Владимир Прасолов - Ледовый материк

– Мне надо в часть, на фронт, – сказал Сырохватов.

– Тогда вам на тот берег.

– Туда еще попадешь, старлей, пошли вместе, – предложил ему капитан с перевязанной рукой.

Сырохватов посмотрел на него и кивнул:

– Хорошо, идем, капитан.

Сырохватов еще раз, уже без надежды, глянул вокруг и пошел вслед за шагавшим по обочине капитаном. Через полчаса они встретили идущую по дороге к мосту колонну грузовиков со снарядами. Молодой лейтенант, сопровождавший ее, был уверен, что мост цел. Когда ему сказали, что моста уже нет и пройти машинам не удастся, схватился за голову.

– Там же наш дивизион без снарядов! Что делать?

– На той стороне есть какие-то машины, по крайней мере до бомбежки были. Через речушку на руках… – Капитан не успел договорить.

– Немцы! Разворачивай машины! Быстро!

– Откуда здесь немцы? – Последнее, что услышал Сырохватов от лейтенанта. После разрыва снаряда лейтенант рухнул к его ногам.

Капитан потащил Сырохватова за рукав:

– Уходим, быстро…

Они нырнули в придорожный кустарник и побежали от дороги, на которой немецкие танки с ходу расстреливали наши грузовики с боеприпасами. Бежали сколько могли, пока, обессиленные, не упали на околице горящей деревушки на берегу тихой речки, наверное той же, которую они так и не смогли перейти.

– Как же прошли немцы? Мост же сгорел?

– Эх, старлей, немцы за полчаса через такую речку понтоны ставят. Ты что, первый раз на фронте?

– Да, первый раз, – признался Сырохватов. Он очень плохо себя чувствовал. Голова кружилась, распухшее лицо непрерывно ныло, один глаз заплыл окончательно, вторым глазом он едва видел.

– Надо в госпиталь, а то разбарабанило тебе лицо – мама родная не узнает. Идем, только вот куда? Вдоль реки пойдем, все не в чистом поле.

– Я не смогу идти, не вижу ни хрена…

– Идем, я помогу. – Капитан подал Сырохватову руку, помог подняться и буквально потащил его за собой.

Сырохватов едва шел, чуть не теряя сознание. Иногда ему казалось, что он видит какой-то жуткий сон. Что все это происходит не с ним. Что на самом деле он еще едет в поезде и, проснувшись, увидит перед собой того опрятного деда, который скажет ему: «Утро доброе, сударь, как спалось?»

– Старлей, как тебя там! Ты это чего, очнись, идти надо, идти! – шептал ему на ухо капитан, прижимаясь к земле у кромки какой-то канавы.

– Сейчас, дай передохнуть, ка… – очнувшись, заговорил Сырохватов, но капитан прикрыл рукой ему рот.

– Тихо, тихо, молчи, братишка, немцы совсем рядом… Если возьмут, нам крышка сразу, я замполит, да еще и еврей, а ты особист. У них приказ, сразу к стенке нашего брата, так что тихо, тихо, может, пронесет…

«Значит, вот как вы решили со мной разделаться. На фронт, значит. Нам коммунисты с железными нервами нужны! Все это вранье. Бросили заведомо на смерть, и дело с концом. Значит, верно, все пронизано предательством, все. Но Сырохватов не из таких. Нет, вы меня плохо знаете, товарищ комиссар. Плохо. Я выживу и вас, гадов ползучих, еще переживу…» Ярость туманила мозги Сырохватова.

– Эй, ты чего, старлей, там бормочешь, тихо! Говорю же, фрицы рядом.

– Так ты комиссар, да еще и жид?

– Ты чё, старлей?! Охренел совсем! Убери пистолет! Нем…

Капитан не успел договорить. Сырохватов выпустил в него всю обойму своего ТТ.

– Хальт! Хенде хох! – услышал Сырохватов над своей головой.

Отбросив пистолет в сторону, он поднял руки:

– Сдаюсь я, сдаюсь, видели, как я этого жида пристрелил? Видели?

