Джек Вэнс - Избранные произведения. Том III

— «Жаворонок Небес», — пояснил он. — Исключительно красивое место, для Кодирона, конечно. Сюда прилетают отдыхать со всей планеты.

«Жаворонок Небес» и в самом деле выглядел веселым и популярным заведением. Шестиугольный пилон вознесся на пятьдесят футов, сверкая волнами света, следствием применения кристаллов «звук — свет», которыми славился Кодирон. Бегущие огни отражались в куполах, корпусах и кабинах воздушных лодок, припаркованных рядом.

Тем схватил Джин за руку и зашагал через внешнюю террасу, гордо выставив вперед орлиный нос.

Девушка семенила сбоку, полуизумленная, полураздраженная. Они вошли в здание сквозь арку из медвежьих грибов, приятно и остро пахнущих. Человек в черном напыщенным жестом пригласил их в небольшую круглую кабинку. Когда они разместились там, кабинка тихо, с шелковой плавностью, заскользила по длинному эллипсу вокруг залы, кружась и вращаясь по всем осям.

Подъехала на силовых коньках официантка в ажурно-черном.

— Старомодный коктейль из виски, пива и дольки лимона, — сказал Гем.

— Лимонад, — сказала Джин. Гем поднял брови:

— Вот те на! Возьми что-нибудь покрепче. Иначе зачем мы сюда пришли!

— Я не люблю спиртного.

— Фу, — Гем состроил презрительную гримасу. Джин пожала плечами. Гем явно считал ее чем-то

вроде синего чулка. Если бы он понравился ей, было бы забавно открыть ему иное. Но он не только высокомерен. Он зеленый юнец.

Подошел служитель и предложил напрокат силовые коньки. Гем вызывающе поглядел на Джин. Она покачала головой:

— Я не слишком ловка. Сразу перевернусь вниз головой.

— Это легко, — сказал Гем. — Погляди на этих двух… — он указал в сторону пары, которая танцевала посреди зала, кружась, скользя по воздуху во всех направлениях и, казалось, не тратя никаких усилий. — Ты сразу схватишь суть. Это легко. Лишь шевельни пальцем, если захочешь тронуться с места, нажми немного — и ты там. Чем сильнее жмешь, тем быстрее двигаешься. Чтобы остановиться, надо нажать пяткой.

Джин покачала головой.

— Я бы предпочла посидеть здесь и поговорить.

— Об этих расписках?. Она кивнула.

— Если поможешь, я уступлю тебе треть.

Гем сжал губы и прищурился. Джин поняла, что он обдумывал, как бы получить три трети вместо одной.

— Джо Парле понавешал на себя груду мусора, — с беззаботным видом продолжила девушка. — Некоторые из его расписок украдены, а те, что остались, требуют разъяснений. Я знаю, какие из них имеют ценность.

— М-м-м. — Гем отхлебнул коктейль.

— Я не знаю, кто сегодня владеет «Ацтеком», вещи Джо вполне могли сжечь, — пояснила Джин.

— Я могу провести тебя туда, — задумчиво сказал Гем. — Мансарда битком набита старым хламом. Годфри говорит, что все это осталось от Парле. Он собирался очистить чердак, да так и не собрался.

Чтобы скрыть возбуждение, Джин отпила глоток лимонада.

— Когда открывается заведение?

— В десять. Открываю я. Я работаю днем.

— Завтра я буду там в девять.

— Мы будем там вместе, — Гем наклонился вперед и многозначительно взял руку Джин. — Ты слишком красива, чтобы позволить тебе скрыться с моих глаз даже для…

Раздался резкий стук коньков о кабину. Кто-то хрипло закричал:

— Убери руки от моей девчонки! — Ив кабинку просунулось разъяренное круглое лицо. Джин заметила космы черных кудрей, широкий крепкий торс.

Гем несколько мгновений в удивлении и ярости смотрел на него, затем вскочил на ноги.

