Джек Вэнс - Избранные произведения. Том III

Канатная дорога снова повернула, ветер подул с кормы. Паруса распустились, как крылья бабочек, вереница гондол нырнула в город под аркой и притормозила у платформы.

Навстречу вышли три молчаливых субъекта в темных ливреях. Не говоря ни слова, они разгрузили багаж с грузовых гондол и сложили все тюки и корзины в тележки на высоких колесах со спицами. Глистра начал было возражать, но, заметив предупреждающий взгляд Озрика, спросил у него: «Что происходит?»

«Они считают, что вы богаты», — ответил проводник.

«Хмф! И я должен наградить их чаевыми?» — проворчал Глистра.

«Чем?»

«Деньгами».

Озрик моргнул, все еще не понимая.

«Деньгами. Металлом».

«А, металлом! — Озрик покрутил кончик щегольского уса. — Это уж как пожелаете».

Приблизился начальник носильщиков: высокий человек с торжественной физиономией, тщательно бритыми щеками и длинными бакенбардами, переходившими в небольшие пушистые черные усы: личность, излучавшая непреклонное достоинство.

Глистра вручил ему три небольшие стальные шайбы: «Это для вас и для ваших подчиненных».

«Благодарю вас, сэр… И куда вы хотели бы отправить багаж?»

«Что вы можете предложить?»

«Как вам сказать… вы могли бы остановиться в «Гран-Савояре», в «Метрополе» или в «Ритц-Карлтоне». Все три отеля превосходны — и одинаково дóроги».

«Насколько дороги?»

«Пожалуй, любой из них обойдется в унцию за неделю… «Приют путешественника» и «Фэйрмонт» не дешевле, но там спокойнее».

«А приличная гостиница с более умеренными расценками в городе есть?»

«Могу порекомендовать «Охотничий клуб». Будьте добры, сэр, пройдите сюда, к экипажу».

Он провел Глистру и его спутников к ландо, смонтированному на четырех эллиптических пружинах из многослойного золотистого дерева. В экипаж не запрягли зипанготов — по сути дела, возникало впечатление полного отсутствия какой-либо движущей силы.

Главный носильщик с элегантным поклоном распахнул дверцу. Фэйн, оказавшийся впереди всех, с сомнением задержался и обернулся к носильщику: «Это какая-то шутка? Мы залезем в ландо, а вы уйдете и оставите нас сидеть?»

«Ни в коем случае, сэр».

Фэйн осторожно поднялся по двум откидным ступенькам и опустился на мягкое сиденье. За ним последовали остальные.

Начальник носильщиков изящно и аккуратно закрыл дверцу, подал знак. К экипажу подошли четыре человека в строгих черных униформах. Каждый пристегнул ремень к переднему бамперу экипажа и перекинул ремень через плечо — карета покатилась в центр города по гранитным плитам мостовой.

Кирстендейл выглядел чистым, как только что вышедший из печати журнал: повсюду блестели полированный камень и стекло, россыпи ярких цветов. Высились многочисленные башни — каждую окружала спиральная лестница, поднимавшаяся к луковичному куполу.

Ландо приближалось к гигантскому цилиндрическому зданию, торчавшему посреди города наподобие газгольдера. Пышный сине-зеленый плющ с воронкообразными каштановыми цветами, а также ряды больших окон придавали этому тяжеловесному сооружению своеобразные легкость и элегантность.

Экипаж проехал под шатровым навесом с крышей из цветного стекла, и проникающие через стекло лучи Федры окрасили плиты мостовой размытыми радужными пятнами. Вывеска под навесом гласила: «Отель Метрополь».

«Гм! — произнес Фэйн. — Выглядит неплохо. После… как бы это выразиться помягче… неудобств долгого пути я не отказался бы провести пару недель в роскоши».

Но карета продолжала перемещаться вокруг широкого здания и вскоре проехала под другим навесом, украшенным полотнищами глубокого темно-оранжевого атласа с оборками из темно-красных кисточек. На вывеске значилось: «Гран-Савояр».

После этого они проехали мимо почти классического портика с колоннами, ионическими капителями и антаблементом. На антаблементе была высечена надпись: «Ритц-Карлтон». И опять Фэйн с тоской посмотрел назад, когда ландо проехало мимо: «Нас, наверное, вывалят в канаву».

Мимо проплыл парадный вход, отделанный в обобщенно-восточном стиле: ворота из резного темного дерева с перекладиной из того же дерева, поддерживавшей высокую зеленую вазу. Золочеными буквами на перекладине было написано: «Приют путешественника».

Экипаж проехал еще шагов тридцать и остановился под навесом из полотнищ в зеленую, красную и белую полоску. На белой вывеске жирным черным шрифтом пояснялось, что они прибыли в «Охотничий клуб».

Навстречу новоприбывшим выступил швейцар; он помог им спуститься на мостовую по откидным ступенькам, после чего подбежал ко входной двери и услужливо открыл ее.

Путники прошли по короткому коридору со стенами, обитыми зеленым сукном и украшенными черно-белыми пейзажами, в большой центральный вестибюль.

Прямо напротив такой же короткий коридор вел наружу: через стеклянную дверь можно было заметить радужное сияние крыши из цветного стекла под солнечными лучами.

Клод Глистра огляделся по сторонам. Другие коридоры, разделенные одинаковыми промежутками подобно коротким спицам огромной ступицы, очевидно служили выходами наружу. Усмехнувшись, Глистра повернулся к Пьянце: «Все они одинаковы — «Метрополь», «Гран-Савояр», «Ритц-Карлтон», «Приют путешественника» и «Охотничий клуб»!»

Озрик поднес палец к губам: «Тише! Для кирстеров разница существенна и очевидна. Замечания такого рода оскорбляют их до глубины души».

«Но…»

Озрик поспешно перебил: «Мне нужно было вас предупредить. Ваш социальный статус определяется тем, какой из входов вы выбрали. Номера, конечно, одинаковы, но человек, желающий выглядеть завсегдатаем высшего света и знатоком мод, проходит в вестибюль под вывеской «Метрополя»».

Глистра кивнул: «Хорошо вас понимаю. Впредь буду осторожнее».

Швейцар провел их к центральному кольцевому прилавку вестибюля. По краю полированной деревянной поверхности прилавка были равномерно рассредоточены пять тонких высоких стержней, обвитых разноцветными лентами и поддерживавших зонтичное навершие. Центральная опора возвышалась еще примерно на метр над этим зонтом и продолжалась трехметровой мачтой из пористого черного дерева. Вокруг мачты, появляясь из ее пор и возвращаясь в них, тысячи светлячков кружились пульсирующими пересекающимися потоками, кратковременно совершая виражи на расстоянии трех, пяти и даже пятнадцати метров от центра.

Швейцар пригласил их вежливым жестом пройти к сектору круглого прилавка, отмеченному цветами «Охотничьего клуба». Глистра обернулся и подсчитал спутников, как заботливый папаша стайки детей, причиняющей постоянное беспокойство. Фэйн, с побагровевшим от волнения лицом, о чем-то говорил с едва державшимся на ногах от усталости Пьянцей; Элтон и Бишоп стояли рядом с девушками-цыганками — Вэйли и Мотта крутили головами, явно впечатленные новизной и роскошью; Нэнси, побледневшая и скорее напряженная, нежели взволнованная, держалась ближе к Глистре, с правой стороны, а слева крутил ус проводник Озрик. Всего девять человек.