Александр Афанасьев - Экспедитор

Из цеха – чего там смотреть – взяли оружие, мое и фирменное, и переместились на стрельбище. Оно было в шаговой доступности, а пулеуловителем был террикон – сейчас все проще было.

Мое внимание привлек один мужик… он был моложе остальных – сорока еще не было, и с оружием обращался уверенно. Меня поразило, что он носил с собой настоящий немецкий МР40 с глушителем. Я слышал, что на Украине такого целые склады… а у нас такой в магазине до Катастрофы до «полулимона» стоил огражданенный [24] На Украине до Катастрофы началось производство некоторых исторических стволов, таких как ППД и МР40 под брендом «Автоматик». .

Оружие для мужиков всегда повод для разговора.

Подошел, кивнул на автомат.

– Не отягощает?

– Да не, хорошая вещь.

Украинец. Я это понял, потому что у меня друг детства был украинцем по матери.

– Оттуда?

Мужик помрачнел.

– У меня друг детства украинец, так что не парься, претензий нет.

– Да задолбало просто. Там чужой среди своих…

– А теперь тут?

Украинец сплюнул.

– А теперь тут… Ты мне можешь ничего не говорить, я и сам про себя еще хуже скажу. Дураком был, верил в то, что в Европу идем, европейцы помогут нам с коррупцией совладать, чиновников наших, о…евших вконец, как-то взять к ногтю. А получилось… жопа, короче, получилась. Ты хочешь узнать, как там, в Харькове?

– Почти сразу власть в городе взяли фашисты. Настоящие фашисты, знаешь, какое у них приветствие?

– «Слава нации!» – а ответ «Слава Гитлеру!» Флаг у них фашистский, со свастикой, не скрываются, с…и. Там с Белоруссии тоже нацисты были, с России. Кто был против – тех убили всех. Я мужика знал, у него сервис был, и он волонтировал – расстреляли и его, и всю его семью. На глазах у мужика застрелили жену, натравили на детей сначала, потом на него. Всех обложили данью. Я хорошо, втик – все, что там было наработано, оставил, только чертежи взял и продукцию какую-никакую, что в машину положить сумел. И все. Вот вам демократия, дети, вот вам и свобода!

– А чем они живут? – спросил я.

– Известно чем. Грабят, рэкетируют, обкладывают данью. Торгуют людьми, рабы у них есть…

– Ну и какие же это фашисты?

– Фашисты, по крайней мере, свою страну не грабили и не издевались над людьми. А эти – обычные нелюди, просто решившие для понта свастику на флаге нарисовать. Бандиты и убийцы. Кончать их надо. До последнего человека.

Девяностый день Катастрофы

Разве может быть счастье за счет несчастья других?

– Сань. Фигню ты говоришь…

Дело было в Харьковской области, в селе Коропово Змиевского района, где был построен элитный пансионат. Сейчас этот пансионат стал центром политической жизни Харьковской области и был заполнен весьма специфичными персонажами. Бороды, татуировки свастики и немецкого орла, как у заместителя министра внутренних дел – на полспины, автоматическое оружие. Подруги тоже не отличались разнообразием – фигура, рагульский говор, разноцветная татуировка. Разговоры об одном и том же – тачки, минеты, элитный отдых.

Над пансионатом подняли два флага – один флаг Азова, в сине-желтом колере, и посередине надпись SS, и немецкий, со свастикой. У многих на куртках тоже были свежие нашивки с теми же буквами – СС.

Нельзя сказать, что эти крепкие и физически здоровые люди были убежденными нацистами, нацизм – это тоже идеология, и ее надо понимать, принимать, следовать ей, это как гражданская религия, а все, кто здесь собрались, были безбожниками по сути своей, из тех, кому чужая шейка – копейка, а своя – рубь. Однако всех их объединяла глубокая и непоколебимая вера в то, что они сверхчеловеки, а все, кто вокруг – недочеловеки. И что они могут творить все, что угодно, и никакого наказания им за это быть не должно.

В корпусах же, особенно элитном, шли совсем другие разговоры. В котором принимал участие, например, командир группы спецназа погранвойск Украины, щирый хохол – галичанин (румынского происхождения). Убеждения которого в настоящий момент претерпевали глубокие и кардинальные изменения под влиянием окружающих.

– …Враги нам москали или нет, в этом нет никакой разницы. Сейчас особенно. Есть белое, арийское братство. В которое принимаются все, кто имеет арийское происхождение и разделяет наши убеждения. Тебя, например, мы тоже готовы принять.

А один из офицеров уже отказался и сейчас лежал в подвале, понемногу подтекая на пол…

– Мы должны держаться людей своего языка и своей крови.

– Ипать, ну так и держись! Кого ты там собираешься держаться? Рагулья своего, которое в Польше как рабы працюют за копейку денег и плевок в лицо?! Давай, б…! Держись этих терпил!

– Майор, – спокойно сказал эсбэушник, – вы не понимаете одной простой вещи. Власти больше нет – никакой. И порядка нет. Кто установит порядок, тот и будет власть.

– Да, но для чего власть?

– Да чтобы жить!

– Правильно, жить. Но по мне, власть должна быть такой, чтобы обеспечивала развитие украинской нации. Иначе это не власть, не моя власть.

– Ух, как ты задрал. Украинская нация друг дружку в подъезде кушает, ты что, не видел, что делается?

– Перемогли Радяньский союз, переможем и это.

– Ты совсем идиот? Шпарю прямым текстом – будем Русню брать, Белгород, Воронеж. Устанавливать там свою власть. Ты с нами или как?

– А як же. Перемогать Русню – с вами.

– Вот и домолвились…

Когда за упертым командиром погранцов закрылась дверь, представитель полка «Азов» демонстративно сплюнул.

– Понабирают рагулей… ему бы свиней пасти в родных Карпатах, а все туда же. Володь, ну чо скажешь?

Третий участник разговора, представитель «метеорологов», кивнул головой.

– Отработаем. Внедрим своих людей, посмотрим, кто чем дышит в подразделении. Как только замену найдем – так этого тормоза и кончим.

У эсбэушника зазвонил телефон, тот выслушал, коротко кивнул.

– Есть. Да… сейчас передам. Вас. Степко.

То, что оторвали от отдыха, было, конечно, плохо, но работа есть работа, и кто-то должен был ее делать…

Тронулись довольно большим конвоем на юг области. Грузовики и джипы. В джипах сидели молодые нацисты, в основном навеселе – «била молодь», прошедшая рэкетирскими тропами Салтовки…

В машине было много оружия, играла музычка…