Джек Вэнс - Избранные произведения. Том III

Джерсен вернулся назад уже знакомым путем, которым пришел к забору, с грустью размышляя над тем, будут ли когда-нибудь его собственные дети с таким же блаженством на лице бегать по лужайкам Мосс-Элруна… Выйдя к фасаду дома, он увидел сидящую на ступеньках Шеридин, которая задумчиво глядела на озеро. При виде Джерсена она тотчас же поднялась. Он нежно обнял ее и поцеловал. Она не протестовала, но и особого пыла не проявляла.

Вот так они и стояли несколько минут, затем Джерсен спросил:

— Ты рассказала обо мне своим близким? Шеридин невесело рассмеялась:

— Отец о тебе не очень высокого мнения.

— Но ведь он едва меня знает. Пойти и переговорить с ним?

— О нет! Он встретит тебя очень холодно… По сути, не знаю даже, что и сказать. Всю эту ночь я только и думала о тебе и о себе, и все нынешнее утро… И так и не смогла до конца разобраться.

— Я тоже много об этом думал. Перед нами, как мне видится, открыты три возможности. Мы можем оставить друг друга окончательно и бесповоротно. Либо ты можешь уйти вместе со мной прямо хоть сейчас. Завтра мы покинем Мезлен, места для нас в Ойкумене вполне хватит.

Шеридин тяжело вздохнула и недовольно покачала головой:

— Ты вряд ли себе представляешь, что такое быть мезленкой. Я — часть Ллаларкно, я выросла здесь точно так же, как вырастают деревья. Мне будет всегда невероятно одиноко за пределами своего дома, независимо от того, насколько горячо я буду тебя любить.

— Но есть еще и третья возможность: я мог бы остаться на Мезлене и создать свой дом здесь, с тобой.

Шеридин с сомнением поглядела на Джерсена:

— Ты это и в самом деле сделаешь ради меня?

— У меня нет иного дома. Ллаларкно мне очень нравится. Почему бы и не осесть здесь?

Шеридин грустно улыбнулась:

— Все далеко не так просто. Уроженцев других планет здесь не очень-то жалуют. А если уж честно, то совершенно от них отмежевываются. Мы, мезленцы, народ крайне замкнутый, ты наверняка успел заметить.

— Частично я уже уладил дела. Дом у нас есть.

— Где? На Мезлене?

Джерсен кивнул:

— Мосс-Элрун. Я приобрел его еще вчера.

— Но ведь цена его — миллион севов! — в изумлении воскликнула Шеридин. — А я-то считала тебя… ну, скажем, нищим искателем приключений, этаким космическим странником!

— А я такой и есть, в каком-то смысле. Но далеко не нищий. Я мог бы купить десяток мосс-элрунов и даже не заметить этого.

— Ты меня просто ошарашил.

— Надеюсь, ты не станешь обо мне думать хуже, узнав, что я не бедняк.

— Нет. Конечно же нет… Но ты стал для меня еще большей загадкой, чем раньше. Ради чего ты рисковал своей жизнью, приняв вызов великана-дарсаица в самом конце хадавла?

— Потому что так надо было.

— Но ради чего?

— Завтра я все тебе объясню. Сегодня… сегодня еще не совсем подходящее время для этого.

Шеридин испытующе поглядела на Джерсена:

— Ты клянешься, что ты не преступник? И не пират?

— Я даже не банкир.

Шеридин вдруг вся напряглась, глядя куда-то мимо Джерсена. Тут же раздался разъяренный голос:

— Милейший! Что вы здесь делаете?.. Шеридин! Что происходит? — Не дожидаясь ответа, Адарио Ченсет дал знак двоим верзилам-лакеям. — Выкиньте-ка этого проходимца на улицу!

Лакеи самоуверенно бросились к Джерсену. Мгновением позже один валялся лицом вниз на цветочной клумбе, другой сидел рядом с ним, держась за окровавленное лицо.

