Дженнифер Броуди - Возвращение ковчегов

– Подобные маневры предпринимают, когда чувствуют угрозу, – поделился соображениями Аэро во время очередного совещания у Дивинуса. – Отступают к более выгодным позициям. Судя по всему, Виник чего-то боится.

– И… чего же? – спросил Дивинус, неотрывно глядя на изображение звездолета. Он, как обычно, сидел во главе стола.

– Не знаю, профессор, – ответил Аэро, удрученно запуская пальцы в волосы. Корабль шел по орбите, обтекаемый корпус купался в сиянии солнца. Этот корабль, на борту которого остался его народ и где он провел первые шестнадцать лет жизни, сделался для него загадкой.

– Вот и я не знаю, – сказал Дивинус. – Это и беспокоит. Конечно, Виник боится не нашего нападения. Должен знать, что мы его армии не ровня.

– Согласен, – ответил Аэро. – Он отвел войска от нашего порога. Если бы боялся нас, то так не поступил бы. Что же его напугало?

Слова профессора повисли в воздухе. Тайна поступков Виника поставила в тупик всех, даже Ноя. Она – вместе с более темными тайнами сердца – преследовала Аэро остаток дня и не оставляла даже в ночи, когда он ложился спать. Для Аэро все в этой жизни утратило смысл и логику.

– Никаких изменений, капитан, – доложил следующим утром Ной.

Они сидели за длинным столом. Совещание по вопросам безопасности – так они теперь называли эти ежедневные встречи. Ищунья, питавшая к официальным собраниям отвращение, перестала показываться, как и Майра, хоть и по другой причине.

– Позовете, когда решитесь действовать, – сказала она как-то раз, когда Аэро попытался добиться от нее объяснений. – Так вы просто тратите мое время. Сам знаешь, что я думаю по этому поводу.

Если она вбила что-то себе в голову, ее было не переубедить. Даже Дивинусу это не удалось, сколько бы он ни пытался. Однажды Аэро задумался: может быть, она права? Может, они и впрямь тратят время впустую?

Взглянув на картинки с датчиков наблюдения, он произнес:

– Ной, как насчет двери в Ковчег? Там по-прежнему всего один отряд?

– Никаких изменений, капитан, – ответил Ной, увеличивая картинку. У массивной двери дежурило несколько солдат. Они сжимали в руках фальшионы в исходной форме, но, казалось, стоят там для виду. Странно… Народ Аэро больше всего ценил эффективность действий и пользу, так для чего Винику понадобилось оставлять тут целый отряд?

– Что с пленниками? – спросил капитан, старательно не называя их имен. Ощутив нарождающуюся тревогу, он поспешил задавить ее. Нельзя позволять чувствам затуманивать рассудок. Ставки слишком высоки.

– Ною наконец удалось взломать бортовую систему видеонаблюдения на корабле, – сообщил Дивинус. – Ваших друзей держат в отдельном казарменном помещении, их круглосуточно охраняют вооруженные солдаты. Однако с ними все хорошо: они живы и невредимы.

Ной включил трансляцию с бортовых камер, и Аэро быстро просмотрел изображения: Рен металась из угла в угол, сходя с ума от бездействия; Калеб привалился к стене, уставясь на дверь. Возиус спал на узкой койке, а оружейник сидел на полу, скрестив ноги и погрузившись в молитву. Дивинус переключился на изображение стражи у двери.

– Итак, им сохранили жизнь, но Виник до сих пор не вышел на связь и ничего не потребовал в обмен на их освобождение, – расстроенно произнес Аэро. – И нет никаких признаков того, что Второй ковчег готовится продолжить Штерновы поиски?

– Солнечные паруса не активированы, – ответил Ной. – Второй ковчег по-прежнему на орбите, вне пределов атмосферы. Мои сканеры не фиксируют никакой активности за бортом.

– Проклятье, чего ждет Виник? Он почти наверняка испугался чего-то. Занял оборонительную позицию, – указал Аэро на изображения корабля. – Но я так и не понял, что его напугало.

Дивинус одарил его грустной улыбкой:

– Мальчик мой, ты мыслишь так же, как и я.

Совещание закончилось, хотя вопросов осталось больше, чем ответов. Аэро твердо решил перебороть Виника, чтобы тот первым вышел на контакт, однако терпению капитана уже приходил конец. Больше всего ему хотелось поговорить с Майрой. Он нашел ее в камере с земноводными: Майра бродила меж криокапсул с планшетным компьютером в руках и проверяла показатели. Услышав шаги за спиной, она обернулась.

– А, это ты.

– Ну… и над чем тут работаешь? – Аэро тут же укорил себя за глупый вопрос.

– Так, Ной поручил кое-что, – ответила Майра, вводя показания в планшет и переходя к следующей капсуле. – Я вообще-то спешу. Обещала сделать все быстро.

– Погоди, можно поговорить с тобой, совсем недолго? – окликнул ее Аэро. Собственный голос звучал до отвращения слабо. Да что с ним такое?

– Это срочно? – не отрываясь от планшета, спросила Майра.

– Не очень, – признал Аэро. В ее присутствии он ощущал полную беспомощность.

– Может, тогда в другой раз? – предложила Майра, уходя. – Мне правда пора.

Не успел Аэро ничего ответить, как она устремилась прочь и скрылась за ближайшей дверью. Глядя, как сходятся золотистые створки, Аэро почувствовал невыносимую печаль. Привалившись к ближайшей капсуле – Salamandra atra [18] Черная саламандра (лат.). , – он полностью отдался этому чувству. Боль в душе была сильнее, чем от любой телесной раны. Она захлестнула Аэро, и он даже не заметил, как к нему подкрались сзади. Краем глаза он уловил тень и резко обернулся, хватаясь за фальшион.

– Ищунья? – выдохнул капитан, расслабившись. – Прости… ты меня напугала.

Ищунья воззрилась на него своими глазами-плошками. Потом присела на корточки и смачно облизнула окровавленные губы.

– Майра не хочет говорить с тобой, – прокаркала она.

– Это я и сам заметил, – пробубнил Аэро. – Ты шпионила за нами?

Ищунья оскалилась.

– Ищунья держится в тени, там безопасней… Ищунья смотрит и слушает. – Она принялась слизывать кровь с рук. – Ты больше не нравишься Майре. Оставь ее… так она хочет.

Аэро поморщился:

– Вот спасибо… мне уже намного лучше.

Ищунья моргнула и, подумав, выдала:

– Майре нравится другой, высокий, с нежными руками. Так Ной сказал… прочел в ее данных.

– Калеб, – сказал Аэро. – А ты откуда знаешь?

Ищунья пожала плечами и обошла кругом криокапсулу, у которой он стоял.

– Слышала… Майра любит Калеба… так говорил профессор.

– А ты сама что думаешь?

Ищунья прищурилась:

– Она ошибается. Ты сильнее этого хила. Он, может, и выше… но слаб и болен. Потомство будет вялое.

Аэро от души расхохотался.

– Ты это говоришь, чтобы меня утешить? – смахивая слезы, спросил он. Хорошо было вот так посмеяться. Гораздо лучше, чем киснуть.

Ищунью же мысль о том, что она придумывает, лишь бы кого-то утешить, видно, смутила.

– С тобой все хорошо, сил? – озабоченно спросила она, приблизившись и похлопав его по спине, пока он давился смехом.