Джек Вэнс - Избранные произведения. Том III

Но детектив отеля «Атлантида» не обратил внимания на черноволосую девушку, спокойно пересекавшую вестибюль, да и вряд ли вообще заметил ее. Лифтеру показалось, что она немного нервничает, то ли от скрываемого возбуждения, то ли просто из-за нервного характера. Портье на тринадцатом этаже отметил, что она искала номер, следовательно, не знакома с отелем. Горничная видела, как она нажала кнопку звонка номера 3001, как открылась дверь, и девушка изумленно отшатнулась, затем медленно прошла в номер. «Странно», — подумала горничная, но мысль эта занимала ее лишь несколько мгновений. Затем она принялась перезаряжать разбрызгиватели пены в общественных душевых, и событие напрочь забылось.

Номер оказался просторным, элегантным, дорогим. Окна открывались на Центральный сад и морисоновский Зал Справедливости. Мебель работы явно профессионального мастера — гармоничная, но лишенная своеобразия. Некоторые предметы намекали на присутствие женщины. Но никакой женщины Джин не видела. В комнате находились только она и Фосерингей.

На Фосерингее были приглушенных тонов фланелевый костюм и темный галстук — ничем неприметная личность. Среди десятка людей он бы затерялся.

На мгновение удивившись, он пригласил ее:

— Входите.

Джин стрельнула взглядом по комнате, ожидая увидеть жирное, смятое гравитацией тело. Но Лайонела не было, возможно, Фосерингей его ждал.

— Ну, что привело вас сюда? — спросил он. — Садитесь.

Джин погрузилась в кресло и закусила губу. Фосерингей осторожно ходил по комнате и поглядывал на нее. Она рылась у себя в памяти. Какой у нее есть законный повод, чтобы заявиться к Лайонелу? Возможно, Фосерингей догадался, что она встанет у него на пути… А где Хаммонд? В затылке что-то защипало. На нее смотрели сзади. Она быстро оглянулась.

В комнате кто-то старался держаться в тени. Но не слишком умело. Теплый успокаивающий поток понимания рассеял туман в мозгу Джин. Она улыбнулась, показав маленькие белые острые зубки. В комнате находилась толстая женщина, очень толстая, розовая, с дрожащей плотью.

— Чему вы улыбаетесь? — поинтересовался Фосерингей.

— Вам не интересно узнать, кто дал мне ваш адрес? — Она использовала его же технику беседы.

— Очевидно, Вебард. Джин кивнула:

— Леди ваша жена?

Подбородок Фосерингея чуть вздернулся:

— Вернемся к делу.

— Хорошо, — согласилась девушка. Оставалась вероятность, что она делает страшную ошибку, но рисковать было необходимо. Вопросы вскроют ее неуверенность, лишат козырей при торговле. — Сколько у вас есть денег? Сейчас. Наличными.

— Тысяч десять-двадцать. Джин изобразила разочарование.

— Недостаточно?

— Вы послали меня на дохлое дело. Фосерингей молча сел.

— Эрл мог бы увлечься мной, разве что откусив язык. Его вкусы по отношению к женщинам в точности как ваши.

Фосерингей не выказал раздражения:

— Но два года назад…

— Этому есть причина. — Джин удрученно подняла брови. — Очень плохая причина.

— Ну, давайте.

— Он любил земных девушек, потому что они уроды. По его мнению, конечно. Эрл любит уродов.

Фосерингей потер подбородок, наблюдая за ней пустыми круглыми глазами.

— Я никогда не смотрел на дело с этой стороны.

— Ваша схема могла бы сработать, будь Эрл хотя бы частично нормальным. Но я не нашла в нем ничего, что могло бы помочь ее осуществлению.

— Чтобы сообщить это, не требовалось заявляться сюда, — холодно улыбнулся Фосерингей.

— Отнюдь. Я знаю, каким образом Лайонел Эберкромби может вернуть себе станцию… Вас, конечно, зовут Фосерингеем.

— Если меня зовут Фосерингеем, тогда почему вы меня здесь искали?

Джин звонко и весело рассмеялась:

— Почему вы думаете, что я искала вас? Я искала Лайонела Эберкромби. Фосерингей мне не нужен, если я не могу выйти замуж за Эрла. А я не могу. И денег у меня мало. Так что теперь я ищу Лайонела Эберкромби.

Фосерингей постучал хорошо наманикюренным пальцем по колену и спокойно сказал:

— Я — Лайонел Эберкромби.

— Откуда я знаю, что вы говорите правду?

Он бросил ей паспорт. Джин посмотрела его и бросила обратно:

— Ладно. Теперь так: у вас есть двадцать тысяч. Этого мало. Я хочу два миллиона… Раз у вас их нет, значит, нет. Я не предъявляю чрезмерных требований. Но я хочу иметь уверенность, что получу их, когда они у вас будут. Поступим следующим образом: вы напишите документ, скажем, вексель, что-нибудь законно оформленное, что даст мне долю в станции Эберкромби. Я согласна продать вам его обратно за два миллиона долларов.

Фосерингей покачал головой:

— Такое соглашение налагает обязательства на меня, но не на вас. Вы несовершеннолетняя.

— Чем скорее я избавлюсь от Эберкромби, тем лучше, — возразила Джин. — Я не жадная. Вы можете наслаждаться своим миллиардом. Я хочу только два миллиона. Кстати, как вы насчитали миллиард? Вебард говорит, что все стоит не больше сотни миллионов.

Рот Лайонела искривился в ледяной усмешке:

— Вебард не учитывал имущество клиентов Эберкромби. Некоторые весьма богатые люди очень толстые. Чем они толще, тем меньше им нравится жить на Земле.

— Они всегда могут предпочесть другую курортную станцию.

Лайонел покачал головой:

— Там другая атмосфера. Эберкромби — это мир толстых. Единственная точка во Вселенной, где толстяк может гордиться своим весом.

В его голосе звучали нотки сожаления. «Странно», — подумала Джин.

— Вы сами тоскуете по Эберкромби? — мягко осведомилась она.

Лайонел мрачно улыбнулся:

— По чужой станции Эберкромби. Джин села поудобнее.

— Сейчас мы пойдем к юристу. Я знаю хорошего. Ричард Майкрофт. Я хочу, чтобы документ был без изъянов. Возможно, я найду себе попечителя, опекуна.

— Вы не нуждаетесь в опекуне.

— Конечно, нет, — самодовольно усмехнулась Джин.

— Вы еще не сказали, в чем состоит ваш план.

— Скажу, когда буду иметь документ. Отдавая часть собственности, которая вам не принадлежит, вы ничего не теряете. А когда вы ее мне отдадите, помочь вам обрести ее будет в моих интересах.

Лайонел встал:

— Возможно, это хороший выход.

— Именно так.

В комнату вошла толстая женщина. Несомненно, она была земной девушкой, польщенной вниманием Лайонела, наслаждавшейся его обществом. При виде Джин лицо ее затуманилось ревностью.

— Когда вы заберете ее на Эберкромби, она бросит вас ради одного из тамошних жирных бездельников, — рассудительно сказала Джин в коридоре.

— Заткнитесь! — бросил Лайонел. Голос его походил на звук косы при заточке.

При виде Лайонела пилот грузовой баржи угрюмо сказал:

— Я ничего не знаю.

— Вам нравится ваша работа? — спокойно спросил Лайонел.

Пилот что-то пробурчал, но больше не протестовал. Лайонел устроился в кресле рядом с ним. Джин, Хаммонд — телохранитель с лошадиным лицом и двое пожилых мужчин с беспокойными манерами разместились в грузовом отсеке.