Джек Вэнс - Избранные произведения. Том III

Клод Глистра внимательно осматривал горизонт: «Кажется, другого убежища нам не найти. Пора устраиваться на ночь». Оглянувшись, он с опаской взглянул на цыган, теперь уже казавшихся небольшим скоплением темных пятнышек: «Боюсь, нас ожидают большие неприятности».

Тень становилась все более отчетливой и превратилась в рощу из дюжины деревьев. Под деревьями виднелась какая-то буйная растительность на подстилке синевато-белесого мха.

Посреди рощи находился небольшой пруд, окаймленный толстым темно-рыжим тростником. Глистра с подозрением поглядывал на грязноватую воду, но божолейцы пили ее с наслаждением. На берегу пруда была сложена высокая скирда из ветвей, сплошь усеянных плодами, напоминавшими желуди. Тут же находились два врытых в землю чана, заполненных зловонным пивом, а также примитивный перегонный аппарат.

Божолейцам не терпелось проверить, не осталось ли какое-нибудь содержимое в емкости под змеевиком, но Морватц поспешно преградил им путь и наорал на них — солдаты неохотно повернули назад.

Глистра достал небольшую пиалу из тюка на спине зипангота и протянул ее Морватцу: «Пусть каждый солдат выпьет по чарке».

Раздался хор одобрительных восклицаний; повернувшись к Пьянце, Глистра заметил: «Если бы мы могли поить их грогом каждый вечер, нам не пришлось бы их сторожить».

Пьянца покачал головой: «Совсем как дети. Никакого эмоционального самоконтроля. Надеюсь, они не станут буйствовать».

«Мы тоже могли бы напиться в стельку, но нам расслабляться нельзя. Пьянца, вы с Фэйном несите первую вахту. Через четыре часа Бишоп, Кетч и я вас заменим. Не спускайте глаз с зипанготов, везущих корзины с дротиками». Глистра направился к Элтону, чтобы сменить повязку у него на шее, но Нэнси его опередила.

Божолейцы, затянувшие какую-то солдатскую песню, развели костер, навалив на него кучу ветвей из скирды, и расселись вокруг, вдыхая ароматный дым. Пьянца тревожно обернулся к Глистре: «Они устали, а теперь еще и под мухой. Как бы чего не вышло».

Глистра также наблюдал за происходящим с возрастающим беспокойством. Божолейцы толкались плечами и громко кричали, стараясь проникнуть в самые густые клубы дыма — те, кому это удавалось, стояли и глубоко дышали, их лица расплылись в идиотских блаженных ухмылках. Когда их вытесняли с занятого места, они тут же разражались гневными возгласами, грязно ругались и снова протискивались, упорно расталкивая товарищей плечами и локтями, туда, где дым был плотнее.

«Надо полагать, это наркотик, — сказал Глистра. — Своего рода марихуана Большой Планеты». Он сделал шаг в направлении костра: «Морватц!»

Глаза командира божолейцев покраснели и помутнели — он сам уже порядком надышался дымом и отозвался очень неохотно. «Накорми своих людей и уложи их спать! Довольно воскурений фимиама!» — приказал Глистра.

Морватц неразборчиво выразил согласие, повернулся к солдатам и, после многочисленных угроз и ругани, сумел восстановить порядок на бивуаке. Приготовили большой котел пшеничной каши, приправленной горстями вяленого мяса и сушеных грибов.

Глистра присел на корточки рядом с Морватцем — тот ел чуть поодаль от своего отряда. «Что они жгли?» — Глистра указал на догорающие на костре ветки.

«Зигаг — сильнодействующее зелье, редкое и дорогое». Морватц надул щеки: «Как правило, только бестолочь плебейского происхождения вдыхает дым зигага — вульгарная привычка, вызывающая безмозглое оцепенение…»

«Как его обычно употребляют?»

Дыхание командира возмущенно участилось: «Я его обычно вообще не употребляю. Зигаг вызывает истощение жизненных сил. Его курят и пьют в виде настойки; некоторые закладывают в нос мазь, насыщенную зигагом. Но любителям таких удовольствий приходится дорого за них платить… Смотри-ка! Твой спутник тоже балуется наркотиками?»

Стив Бишоп принимал ежедневную порцию витаминов.

Глистра усмехнулся: «Это своего рода лекарства. Бишоп считает, что они сохраняют ему здоровье. Хотя, если бы кто-нибудь скормил ему таблетки из мела, он, наверное, не заметил бы никакой разницы».

Морватц удивился: «Еще один странный и бесполезный земной обычай».

Глистра вернулся к своим спутникам. Нэнси накормила Элтона, после чего присела в стороне, между вьючными животными, стараясь не попадаться на глаза.

Около костра внезапно началась хриплая перепалка. Солдат потихоньку подбросил в огонь охапку веток зигага, и Морватц делал ему выговор. Глядя на командира покрасневшими глазами и едва удерживаясь на ногах, солдат отзывался невнятными ругательствами.

«Дисциплина, дисциплина! — Глистра вздохнул и поднялся на ноги. — Ничего не поделаешь, придется показать пример».

Морватц выхватывал дымящиеся ветки из костра; солдат подобрался к командиру сзади и пнул его. Морватц упал лицом в пылающие угли.

Роджер Фэйн подбежал, чтобы вытащить вопящего командира из пламени; три солдата вскочили ему на спину и сбросили на землю. Пьянца прицелился из лучемета, но не стрелял, опасаясь попасть в Фэйна. Божолейцы бросились к нему со всех сторон. Пьянца три раза нажал на курок — почерневшие, сморщенные тела трех солдат упали ничком — но другие уже навалились на него.

Все пространство вокруг костра вдруг наполнилось дико вопящими людьми с выпученными глазами, жаждущими крови. Один набросился на Кетча — Кетч упал. Глистра пристрелил солдата из лучемета — и тут же почувствовал, как сильные руки схватили его сзади и заставили упасть.

Через несколько минут обезоруженные земляне сидели с руками, связанными за спиной.

Рядом лежал и гортанно стонал обожженный Морватц. Пнувший его раньше солдат решительно обнажил шпагу и проткнул командира. Повернувшись к пленникам, он приподнял кончиком шпаги подбородок Глистры: «Тебя я убивать не стану. Мы отведем вас обратно в Гросгарт, нас щедро наградят, мы станем знатными офицерами! Пусть Чарли Лисиддер расправится с вами, как хочет…»

«Цыгане! — сдавленно произнес Глистра. — Они всех нас перебьют!»

«Еще чего! Грязные скоты! — демонстрируя пьяную удаль, солдат со свистом рассек воздух шпагой. — Пусть только покажутся, мы их изрубим в лапшу!» Солдат издал продолжительный торжествующий рев — наркотик вызывал у него ощущение всесилия и безнаказанности. Бросившись к скирде, он бросил в огонь еще охапку веток. Из костра повалил дым — божолейцы судорожно, с клокотанием в легких, вдыхали его как можно глубже.

Глистра пытался ослабить путы, но его кисти связали так туго, что в ладонях и пальцах прекратилось кровообращение. Вытягивая шею, он смотрел по сторонам: где пряталась Нэнси?

Издалека, откуда-то из степи, донесся звук, заставивший к себе прислушаться — монотонный минорный напев из четырех нот, повторяемый хором мужских голосов и прерываемый время от времени басистым мычанием горна.