Джек Вэнс - Избранные произведения. Том II

Разговор продолжался. Наконец Йейл сказал: «Я сообщу о вашем предложении продавцу, находящемуся в данный момент у меня в управлении. Будьте добры, подождите минутку». Диспетчер повернулся к Мирону: «Представитель «Мономарха» готов заплатить по четыреста семьдесят пять сольдо за ковер. Принять его предложение?»

«Конечно, конечно!» — откликнулся Мирон.

Йейл сообщил скупщику о согласии владельца товара и положил трубку. «Дело сделано, — сказал он Мирону. — Не будет никаких задержек. Инспектор и подвода прибудут в течение часа».

«А наличные они привезут?»

«Разумеется! Торговля — двигатель прогресса, но никакой двигатель не может работать без смазки… — Йейл прикинул в уме. — После вычета моих комиссионных вы получите чистоганом восемнадцать тысяч семьсот шестьдесят восемь сольдо. Это соответствует вашим расчетам?»

«Полностью».

«Сотрудничество с вами оказалось прибыльным, — заметил Йейл. — Хотел бы я, чтобы такое случалось каждый день!»

«Кто этого не хочет?»

«Остается одна деталь, — спохватился диспетчер. — Я должен сообщить распорядителю Гарлоку из торгового дома «Парре» о том, что наша предварительная договоренность отменяется».

Йейл набрал номер и принес распорядителю Гарлоку надлежащие извинения, каковые тот принял в надлежащих выражениях. Диспетчер с облегчением положил трубку.

«Как только за ковры заплатят и мы от них избавимся, — сказал Мирон, — складские рабочие могут начать загрузку трюмов. Я оформлю транспортные накладные, и «Гликка» будет готова к вылету».

Вечером, когда уже начинало смеркаться, Шватцендейл опустил автолет на поле космодрома и отвез труппу Монкрифа, а также капитана Малуфа, Винго и Мирона, на посадочную площадку у северной стены «Треваниона».

Все они зашли в огромный театр. Монкриф и его исполнительницы направились в костюмерную, чтобы приготовиться к первому номеру, а команда «Гликки» нашла закулисную гостиную, упомянутую распорядителем Скеймом, и заняла кресла, позволявшие беспрепятственно наблюдать за происходящим на сцене.

Зал уже наполнялся начинавшими прибывать зрителями, стремившимися найти места получше. Некоторые завсегдатаи задерживались у прилавков, окаймлявших центральный проход в зал, чтобы купить свертки с жареными моллюсками, медовыми колбасками, палочками вяленой требухи и прочими деликатесами, призванными подкреплять их во время представления. Другие запасались продуктами иного свойства — тухлой рыбой, пакетами с дохлятиной и гнилыми фруктами, а также ведерками со слизью и экскрементами — чтобы вознаграждать по заслугам бездарных артистов. В особом погребе под театром хранились более чем достаточные резервы таких материалов.

Шло время. Люстры моргнули и стали блекнуть. Из высоко подвешенных громкоговорителей послышалась музыка: возгласы медных труб, звонкие переливы тарелок, дробь барабанов. Маршеобразная каденция закончилась тремя ударами низко гудящего гонга.

Прозвучал голос, гулко разносившийся по всему залу: «Сегодня в «Треванионе» — необычная программа! Выступают выдающиеся мастера со всех концов Ойкумены! В первом номере силурийцы выполнят достопримечательные упражнения — так называемые «извилистости». Вы не поверите своим глазам!»

Зал ответил жидковатыми аплодисментами.

Голос продолжал: «После того, как силурийцы завяжутся в узлы и развяжутся, Прюфелегрыз расскажет, как он избегает ловушек, расставленных его недостаточно прозорливой матушкой. Нашему любимцу По-По придется изрядно пошевелить мозгами! Как ему не стыдно вести себя так нехорошо?»

Этому объявлению зрители аплодировали с энтузиазмом.

«Затем нас познакомит с тремя номерами из своего обширного репертуара знаменитая межпланетная труппа Чародея Монкрифа, заслужившая признание во многих секторах Ойкумены!»

За машинальным коротким всплеском аплодисментов последовали несколько мяукающих возгласов, хрюканий и свистов.

Перечислив прочие номера, включенные в продолжительную вечернюю программу, конферансье объявил: «В связи с неувязками административного характера «Плюхошлепы» сегодня выступать не смогут — и не только сегодня, но и в ближайшем будущем».

Это известие было встречено возмущенным хором улюлюкающих голосов и громким свистом.

Привычный ко всему, конферансье продолжал: «А теперь — силурийцы и их головокружительные «извилистости»!»

Из левой кулисы на сцену выкатились шесть круглых серых рулонов; они по очереди остановились, каждый у своего шеста. Рулоны развернулись; каждый превратился в длинную фигуру, закутанную с ног до головы в серую ткань. По какому-то сигналу, незаметному для публики, серые фигуры обняли блестящие шесты и скользнули по ним вверх, к перекладинам. Они соединились в орнаментальную композицию, застывшую на несколько секунд, после чего композиция распалась — и начался первый этап «извилистостей».

Серые фигуры перемещались из стороны в сторону, вверх и вниз, вращаясь и кувыркаясь, образуя не поддающиеся запоминанию мимолетные орнаменты из тел, и в конечном счете вернулись к первоначальной застывшей композиции. Некоторое время они оставались в таком положении, но снова разлетелись в стороны, и последовал второй этап. Теперь фигуры двигались неспешно и ритмично, с судьбоносной решительностью, словно стараясь поведать какую-то ужасную тайну, но затем потихоньку восстановили исходную неподвижную конфигурацию.

В течение двадцати секунд фигуры не шевелились, а затем приступили к третьей стадии «извилистостей». Сочетания тел стали более определенными, но, тем не менее, приводили зрителей в замешательство, так как порой казалось, что на перекладинах вертятся четыре фигуры, а не шесть, а иногда их становилось восемь. Композиции постепенно усложнялись, но в конце концов хаотически рассыпались — все это вызывало странные, невыразимые словами эмоции. Фигуры бесшумно соскользнули с шестов, свернулись в рулоны и выкатились со сцены. Занавес опустился.

Несколько секунд зрители молча сидели и часто моргали; мало-помалу некоторые стали хлопать в ладоши — неуверенно и осторожно, словно не зная, чему именно они аплодируют.

Светильники разгорелись, чтобы публика стряхнула с себя оцепенение. Объявили короткий перерыв: желающие могли обновить запас закусок и напитков. Затем люстры снова погасли.

Из громкоговорителей разнесся голос конферансье: «Силурийцы смотались, наградив нас временным косоглазием. Это скоро пройдет — где-то неподалеку шныряет Прюфелегрыз По-По! Как всегда, ему не везет, но иногда даже ему удавалось одержать славную победу — например, когда ему поручили принести прюфели в подарок умирающему дедушке! Но, как правило, его авантюры заканчиваются трагически. По-По уже идет — слышите?»