– Ком, ком! – толкнул его в спину автоматом немецкий солдат.

Через час в кузове немецкого грузовика Сырохватова допрашивал обер-лейтенант Функ.

– Итак, вы убили своего товарища, офицера Советской армии, наши солдаты видели этот поступок. Скажите, зачем вы это сделали?

– Во-первых, он мне не товарищ. Он жид.

– Похвально, что вы так ненавидите евреев. За что?

– Они захватили власть в России и уничтожают нас, русских.

– Это просто слова, Сырохватов. Объясните, за что именно вы ненавидите их?

– Меня предали и отправили на верную смерть. Как скотину на бойню…

– Вот как. Мы вас расстреляем как командира и коммуниста. Зачем вы сдались? Вы знали, что особистов мы в плен не берем? Это был для вас единственный шанс остаться в живых, верно?

– Да, верно. Я слышал о добровольческой армии генерала Власова.

– Вы имеете в виду Русскую освободительную армию? Но в ней ненавидят коммунистов, а вы коммунист.

– Генерал Власов тоже был коммунистом.

– О, Сырохватов, вы, я вижу, умный человек. Пишите, вот лист бумаги.

– Что писать?

– Расписку о том, что вы сдались добровольно и желаете служить в РОА.

– Я плохо вижу.

– Вы неплохо стреляли в того капитана. – Обер-лейтенант улыбнулся и продолжил: – Вам окажут медицинскую помощь, но сначала напишите то, что я сказал.

Сырохватов взял лист бумаги и стал писать. Он писал быстро, как будто боялся, что не успеет дописать – и его вдруг выведут и поставят к стенке… Он очень хотел жить, но жить он хотел для того, чтобы отомстить тем, кто его предал. Всем, начиная с начальника, отправившего его в Москву, кончая тем надзирателем, который глумился над ним в пенале изолятора на Лубянке. Сырохватов понимал, что другого выхода у него нет, и сдохнуть, на радость всем этим сволочам, что по эту, что по ту сторону фронта, ему совсем не хотелось. Он решил выжить любой ценой и отомстить.

– Сырохватов, вы знали, что вас должны были арестовать ваши товарищи из Смерша? – спросил его обер-лейтенант.

– Нет. Откуда вам это известно?

– У того капитана, которого вы пристрелили, был пакет в особый отдел армии. Вот он. Хотите почитать, что тут написано?

– Хочу, но не смогу, все плывет в глазах.

– Так вот, вас, старшего лейтенанта Сырохватова, должны были найти и под конвоем отправить в Москву. В случае оказания сопротивления – уничтожить. Вы не знаете, за что вас так?

– Нет, не знаю.

– Хорошо, Сырохватов, сейчас вас отправят в госпиталь, после чего вы поедете в спецшколу фельдполиции. Вы мне понравились. В РОА вам делать нечего. Поверьте, там просто пушечное мясо. Мозги там не нужны, мозги нужны нам, мы формируем спецподразделения СС по борьбе с партизанами, подпольем, диверсионными группами противника.

– В Москве мне сказали, что нужны железные нервы…

– У нас несколько разный подход к людям… но железные нервы вам не помешают. Поверьте. Вот и машина за вами. До встречи, Сырохватов. Считайте, что вам крупно повезло.

– До встречи, герр обер-лейтенант, – ответил Сырохватов и подумал: «Где этот гад так по-русски наловчился говорить? Думает, купил меня с потрохами. Ни хрена. Я сам по себе, умники, выживу и вас переживу…»

Сырохватов – Лютый

Через неделю, выйдя из госпиталя, где Сырохватову сделали пластическую операцию, сильно изменившую внешность, он в сопровождении двух офицеров вермахта в штатском прибыл в спецподразделение, расположенное в северо-западном пригороде города Кенигсберг. Ему раньше не приходилось покидать Россию. Выложенные булыжником мостовые и огромные ратуши, большие многоэтажные дома под красной черепицей произвели на него впечатление. Чистота и порядок на улицах, нарядные трамваи и множество женщин запомнились ему, пока они с вокзала добирались до места расположения.