Майкл Салливан - Эра Мифов. Эра Мечей

В чем же секрет медведя?

Если бы Сури довелось поговорить с Коннигером, она могла бы что-нибудь и узнать. Наверно в медведя вселился бэндиго, морвин или яккус. С бэндиго она справится, а вот яккус куда хуже. Впрочем, Сури не считала, что это яккус. Они убивают, насылая хворь, погибшие же были разорваны на части. Похоже на морвин. В самом деле, это наверняка морвин. Поедание людей – хорошая зацепка, однако Сури не хотелось столкнуться с демоном, исходя из одних догадок.

Несмотря на шум дождя и игры с веревочкой, Сури слышала, как Персефона вспоминает про Великий голод. «Мы складывали тела в снегу, потому что земля слишком промерзла, чтобы копать могилы. И мы решили подождать с погребением до весны. Когда тела начали исчезать, мы с Рэгланом молились об одном: лишь бы это сделали дикие звери или даже оборотни».

Вот и лучшее свидетельство того, что они имеют дело с морвин… Либо Персефона права и поблизости завелись оборотни. Сури продевала веревочку между пальцами, размышляя о медведях и лесных духах. Ясно было одно: если она ничего не предпримет, придет смерть. Только сперва надо понять, с чем же ей предстоит столкнуться.

В хижине беседа переключилась с голода на споры о том, кто должен быть вождем. Рэйт и Малькольм присутствовали тоже, но говорили мало. Сури это нравилось. Они совсем как Минна. Глупцы считают тишину пустотой, которую надо заполнить, мудрецы же понимают, что тишины не существует.

– Славный волк, – сказал молодой мужчина, ковыляя к ним с деревянной палкой под мышкой.

Спина у него была скрюченная, лицо кривое – с одной стороны глаз и угол рта выше, чем с другой. Правое плечо прижато к щеке, левая нога волочится как неживая. Он нарядился в удивительно чистую тунику, промокшую насквозь. Волосы он аккуратно зачесал назад, что было не сложно – ведь они тоже намокли под дождем. В свободной руке он держал красивую глиняную амфору, отделанную глазурью. В центре была нарисована женщина с разорванной цепью.

– Ее зовут Минна, – ответила Сури.

– Впефвые вижу волка с именем. – Мужчина помолчал. – Если на то пошло, то волков я еще не встфечал. – Он говорил медленно и четко, но звук был такой, будто у него нос забит. – Фад познакомиться, Минна. Я – Гиффод.

– Что с тобой случилось? – спросила Сури. – Тебя прокляли?

Гиффорд рассмеялся.

– Думаю, много раз.

– Хорошая палка, – похвалила Сури. – У меня есть посох, только я никогда не пробовала пользоваться им вот так.

Из хижины вышла Роан.

– Я называю это подпоркой.

– Это она для меня сделала, – пояснил Гиффорд. – Жаль, назвала словом с буквой «фэ». – Калека улыбнулся, ну, или почти улыбнулся – насколько позволяло его кривое лицо.

– Извини, Гиффорд. Могла бы догадаться! Название можно и поменять, – сказала Роан.

– Нет, не надо. – Он протянул женщине амфору. От боков отскакивали капли дождя, некоторые падали внутрь с глухим звуком. – Фоан, это тебе. Думаю, самая лучшая из моих фабот.

Роан не шевельнулась. Она закрыла лицо руками и ошеломленно смотрела на керамическую вазу через растопыренные пальцы.

– Она… она такая красивая! Это и есть твоя новая глазурь?

Он кивнул.

– Внутфи и снафужи. Тфудно было, поэтому я фаботал так долго.

– Ты не можешь отдать ее мне!

– Почему бы и нет? Я сделал ее для тебя. И на ней твой… твой лик.

Роан подошла ближе и стала разглядывать картинку.

– Это я?

– Кто же еще?

Роан прищурилась, по рисунку стекали капли дождя.

– Но… но ведь она красивая!

– Угу. – Гиффорд кивнул. – Именно. Возьми, пфошу тебя. Ваза не тяжелая, но дефжать ее на весу…

– Ах, извини! – Роан взяла вазу, продолжая восхищаться. – Настоящее сокровище! Не понимаю, почему ты решил подарить ее мне.

Гиффорд замялся. Сури распознавала выражения людских лиц с трудом, а с кривой и расплющенной физиономией Гиффорда ей пришлось особенно нелегко. Судя по его виду, он хотел что-то сказать, потом передумал. Гиффорд попытался пожать плечами, только дернулось лишь одно плечо.

– Пойдет к тем чашкам, что я тебе дал.

– Ты не можешь все время делать мне подарки!

– Фазве вождь издал новый указ? – Он выдал еще одну кособокую улыбку, и Сури поняла, что они все у него такие. – Даже если так, я его нафушу!

Роан смутилась.

– Я хотела сказать, что не заслуживаю твоих подарков. Ведь я просто…

– Он умеф, Фоан! – напомнил Гиффорд, чуть повысив голос. – Ты теперь не фабыня. Ты свободна! А я… – Гончар прикусил губу и шумно вздохнул. – Чашки и гофшки – самое меньшее, что я могу для тебя сделать. Если бы я мог… если бы я не был…

Гиффорд плотно сжал губы и уставился на Роан. Они стояли под дождем лицом к лицу и дышали так тяжело, что из их дыхания образовалось облачко.

Роан прижала амфору к груди и спросила:

– Ты в порядке?

– Нет, – с несчастным видом ответил Гиффорд и посмотрел на Сури. – Она тебе скажет. Я пфоклят.

Роан пришла в недоумение.

– Проклят, – пояснила Сури.

– Да, точно. Оставь себе. Сломай. Отдай. Делай с ней, что хочешь, Фоан. Ты можешь делать, что хочешь, потому что ты свободна! И кфасива. Ты достойна самого лучшего, но я могу дать тебе лишь вазу. – Он снова улыбнулся кривой улыбкой или же нахмурился. – Фад познакомиться с тобой, Минна, – проговорил Гиффорд и захромал прочь.

Услышав свое имя, волчица подняла голову.

– Кто его проклял? – спросила Сури у Роан, глядя вслед Гиффорду.

– Что-что? – Роан посмотрела на нее сверху вниз, не поняв вопроса. – Ах да. Наверно, боги. Он таким родился.

– Мать Гиффорда умерла, подарив ему жизнь, – сказала Персефона, стоя в дверях. Она смотрела на Роан с грустью. – Когда он родился, жители далля решили, что лучше всего отнести его в лес, но отец не дал. Он заявил, что Гиффорд – борец, как и его мать, и был прав. Сын Арии – пожалуй, самый храбрый мужчина в нашем далле.

– Что значит – отнести его в лес? – спросила Сури.

– Хм. – Персефона отвела взгляд. – Некоторых детей, нежеланных детей, иногда отдают на милость богов.

Сури выронила веревочку из рук.

На следующее утро Рэйт отправился поработать под сенью леса. Рубашку он снял, оружие повесил на ветку ближайшего дерева. Он все еще носил с собой сломанный отцовский меч, сам не зная почему. После дождя небо было ясное, свет восходящего солнца пронзал листву, словно копьями. На границе леса с лугом, в тиши покрытых росой трав, легко забывалось, что приближается конец света.

Или он уже наступил?

Вопрос, конечно, спорный. Фаталисты, к числу которых причислял себя и Рэйт, полагали, что фрэи придут и убьют всех, в первую очередь Убийцу Богов. Однако фрэи приходили уже трижды, остались дважды, один раз ушли, а все пока живы. Разве этого недостаточно, чтобы вселить хоть немного надежды?