Джек Вэнс - Избранные произведения. Том I

Капитан Шиолко сдержал слово, и «Мечта Стересы» вылетела из колыбели дока, когда красное солнце только начало мучительное восхождение к вершине темно-синего небосвода. Галеон, словно огромный шар из дерева и хрусталя, ненадолго завис в тысяче футов над Мотманским Перекрестком, чье население почти в полном составе следило за тем, как он улетает, а потом восемь «сыновей» Шиолко (Шрю уже заметил, что у того было три дочери) подняли паруса, капитан запустил атмосферный эмульсификатор, установленный на корме, — он делал воздух вокруг корпуса и руля густым, что позволяло небесному галеону не только двигаться, но и лавировать, — и, следуя указаниям Шрю, которые основывались на том, что чернокнижник видел в маленькой коробочке с носом Ульфэнта Бандерооза, корабль лег на курс зюйд-зюйд-ост.

Все сорок шесть давних клиентов Шиолко, а также Дерве Корим и ее мирмазонки, Меривольт (так и не снявший робы) и сам Шрю прильнули к ограждениям средней палубы и балконов, примыкающих к каютам, чтобы помахать взбудораженной толпе, собравшейся внизу. Сначала Шрю подумал, что тысячи жителей Мотманского Перекрестка — крестьян, лавочников и матросов с двух других судов — кричат в знак одобрения, желая странникам счастливого пути, но потом тусклый свет утреннего солнца озарил стрелы, арбалетные болты, камни и прочие штуковины, которые полетели вслед «Мечте Стересы», и тут до него дошло, что первое за более чем два года отправление небесного галеона оказалось отнюдь не тем событием, которое могло вызвать только лишь чистейший восторг и всеобщую радость. Впрочем, галеон стремительно набирал высоту. За считаные секунды он поднялся еще на несколько тысяч футов, а потом, пройдя на юг вдоль реки Дириндиан, над лесистыми холмами Кумельциана повернул на юго-запад и оставил ревущий Мотманский Перекресток далеко позади.

Потекли дни, а за ними недели, на протяжении которых Шрю жил в том же ритме, что и весь корабль.

Каждое утро на рассвете чернокнижник выбирался из подвесной койки, рассчитанной на двоих, которую он делил с Дерве Корим, равно как и комфортабельную каюту, и — даже до того, как наступало время медитации согласно Медленной науке Дер Шур, — взбирался по вантам в «гнездо вихрептицы», расположенное почти у самой вершины грот-мачты, где использовал указующий нос Ульфэнта Бандерооза, чтобы уточнить курс. В течение дня курс сверяли с носокомпасом еще несколько раз — капитан Шиолко с точностью вносил даже самые незначительные поправки, — а завершающая проверка происходила около полуночи, при свете лампы нактоуза, когда за штурвалом стоял (или стояла) кто-то из «сыновей» Шиолко.

«Мечта Стересы» сама по себе была редчайшей из редких птиц, что встречались в небесах Умирающей Земли на протяжении последних эр — как и любая по-настоящему сложная машинерия, — и в первый же день путешествия капитан Шиолко с гордостью показал свой красивый корабль Шрю, Дерве Корим, Меривольту в монашеской робе и еще многим любопытным из числа пассажиров и пилигримов. Шрю сразу же сообразил, что маленькая команда из восьми «сыновей» могла управлять столь сложным устройством не благодаря банальной магии, а потому что громадный небесный галеон был в значительной степени автоматизирован. Пульт управления на квартердеке в задней части судна (доступ туда был только у Шиолко и у тех, кто удостаивался особого капитанского приглашения) и другие пульты в кормовом машинном и рулевом отделении позволяли брать рифы и убирать паруса, перемещать и укорачивать бесчисленные тросы и лини, передвигать балласт при необходимости и даже рассчитывать силу ветра, его сопротивление и густоту, чтобы наилучшим образом распределять горючий экстракт оссипа в паутине труб, что пронизывали корпус, мачты, рангоут и даже сами паруса. Автоматический эмульсификатор так зачаровал Шрю своим немагическим гудением и дрожанием, предупреждениями о безопасности, чудными клапанами и пронимавшей до костей нечародейной вибрацией, что в нередкие периоды бессонницы волшебник спускался в машинное и рулевое отделение и наблюдал за тем, как там все работает.

Небесные галеоны строились для удовлетворения пассажиров, и даже те, кто выложил из кармана наименьшее количество терциев, не могли пожаловаться на неудобства. Шрю и другим богатым пассажирам предоставили по-настоящему роскошные условия. В каюте чернокнижника и Дерве Корим, расположенной на третьем уровне возле кормы, значительная часть стены и пола состояла из хрустальных окон. Двуспальная подвесная койка даже во время самых страшных ночных штормов лишь слегка раскачивалась, создавая ощущение безопасности. Проверив курс и завершив утренние упражнения, Шрю будил свою боевую подругу, и они вдвоем принимали душ в персональной ванной, что примыкала к каюте. У них имелся также личный балкон, где можно было насладиться прохладным воздухом. Закончив утренние процедуры, они направлялись по главному коридору в столовую для пассажиров, расположенную у носа, где также имелась стена из окон, сквозь которые можно было видеть происходящее прямо по курсу и внизу. К этим комнатам, наполовину состоявшим из стекла, пришлось привыкать, чтобы избавиться от головокружения.

На пятый день «Мечта Стересы» покинула знакомые места и продолжила путь на восток. Даже капитан Шиолко признался, что с нетерпением хочет увидеть, что ждет их впереди. Вечером, попивая вино с Шрю и Дерве Корим, капитан объяснил, что, хотя его небесный галеон и был построен, чтобы бороздить далекие небеса, Стереса, супруга Шиолко, сильно переживала за мужа и детей, пока оставалась жива, поэтому из любви и преданности капитану пришлось обуздать свою жажду неизведанного и удовлетворяться пассажирскими перевозками туда и обратно в известных (и относительно безопасных) направлениях вроде долины Фольгус, Баумергарта и ныне разрушенных городов у мыса Печальных Воспоминаний с остановками в лежащих между крайними точками селениях и портах. Теперь, как сказал капитан, он сам, его сыновья и храбрые пассажиры, а также корабль, к которому Стереса некогда испытывала смесь необычайной любви и такого же страха, наконец-то отправились в путешествие вроде тех, для каких галеон придумали и построили много веков назад, задолго до рождения Шиолко или его покойной жены.

Прошла неделя, и Шрю сделался нетерпелив — он рвался во Вторую Непревзойденную библиотеку, убедил себя, что Кирдрик проиграл и был растерзан где-то в Надмирье, а Пурпурные прямо сейчас спешат вернуться к злодейской банде Фосельма, — и потому уговорил капитана Шиолко поднять галеон туда, где в атмосфере Умирающей Земли еще сохранилось высотное струйное течение — туда, где ветра завывали, угрожая разорвать белые паруса на ленточки, где реи, мачты и тросы покрывались льдом, а пассажиры прятались в каютах, кутаясь в меха и одеяла и чувствуя, как помещения заполняются холодным воздухом по мере того, как корабль выравнивает давление.