отрубить наглецу голову на Лобном месте, и даже челюсть ему не свернул. Монарху не положено бить простых смертных. Это, кстати, Бо́рису повезло, а то колотушка у его величества Романа Первого что надо, и опыт есть, он все-таки отставной полковник спецназа. Государь всего лишь заявил: сам дурак, я с тобой больше не разговариваю, пошел вон. После чего самый популярный журналист мигом превратился в самого никому даром не нужного журналиста, а потом еще и самого разыскиваемого человека в России. Неизвестно, было ли таково желание государя, но Саленко объявили персоной нон грата с высылкой в двадцать четыре часа. Ходила версия, что это «инициатива снизу», а царю не доложили. Саленко пропал, о чем опять-таки царю не сказали, да ему и все равно. У него и без какого-то репортеришки дел по горло; завтра коронация, торжественный запуск оборонного комплекса «Щит», а после обеда Третья мировая война.

Как нарочно, двадцать второе июня. Русский народ мистический, то есть, попросту говоря, склонный одновременно к фатализму, суеверию и мракобесию, – им понравилось. Они полезли на рожон, мировое сообщество показало в ответ кулак, и тогда Россия нарочно подчеркнула свое отношение к внешней угрозе датой коронации. Мол, кто с мечом к нам придет, от «Щита» и погибнет.

Весь мир уверен, что «Щит» вовсе не оборонный комплекс, а черт его знает какой. То, что он, судя по внешнему виду и расстановке башен, может накрыть страну полем неясной природы, это жутковато, но, в конце концов, ее внутреннее дело. Мировое сообщество вмешается не раньше, чем получит доказательства, что на территории России разверзся ад или ее несчастный оболваненный народ окончательно сошел с ума в массовом порядке. Но башни по всей границе, вынесенные к ней вплотную, – уже прямая и явная угроза соседям. Вся Европа в истерике, и ее можно понять.

Русские – с простодушием, достойным лучшего применения, – обещают доказать свое миролюбие, включив «Щит». Перед этим они коронуют Романа Первого, и тот нажмет символическую кнопку. Двадцать второго июня. Ребята, да вы с ума сошли.

Мистицизм не мистицизм, а идиотизм точно.

Так или иначе, но, по данным нашего источника в Кремле, «окно» под интервью вечером перед коронацией осталось в расписании избранного государя. Источник рассматривает это как недвусмысленное приглашение. Тем более что за то окошко уже перегрызлись все новостные агентства, какие вы можете вспомнить, и всем отказано. Похоже, в Кремле ждут человека из GINN.

Понимают, значит, что к чему.

Государь хочет не просто говорить, ему важно донести свое слово до людей. А в интернете всем плевать, кто что сказал, даже если он два раза царь. Да ты хоть сними штаны; надо как минимум овцу трахнуть, чтобы тобой заинтересовались. Голос человека в интернете – глас вопиющего в шторм. Люди видят ровно то, что готовы увидеть, и слышат не больше, чем хотят расслышать. Про Россию и русских им все давно объяснили, у них сложилось мнение, и хрен его оспоришь. В интернете каждый пользователь страшно умный, а кругом одни дураки, и он это знает твердо.

Выйти на такую самодостаточную аудиторию, убежденную в том, что она «знает жизнь» и ее на мякине не проведешь, можно только через сетку вещания GINN. Сюжеты GINN эти дебилы – простите, эти добрые люди – смотрят от корки до корки, чтобы казаться себе еще умнее, поскольку Глобал Индепендент Ньюс Нетворк последняя в мире полностью независимая и по-хорошему безбашенная информационная компания. Люди верят, что GINN говорит только по делу, клинически объективна и если кого-то пустила в эфир, значит, в этом есть большой смысл. Так уж и быть, они потерпят твою россиянскую харю пару минут, а там, возможно, ты им понравишься.

Поэтому в Россию прилетел Ник. И сейчас Гоша твердой рукой ведет его на выход к парковке, а Ник пытается сообразить, отчего они не идут в сторону аэроэкспресса, так ведь было бы лучше – сорок минут, и ты с гарантией в центре города.

Они подходят к машине, Ник видит человека за рулем и окончательно перестает что-либо понимать.

– Хватит дурака валять, садись назад, – сказал Миша. – Давай-давай, будь хорошим мальчиком, не наглей.

Бо́рис Саленко, самый разыскиваемый человек в России, недовольно ворча, перебрался на заднее сиденье.

– И не бухти, – добавил Миша. – Ведь под честное слово все.

Саленко открыл было рот, но только протяжно зевнул.

Он сильно постарел за пару лет, что Ник не видел его вживую. А может, последние дни его вымотали. Но тогда, если судить по лицу, он за эту неделю в бегах целую жизнь прожил. Миша с Гошей, явно не следившие за собой, на его фоне казались гладкими и лоснящимися, как типичные американцы.

И, главное, он был усталым, таким же шершавым и тусклым, как тот пограничник, уморившийся еще при рождении.

Ник помнил совсем другого Саленко: быстрого, подвижного, с богатой мимикой; когда-то он жаловался, что ему всегда приходится в кадре хоть немного, но зажимать себя, контролировать тело и лицо, чтобы не мелькать, выглядеть солиднее и убедительнее. Обаяние Бо́риса включалось на полную мощность именно в движении. Магия жеста, волшебство улыбки. Одаренный от природы коммуникатор, гений общения.

Теперь его не было. Ну, здесь, в машине, не было точно.

– Приветствую вас на русской земле!

Эта реплика очень подошла бы прежнему Саленко, но сейчас не очень прозвучала. Он сунул Нику узкую крепкую ладонь, и рукопожатию тоже чего-то не хватало. Энергии.

– Что случилось? Какой-то ты пришибленный.

– Его погранцы глушилкой жахнули, – объяснил Миша, садясь за руль. Гоша устроился рядом, и в машине стало заметно темнее.

– Что так?

– Довыеживался.