— Не указывай мне, что делать, ты… Черноволосый юноша повернулся к Джин:

— Джейд, вы можете катиться к черту, — с горечью бросил он. повернулся и вышел. Гем сел, окаменелый, словно статуя. Он совсем забыл о Джин и глядел теперь вслед черноволосому. Его рот искривился в усмешке, глаза словно остекленели. Он неторопливо поднялся на ноги.

— Не будьте ребенком, — будничным тоном произнесла Джин. — Сядьте и сидите спокойно.

Он не обратил внимания. Джин слегка подалась назад. Гем был опасен.

— Сядьте, — резко сказала она.

Усмешка Гема превратилась в оскал. Он перемахнул ограждение кабинки и мягким шагом, крадучись, пошел за черноволосым юношей.

Джин заерзала, сжимая в руках бокал. Позволить им подраться… Молодые бычки, молодые кабанчики… Она надеялась, что черноволосый парень вытрет о Гема ноги. Конечно, он сам поднял бучу. Почему он назвал ее Джейд? Она никогда не видела его раньше. Виновата ли здесь вездесущая Марта Колвел? Джин с интересом огляделась вокруг.

Минут через пятнадцать Гем вернулся к столу. Безумие слетело у него с лица. Молодой бармен был в синяках, одежда порвана и испачкана, но он явно остался победителем. Джин поняла это по тому, как он важничает, как задирает нос… «Глупое молодое животное,» — равнодушно подумала она.

— Слегка зафиксировал этого парня, — сообщил Гем приятным голосом.

Словарь Джин был не особенно богат, и слово «катарсис» в нем не значилось, но она подумала про своего спутника: «Отыгрался за свою незначительность на черноволосом парне и от этого чувствует себя лучше. Шаг к приличному человеку».

И в самом деле, Гем успокоился и остаток вечера держался тихо. В полночь он предложил уйти. Джин не протестовала. Она нигде не заметила ни черноволосого парня, ни девушки, которую можно было отождествить с племянницей Колвела.

В воздушной лодке Гем привлек ее к себе и страстно поцеловал. Джин посопротивлялась немного, потом расслабилась. «Почему бы и нет, — подумала она. — Это легче, чем бороться с ним». Хотя ей и не хотелось повышать самооценку бармена.

Восход солнца на Кодироне сопровождался уникальным явлением: сине-белый занавес, словно веко, падал на линию горизонта, будто спускался затвор, изгоняющий мрак и дающий дорогу ледяному свету кодиронского дня. Эффект приписывался флюоресцирующей компоненте воздуха, которая активизировалась излучением местного солнца, а резкая линия раздела объяснялась маленькими угловыми размерами его диска — почти точечного источника света.

Джин тихо выскользнула из комнаты, как раз вовремя, чтобы успеть к представлению. Длинная и пустынная Мейн-стрит потонула в синей тьме. Ветер ударил Джин в лицо. Она сердито облизнула губы и задумалась о том, где бы позавтракать. Когда-то припозднившихся пьяниц, игроков и пресытившихся клиентов обоих городских борделей обслуживали неряшливые кофейни на Райском бульваре. Возможно, они еще существовали.

Джин дрожала от ветра, хлеставшего с голых скал Кодирона. Она подняла воротник темно-синего жакета. Девушка ощущала, что кожа ее стала грязной и скользкой, но в столь ранний час в ванных отеля не было горячей воды — при помощи таких вот экономических мер «Санхауз» достигал показного великолепия. Поверхностный блеск и внутренние пороки — точно так же, как у некоторых людей. Джин припомнила Гема Моралеса. Рот ее растянулся в презрительной улыбке. Самонадеянный напыщенный глупец. Он с таким важным видом удалился от дверей отеля, довольный собой… Джин выбросила его из головы. В огромной Вселенной он был атомом, пусть наслаждается собой, продвигая ее расследование.