Владимир Прасолов - Ледовый материк

– Ты помнишь, что наши действия не подлежат огласке?.. Нарушишь приказ. Нам же приказано было найти и уничтожить диверсантов противника, и сделать это тихо, без шума. Подводная лодка – это не крейсер, пара гранат – и она пойдет ко дну. Все сделаем без лишнего шума сами и уйдем. Как приказано.

– Но получается, русские знают, где тоннель.

– Слушай, Фрик, в Берлине об этом тоже знают, иначе зачем было нас посылать с тайной задачей?

– Но ведь здесь все под угрозой вторжения…

– Хочешь пулю в лоб получить в Берлине – иди докладывай. Кругом и так одни разговоры, что русские корабли обнаружили и разбили внешнюю гавань.

– Да, ты прав, надо выполнить задание и валить отсюда. Не нравится мне здесь. Воздуха не хватает, солнца… Готовься, завтра выступаем. У нас вездеход. Сколько туда пути?

– Думаю, за два-три дня доберемся.

– Далеко…

Лютый не стал говорить Фрику о фрау Штольц только потому, что не хотел рассказывать историю с мальчишкой. Да и зачем говорить это Фрику, он сам доложит местному начальству. А с пацаном еще разберется по пути, от него он никуда не денется. Вечером он позвонил начальнику службы охраны Шнайдеру и договорился о личной встрече.

На следующий день группа выехала, им выделили вездеход. У них была карта и проложенный Лютым маршрут следования до горного хребта. Дальше только пешком, но там оставалось не больше пятидесяти километров, для них это было легкой прогулкой. Утомительный путь по бездорожью за трое суток вымотал всех. Лютый, еще до конца не оправившийся от первого «путешествия», переносил все страдания молча. Никто из группы не услышал его стонов. Когда дальше ехать было уже невозможно, они, оставив вездеход, пошли пешком. Предстоял длинный и крутой подъем на горный перевал.

– Нужно немного отдохнуть. Лютый, сколько нам еще до них топать? – спросил Фрик и приказал разбить лагерь на берегу небольшого озерка.

– Цель за перевалом, еще два дня пути – и мы выйдем к их стоянке, – ответил Лютый.

– Тогда ночевка. Голубь, в охранение, остальные спать. Бурый, сменишь Голубя, тебя сменю я. Все, отбой.

На следующий день они миновали перевал и спустились в открывшуюся перед ними долину. На той стороне долины, за горным хребтом, с высоты перевала была видна гладь озера.

– Вот туда нам и надо. Они там, – показал Лютый Фрику.

– Долина почти вся открыта, сплошные луга, – если они наблюдают, могут нас обнаружить.

– Травы очень высокие, есть и кустарники, пойдем логами, осторожно.

– Фрик, по-моему, там тропа, по крайней мере следы, кто-то шел.

– Что ж, надо проверить.

Лютый ушел вперед налегке, группа пошла по его следу. Не заметив ничего, немцы прошли холмистую местность с отключенной Фридрихом зоной обстрела и углубились в заросшую кустарником и травами долину. Через час Лютый остановил немцев.

– Фрик, мы разминулись. Они прошли здесь максимум час-полтора назад. Надо догонять. Они обязательно остановятся на привал в предгорье. Отдохнуть перед подъемом. Там и накроем, они с тыла ведь не ждут. – Лютый не сказал, что, судя по следам, русских прошло по тропе более двадцати человек.

– Согласен. Приготовиться к бою, все за мной, Лютый замыкающий. Если застигнем на привале, сразу обходим со всех сторон и атакуем. Старшего, Вангола, брать живым, всем ясно?

– Ясно.

– Вперед.

Лютый, шедший замыкающим, несколько раз заметил, что сзади, по их следам, как будто кто-то идет. Он слышал как будто треск ломаемых ногами веток кустарника. Шли они очень быстро, и отстать для проверки он не мог, подумал, что ему просто кажется. Может, это звук от впереди идущих отголоском доходит до него. Он почти бежал, соображая, как ему поступить сейчас. Если они настигнут русских на привале внезапно, то просто забросают гранатами и добьют оставшихся в живых. Тогда ему самому придется перерезать своих коллег. А если Вангола удастся взять живым, может, имеет смысл получить полмиллиона дойчмарок, а уже потом свалить от фашистов. С такими деньгами он найдет себе место и на материке… Или все-таки здесь обосноваться, бабенку ту забрать – и на то озеро, где пацан жил, пока все не уляжется… Мысли метались в его голове, Лютый чувствовал, что он вот-вот достигнет цели. «Русских кончим, я вас, суки, на ремни порежу. Высшая раса… Вы у меня волками выть будете. Сапоги целовать…» Лютый шел, видя в десяти – пятнадцати метрах спину впереди идущего Голубя. «Вот тебя, гад белокурый, буду жечь на костре…»

Вскоре они уже бежали по склону холма.

«Кустарник кончился, место открытое, вроде никого, чисто», – успел подумать Лютый, как вдруг с двух сторон по ним ударили пулеметные очереди. Он со всего маха упал и увидел, как медленно оседает прошитое насквозь тело Голубя, а перед ним, кувыркаясь, скатывался по траве еще кто-то, обливаясь кровью.

Что это было? Лютый лихорадочно оглядывал абсолютно чистое пространство впереди и вокруг. Он был жив, и никто уже не стрелял. Он осторожно приподнялся. Впереди недвижно лежали тела изрешеченных пулями немцев. Фрик был ранен и пытался встать. Он увидел Лютого и позвал:

– Помоги, Лютый.

Лютый молча покачал головой.

– Нет, ползи сюда…

Фрик поднялся на одно колено, и в тот момент, когда его тело распрямлялось, пулеметная очередь с небольшого, неприметного бугорка размозжила ему голову.

Лютый прижался к земле и стал быстро отползать назад, в спасительный кустарник перед холмом. Он бежал последним и потому не попал в зону обстрела. Там, перевернувшись на спину, он несколько минут неподвижно лежал, глядя в туманное небо.

«Да, повезло мне. Как это они смогли такую засаду устроить? Невероятно. Это Вангол. Опытный, гад. Это только он мог сделать», – думал Лютый.

Что ж, надо это место обойти. «Он теперь уверен, что избавился от преследования. Напрасно, я его достану, время еще есть». Лютый не сомневался, что Вангол у него в руках.

Он осторожно привстал, огляделся и медленно пополз, обходя холм справа, прислушиваясь к каждому шороху. То, что произошло потом, Лютый не понял. Какая-то сила вдруг оторвала его от земли и с размаху швырнула на нее. От удара он потерял сознание. Когда сознание вернулось в ноющее от дикой боли тело, увиденное повергло его в неимоверный ужас. Он закричал дико и истошно. Страшный оскал огромных клыков белого чудовища оборвал этот крик, перерезав его горло.

«Ты зверь, вот зверям и достанешься», – мелькнуло в его угасающем сознании, и пламя, нестерпимо жгучее, вызывающее страшную боль, охватило все его тело. Оно горело, принимая в себя всю муку и страдание горевшей белорусской Хатыни и той заброшенной в сибирской тайге безымянной староверской деревеньки. Что посеешь, то и пожнешь…

Антарктида, Новая Швабия. Кольша