— Вы вышвырнули меня из своего банка, мистер Ченсет, — произнес Джерсен, — но это — моя собственность, и мне небезразлично, когда она подвергается опасности.

— Что вы имеете в виду, говоря о принадлежащей вам собственности?

— Вчера я приобрел Мосс-Элрун. Ченсет издал хриплый, злорадный смех.

— Вы ничего не приобрели вчера. Вы заглядывали когда-нибудь в устав Ллаларкно? Нет?… Тогда будьте готовы к неприятному сюрпризу. Ллаларкно является сугубо закрытой территорией, и имущественный статус на его территории сохраняется бессрочно. Вы приобрели не право собственности, а только возможность получения определенного участка в аренду, что должно подлежать еще ратификации Попечительским советом Ллаларкно. Я — один из его членов. И я не желаю, чтобы лицо чужеземца торчало над забором моего сада, как не потерпел я и того мерзавца-дарсайца.

Джерсен поглядел на Шеридин, которая стояла молча, лишь нервно теребя пальцы. По щекам ее катились слезы. Ченсет тоже повернулся к ней.

— Ах вот оно что! Романтическая драма. Ничего страшного, просто нужно вовремя отказаться от роли в ней и выбросить из головы. Ты немного сбилась с пути, малышка. Твое воображение занесло тебя в ситуацию, которой ты перестала владеть. Спектакль окончен. На этом ты должна поставить точку. Пора научиться во всем знать меру. Ступай сейчас же домой!

— Минуточку, — возразил Джерсен и, подойдя к Шеридин, заглянул в наполненные слезами глаза. — Тобою никто не вправе распоряжаться. Ты можешь уйти со мной… если, конечно, сама того пожелаешь.

— Отец, по всей вероятности, прав, — тихо прошептала Шеридин. — Я — мезленка, и нет для меня жизни нигде, кроме родины. И мне кажется, я вполне смогу с этим смириться. Прощай, Кирт Джерсен.

Джерсен неуклюже поклонился:

— Прощай.

Затем он повернулся к Адарио Ченсету, застывшему в ожидании, как безмолвная статуя. Но, так и не найдя нужных слов, которыми мог бы выразить свои чувства, Джерсен круто развернулся на каблуках и размашисто зашагал по дорожке к арке. Через несколько мгновений лишь бронзовые нимфы глядели ему вслед своими незрячими глазами.

Дорога была совершенно пуста. Джерсен направился в Твониш пешком, оставив Олденвуд справа. Только один раз он оглянулся через плечо на лужайку. Две девчушки, теперь уже в платьицах, заметили, как он проходит мимо, и, перестав играть, какое-то время глядели ему вслед. Он же как ни в чем не бывало продолжал быстро шагать вниз по склону, заросшему буйной растительностью, затем вышел на ведущий к Аллее спуск и направился прямиком в кафе «Козерог». Он испытывал страшный голод и жажду, очень устал и был крайне удручен. Бухнувшись за стол, он набросился на хлеб и мясо и, только когда взял в руки чашку с чаем, поднял глаза на парк.

«Вот и завершился очередной жизненный эпизод», — с грустью отметил про себя Джерсен.

Чувства, надежды, благородные намерения — все это теперь в прошлом, все развеялось, как искры по ветру. В целом же получилась трагикомедия в двух действиях: завязка, лихое раскручивание интриги, завершившееся кульминацией на Дар Сай, затем коротенький антракт, пока менялись декорации, и наконец стремительное приближение к развязке в Мосс-Элруне. Определенный динамизм постановке придавало безрассудство Джерсена. Насколько же нелепо с его стороны было представить себя на фоне буколического окружения Мосс-Элруна, думать о себе как об участнике легкомысленных мезленских забав! С какой острой тоской он ко всему этому стремился! А ведь он все-таки Кирт Джерсен, чья жизнь направляется совсем иными внутренними побуждениями, жаждой, которую ему, скорее всего, никогда не утолить.