Джек Вэнс - Избранные произведения. Том I

Наклонив голову в сторону выхода, Мурген приказал: «Шимрод, Друн — подождите в приемной!»

Друн и Шимрод удалились из лаборатории. Прошло больше часа.

Мурген вышел в приемный зал: «Я отправил Эйласа в Родниковую Сень. Он пожертвовал больше, чем я ожидал, и очень ослаб. Ему нужен покой; примерно через неделю его силы восстановятся».

«А это существо — Кул?»

«Кул получил указания и уже проник в Танджектерли. Пойдем, посмотрим, что он сообщит».

Втроем они вернулись через вестибюль Свер-Смода на лесную поляну в окрестностях Родниковой Сени. Мурген растворил в воздухе сооружение из серого камня, после чего подошел ко входу в хижину дровосека.

Из темного проема вылетела черная стеклянная бутыль, упавшая к ногам чародея. Мурген поднял бутыль и вынул из нее сообщение:

«Поблизости нет ни Глинет, ни Висбьюме. Я допросил свидетеля, видевшего, что здесь происходило. Глинет убежала от Висбьюме, Висбьюме за ней гонится. Иду по горячим следам».

Погожим летним утром Глинет встала с рассветом. Умывшись, она причесала свои темно-золотистые волнистые локоны, подстриженные чуть ниже ушей. Ей многие говорили, что у нее красивые, таинственно блестящие волосы — только, пожалуй, они были несколько длиннее, чем это было на самом деле удобно; на ветру они норовили растрепаться, и ей приходилось постоянно следить за прической. Подстричь или не подстригать? Глинет тщательно анализировала этот вопрос. Придворные любезники уверяли ее, что длинные волосы изящно обрамляли контуры ее лица. Тем не менее, единственный человек, мнением которого она дорожила, казалось, никогда не замечал, какие у нее были волосы — короткие или длинные.

«Что ж! — сказала себе Глинет. — Пора положить конец всей этой чепухе и чем-нибудь заняться».

Этим солнечным утром она позавтракала овсяной кашей с вареным яйцом и стаканом парного молока — ей предстоял долгий день. Завтра должен был приехать на летние каникулы Друн; наступил последний день ее одиночества.

Глинет подумала, не поехать ли ей на лошади в деревню — но только вчера, когда она отправилась навестить подругу, леди Алисию, в Тенистые Дубы, какой-то чудак в двуколке, запряженной пони, знаками попросил ее остановиться и стал задавать самые удивительные вопросы.

Глинет вежливо подтвердила, что она — Глинет, и хорошо знает принца Друна; по сути дела, никто не знал его лучше. Правда ли, что Друн провел довольно много времени в обители фей? Глинет почувствовала, что на этот вопрос лучше не отвечать, и поспешила закончить разговор: «Мой собственный опыт не позволяет мне подтвердить эти сведения, сударь. Почему бы вам не спросить короля Эйласа, получив у него аудиенцию, если вас это так интересует? Тогда вы все узнаете так, как оно было, и вам не придется полагаться на слухи».

«Разумный совет! Сегодня прекрасный день для верховой прогулки! Куда вы направляетесь?»

«Еду навестить друзей, — ответила Глинет. — Желаю вам всего наилучшего!»

На этот раз Глинет решила, что ей лучше не говорить с этим чудаком снова — возникало впечатление, что он нарочно искал с ней встречи. Она решила побродить по лесу.

Захватив корзину для ягод, Глинет поцеловала в щеку леди Флору и пообещала вернуться к полднику, чтобы закусить тем, что найдет. Весело попрощавшись, она убежала прочь.

Сегодня лес выглядел великолепно. Позлащенная солнцем листва светилась тысячами зеленых оттенков, а свежий ветерок с озера, пролетая мимо, приятно нашептывал в кронах.

Глинет знала место, где обильно произрастала земляника — она еще никогда не возвращалась оттуда без полной корзины — но по пути ее внимание привлекла большая бабочка, прекраснейшая из всех, какие она когда-либо видела. Бабочка порхала прямо перед ней на шестидюймовых в размахе крыльях самой необычной формы, с оранжевыми, черными и красными узорами. Глинет ускорила шаги, надеясь, что бабочка где-нибудь сядет и позволит ей получше ее разглядеть — но бабочка порхала все быстрее и, вылетев на поляну, спряталась в хижине дровосека.

«Странно! — подумала Глинет. — Никогда не видела, чтобы бабочки так себя вели». Она заглянула за порог; ей показалось, что в воздухе дрожало какое-то золотистое мерцание, но она не придала этому значения. Войдя в хижину, Глинет поискала вокруг: бабочки нигде не было. На старом дощатом столе в углу лежал обрывок пергамента. Глинет прочла:

«Ты можешь удивиться, но все хорошо — и все будет хорошо. Твой лучший друг, сэр Висбьюме, поможет тебе и скоро тебя осчастливит. Повторяю! Не бойся! Полностью доверься благородному сэру Висбьюме и слушайся его».

«Чрезвычайно странно!» — подумала Глинет. Чему она должна удивляться? И почему она должна доверять какому-то Висбьюме и его слушаться? Еще чего! Тем не менее, невозможно было отрицать, что происходило нечто необычное. Сначала бабочка, а потом это загадочное мерцание, особенно заметное внутри темной хижины. В воздухе пахло колдовством! В свое время Глинет пришлось близко познакомиться с колдовским сглазом, и она вовсе не желала возобновлять это знакомство. Она повернулась к выходу — лучше забыть и о бабочке, и о ягодах; лучше как можно скорее вернуться под безопасный кров Родниковой Сени.

Глинет вышла из хижины — но куда девался лес? Перед ней простирался невероятный, незнакомый пейзаж — где она?

Два солнца сияли в зените вересково-серого неба, медленно кружась, словно связанные невидимой нитью — одно зеленое, другое лимонно-желтое. Склон холма, поросший короткой голубой травой, спускался к лениво изогнувшейся полноводной реке, струившейся справа налево к широкой плоской равнине. Там, где река сливалась с горизонтом, в небе висело нечто напоминающее черную луну — один взгляд на это черное круглое пятно вызвал у Глинет приступ необъяснимого страха, даже ужаса. Побледнев и широко раскрыв глаза, Глинет отвернулась, чтобы смотреть в другую сторону.

За рекой пологие холмы и неглубокие ложбины ритмично чередовались, постепенно сливаясь в величественной, слишком далекой перспективе. Слева темнели и пропадали за горизонтом горы — черные с желтовато-коричневыми потеками. Ближе, вдоль берегов реки, росли прямые деревья с почти сферическими кронами, темно-красными, синими и сине-зелеными. Там же, на берегу, какой-то коротышка, сгорбившись, ворошил лопатой прибрежный ил. На нем была темно-коричневая опоясанная рубаха до колен и широкополая коричневая шляпа, скрывавшая лицо. В сотне ярдов ниже по течению у примитивного короткого причала покачивалась лодка.

Глядя на этот ландшафт, Глинет не могла не подивиться яркости и четкости цветов. Это не были земные цвета! Куда она попала?… Сзади кто-то вежливо прокашлялся. Глинет вихрем обернулась. На скамье у хижины сидел чудак, говоривший с ней накануне. Глинет уставилась на него с испугом и удивлением.