Джек Вэнс - Избранные произведения. Том III

Говорит, красота воспринимается ярче в присутствии других людей: между ними возникает некая связь, обостряющая восприятие. О, да, когда я шел со аллее багряных деревьев у озера, и за моей спиной сияло малиновое солнце, компания бы мне не помешала. Но тогда, как мне показалось, исчезли бы покой и радость прогулки по заброшенному парку.

Озеро имело форму бокала, и там, где оно сужалось, на противоположном берегу стояла моя спасательная шлюпка. Я присел под кустом, который не переставая кивал черными и красными цветами.

Озеро покрывала легкая рябь, и ветер напевал тихую мелодию.

Я поднялся и продолжил свой путь.

Миновав лес и поляну, я вернулся к шлюпке.

У гидропонных резервуаров я с удовлетворением отметил, что дрожжевая культура подросла.

Темно-красное солнце стояло по-прежнему высоко. Но с каждым днем — для ясности поясню, что «днем» я называю промежуток между периодами сна — оно все больше склонялось к западу. Близилась ночь. Долгая ночь. Что буду я делать в темноте?

Мне не с кем сверять мои ощущения, но ветерок, как будто, стал холоднее. Он принес большие темные тучи, густые и тяжелые. Заморосил дождик.

В разрывах туч появились первые звезды — бледные, равнодушные огоньки.

Я подумал о новом путешествии. Завтра, пожалуй, попытаюсь.

Я зарисовал положение всех предметов в шлюпке. Если кто-нибудь позарится на мое имущество, я легко это обнаружу.

Солнце висит совсем низко; холодный воздух покалывает лицо, нужно поторопиться, если я не хочу заблудиться в потемках и остаться один на один с незнакомым миром — без спасательной шлюпки и резервуаров, без своего луга…

Подстегиваемый любопытством, беспокойством и опасениями я почти перешел на бег, но быстро запыхался и замедлил шаг. Гладь озера исчезла из виду. Я карабкался по каменистым, поросшим лишайником холмам. Далеко позади остался лоскуток луга с темным пятнышком спасательной шлюпки.

Наконец я достиг вершины ближайшей горы. Внизу простиралась долина. За ней устремлялись в темное небо горные пики. Рубиновый свет заката заливал вершины и обращенные к солнцу склоны, но долина оставалась в глубокой тени; впереди на всем обозримом пространстве чередовались красные и черные полосы.

Я оглянулся на свой луг и едва разглядел его в гаснущем свете заката.

Вот он, а вот озеро — бокал темно-красного вина. За ним — темная полоса леса, еще дальше — блекло-розовая саванна, затем снова лес и мазки всех оттенков красного до самого горизонта.

Солнце коснулось гор, резко стемнело. Я поспешил в обратный путь; что может быть неприятнее в моем положении, чем заблудиться в темноте?

Внезапно в сотне ярдов впереди я увидел светлое пятно. По мере моего приближения пятно превратилось в конус, затем в правильную пирамиду.

Конечно, пирамида из камней. Я уставился на нее. А когда опомнился, быстро огляделся. Никого. Я взглянул на луг. Кажется, мелькнула какая-то тень. Тщетно я всматривался в сгущавшийся сумрак. Никого.

Я быстро раскидал пирамиду. Что было под ней? Ничего.

На земле остался едва заметный прямоугольный след со стороной три фута.

Я отступил в замешательстве. Никакая сила не заставила бы меня заняться раскопками.

На юге и севере сгущались тени. Солнце опускалось все быстрее, оно почти зашло. Что же это за солнце, сутками висящее в зените и потом так стремительно убегающее за горизонт?

Я поспешил вниз по склону, но темнота надвигалась быстрее. Малиновое солнце исчезло, лишь на западе догорали яркие полосы. Я споткнулся и упал, а поднявшись, увидел, что на востоке разгорается таинственный голубой свет.

Я смотрел на него, стоя на четвереньках. В небо ударили голубые лучи.

Мгновение спустя местность озарилась сапфировым светом. Взошло новое солнце цвета густого индиго.

Мир остался прежним, и все же казался новым, незнакомым для моих глаз, привыкших ко всевозможным оттенкам красного.

Когда я вернулся на луг, ветерок с озера принес новые звуки: отчетливо различимые аккорды, которые в моем мозгу почти сложились в мелодию. Я замер, наслаждаясь музыкой. В дымке, которая окутывала луг, мне чудились фигуры танцоров.

С таким вот странно возбужденным мозгом, я забрался в шлюпку и уснул.

Проснулся я в голубом, словно наэлектризованном мире.

Я прислушался и вновь явственно услышал музыку — ее принесло ласковое перешептывание ароматного ветра.

Я спустился к озеру, голубому, как кобальтовая чаша, как сама голубизна.

Музыка зазвучала громче: я уже улавливал мелодию — стремительную, ритмичную. Я зажал ладонями уши: если у меня галлюцинации, музыка останется. Звук ослабел, но не исчез совсем. Значит, мне не чудится. А там, где есть музыка, должны быть и музыканты… Я бросился вперед с криком: «Эй! Кто вы?! Привет!».

«Привет!» — откликнулось эхо на том берегу.

Музыка на секунду смолкла, как замолкает сбившийся хор, затем зазвучала вновь — далекая, неясная, «рогов земли эльфийской трепетные звуки…»

Я перестал что-либо понимать. И остался на своем лугу под голубым солнцем.

Опомнившись, я умылся, вернулся к шлюпке и послал очередной SOS.

Вероятно, голубой день короче красного, хотя это трудно определить без часов. Но для меня, увлеченного музыкой и поисками ее источника, он пролетел быстро. Я не обнаружил никаких следов музыкантов. Возможно, звуки издавали деревья, или невидимые глазу прозрачные насекомые.

Однажды я поглядел на другой берег и — о чудо! — там стоял город.

Стряхнув оцепенение, я сбежал к кромке воды и стал всматриваться в него.

Город колебался и переливался, словно нарисованный на бледном шелке: беседки, аркады, фантастические здания… Кто жил в этих дворцах? Пытаясь получше рассмотреть город, я зашел по колено в воду, затем сломя голову помчался вдоль берега. Цветы с бледно-голубыми бутонами ломались под ногами, я казался себе слоном в посудной лавке.

Что я увидел, добравшись до противоположного берега?

Ничего.

Таинственный город исчез. Я устало присел на камень. На мгновение музыка стала громче, будто кто-то приоткрыл дверь.

Я вскочил, как ужаленный. Но вокруг ничто не изменилось. Я оглянулся на озеро. Там, на моем лугу, двигалась процессия прозрачных просвечивающих фигур, точно майские жуки, скользящие по глади пруда.

Когда я вернулся, луг был пуст. Противоположный берег тоже.

Так проходит голубой день. Теперь мое существование наполнилось смыслом. Откуда звучит музыка? Что такое эти порхающие призраки и волшебные города? Иногда я чувствовал, что схожу с ума… Если в этом чужом мире действительно существует музыка, если она реальна и вызвана колебаниями воздуха, почему она так похожа на земную? Почему кажется столь привычной? Ее исполняют на земных инструментах. И мелодии почти знакомы…